Сумерки на голубом небе: Казахстан и "евразийские" легенды

В.Ю. Ермолаев, канд. геогр. наук

Опубликовано // Дети фельдмаршала, 2000, No 10 - http://www.grif.ru/shtml/j2000/okt00-7.shtml

В интеграционных потугах последнего десятилетия политическое руководство Казахстана играло инициирующую роль. Да и сам президент Назарбаев никогда не скрывал своих претензий на роль лидера в формировании некоего ╚евразийского╩ партнерства на постсоветском пространстве. Правда, реальные результаты ╚евразийской╩ интеграции - тот же Таможенный союз - оказались для России, мягко говоря, неоднозначными. Все это побуждает к более пристальному взгляду на Казахстан с позиций этнического поведения.

Применительно к Казахстану работает сложившаяся ╚евразийская╩ традиция: казахи всегда рассматривались Л.Н.Гумилевым в качестве органичной составной части российского суперэтноса. В этом, как и в личных симпатиях к ╚братским народам╩ Великой Степи, Л.Н.Гумилев, безусловно, наследник ╚евразийцев╩.

К сожалению, фактология российско-казахских отношений не подтверждает повально распостранившихся ╚евразийских╩ иллюзий. В этносоциальную систему Российской Империи казахи вошли довольно поздно - в середине XVIII в. Но и раньше того казахский народ не существовал изолированно. Территория современной Республики Казахстан целиком перекрывается землями т.н. ╚улуса Джучиева╩ и Джагатайского улуса, то есть политически независимых фрагментов ╚евразийского╩ суперэтноса, порожденного пассионарным толчком X века в Монголии и Маньчжурии. В этническом смысле казахский народ был и остается элементом ╚Великой Степи╩.

Другое дело - принадлежность к этносоциальной системе Российского государства. В нее разные казахские жузы входили не сразу, а вышли - в момент распада СССР. Но под властью России находились в свое время финны и поляки, таджики и узбеки. Если быть последовательными, то на этом основании нужно причислить к деятелям российской культуры не только Мицкевича с Сибелиусом, но и Алишера Навои. Следовательно, отношения с Казахстаном - это не внутрироссийские ╚домашние╩ дела, а именно суперэтнические контакты.

Возьмите день сегодняшний. В северных областях Казахстана, граничащих с Россией, где доля русского/русскоязычного населения особенно велика, с 1991 года идет процесс ╚выдавливания╩ наших соотечественников на историческую родину. Знаковый проект по переносу столицы из Алма-Аты в Акмолу смотрится на этом фоне официальной мерой, направленной на окончательное закрепление северных территорий в казахском этническом ареале. Происходящее в Казахстане по сути не отличается от того, что имело место в 90-е годы везде, где Россия вышла за естественные суперэтнические границы - в Чечне, Прибалтике, на западной Украине или в Средней Азии. Можно и нужно спорить о форме политических демаршей ╚батьки Лукашенко╩, но ничего подобного на российско-белорусской границе не происходит. Вот вам и влияние суперэтнической принадлежности среды на реальную жизнь людей.

Возьмите близкие времена - советские. Занятие русскими руководящих должностей в республике становилось возможным только благодаря советско-партийной вертикали назначений. Как только эта вертикаль ослабла, назначение Геннадия Колбина первым секретарем ЦК КП Казахстана вызвало массовые беспорядки в Алма-Ате. И не против власти компартии поднялась казахская молодежь: казахи вели себя похожим образом уже при последнем российском императоре.

До Февральской революции, когда партийной номенклатуры не было в помине, повстанцы Амангельды Иманова (1916) ничуть не иначе выступали против царской власти. Время тоже было подходящее: Россия увязла в войне, а представители ╚братского народа╩ не хотели мобилизоваться на тыловые (!) работы. Двинувшись дальше в прошлое, любой желающий найдет в истории Оренбургского или Семиреченского казачьих войск XVIII-XIX вв. изобилие похожих и весьма красноречивых эпизодов.

Причины подобного поведения нужно искать в текущей фазе этногенеза Великой Степи в целом и Казахстана в частности. Чтобы оценить нынешнее пассионарное состояние страны, достаточно посмотреть на хронологию суперэтнических контактов России с Великой Степью. Начало их восходит к XIII в., когда войска Батыя, преследуя половцев, пришли на Русь. Поскольку ╚Русская Земля╩ уже скатилась в обскурацию (новый этногенез России был еще в инкубационном периоде), никаких пассионарных ресурсов для борьбы с ╚татарами╩ не нашлось. У степняков пассионарность, напротив, имелась в достатке: этногенез Великой Степи приближался к границе акматики. Судьбоносный и трудный выбор пришелся на долю кн. Александра Невского. В середине XIII в. он решился на союз с Золотой Ордой и уплату дани ради спасения от натиска католического Запада. Затем, в XIV-XV вв., баланс сил в системе ╚Россия - Великая Степь╩ изменился радикально. Российская пассионарность устойчиво росла, а степная, наоборот, гибла в междуусобных войнах акматики. К 1480 году Россия ╚свергла татаро-монгольское иго╩, то есть из чужого этноса, включенного в этносоциальную систему Великой Степи, сама превратилась в суперэтнос. Тут-то и пошел обратный процесс, затянувшийся на столетия. Теперь чужие этносы из Великой Степи стали включаться в этносоциальную систему России. Уже Иван IV подчинил Казанское ханство. По мере того, как усиливалась Россия и слабела Степь, ширились и масштабы инкорпорации. В XVII-XVIII вв. России присягнули маньчжуры и калмыки, буряты и казахи.

Таким образом, присоединение Казахстана в этнической истории России явилось одним из эпизодов в освоении ордынского наследства. Получить его было тем более легко, что к моменту присоединения к России пассионарность казахов уже находилась в инерции. Казахские старейшины поступили рационально: они добровольно признали чужую власть, так как она больше защищала, чем обременяла. Как и все люди ╚золотой осени╩, казахи предпочли экономические выгоды компромисса с Россией тяготам военной борьбы за политический суверенитет.

Позже границы России достигли исторического центра Великой Степи - Маньчжурии и Монголии. В ХХ в. геополитическая ситуация превратилась в полную противоположность ╚временам ига╩. Уже Сталину пришлось защищать границу Монголии от японцев ╚как свою собственную╩ точно так же, как Батыю - союзную Владимирскую Русь от литовцев и ╚немцев╩. Иначе и быть не могло, ибо теперь Великая Степь жила в обскурации. Пали ее сумерки и на голубое небо тюркского Казахстана.

Вот здесь-то и скрыт настоящий побудительный мотив казахской тяги к ╚евразийской╩ интеграции с Россией. Иждивенческие императивы поведения, порожденные этнической старостью, просто не позволяют стране выживать без помощи. Казалось бы, чего желать местной элите? Даже Советская власть не изменила субэтнической структуры казахского этноса, а, напротив, вынужденно предоставила формальный суверенитет его этносоциальной системе. Российский кризис ╚переходного периода╩ к инерции вообще подарил Казахстану реальную политическую независимость.

Но в том-то и дело, что, став суверенным государством, Казахстан отнюдь не увеличил своего пассионарного потенциала. Между тем руководство страны возжелало одновременно пользоваться и всеми атрибутами независимости, и теми благами интеграции, кои стали привычны за годы пребывания в составе России. Удивляться подобному стремлению не приходится. Обскурация всегда выливается в сочетание недалеких политических амбиций с глубокой пассионарной импотенцией. Потому так похож Казахстан при Назарбаеве на Рим эпохи ╚солдатских императоров╩. Там тоже требовали ╚хлеба и зрелищ╩, но при этом не только отказывались воевать сами, но и презирали тех ╚варваров╩, кои защищали ╚римскую свободу╩ за деньги.

Конечный результат ╚падения римских нравов╩, как известно, был печальным. Вряд ли Казахстану суждено нечто принципиально иное. Исход русского/русскоговорящего населения уже лишил этносоциальную систему пассионарности, привнесенной вынужденными и добровольными миграциями советского периода. В итоге созданный в ходе индустриализации и освоения целины ╚народно-хозяйственный комплекс Казахской ССР╩ потерял возможность устойчивого функционирования. К середине 90-х казахская элита была вынуждена приступить к масштабной передаче уцелевших промышленных предприятий транснациональным корпорациям и даже российским компаниям.

Что же касается нравов политических... Недавний отказ итальянских властей в экстрадиции бывшего премьер-министра Казахстана показывает, что на Западе сомнений насчет природы тамошнего политического режима давно нет. Даже привыкнув к российским обыкновениям последнего десятилетия, трудно избавиться от некоторого впечатления брутальности, производимого казахстанскими ╚политическими технологиями╩.

Таким образом, с этнологической точки у России вряд ли найдутся разумные основания смотреть на Казахстан каким-либо особым взглядом. Все отличие Казахстана от той же Грузии заключается в иных поводах да большем лукавстве игры с Россией. Да, Акмола не демонстрирует антироссийскую, прозападную доминанту своей российской политики столь явно, как Тбилиси. Однако поведенчески в позиции Акмолы по Байконуру наблюдается то хорошо знакомое паразитическое отношение к России и русским, каковое и роднит обскурацию кавказскую с обскурацией ╚евразийской╩.

Вывод из всего сказанного простой. Для России любая интеграция с Казахстаном неизбежно выльется в дополнительные затраты российской пассионарности на компенсацию казахской обскурации. Такие затраты в условиях фазового перехода к инерции могут оказаться критическими. Значит, России пора отбросить ненужные ╚евразийские╩ сантименты, потому что в противном случае ценой стабилизации Казахстана вполне может стать дестабилизация России.

[ << ] [ Начала Этногенеза ] [ Оглавление ] [ >> ]