1. ТРУДНОЕ НАЧАЛО

ОРГАНИЗАЦИЯ ПОХОДА НА ВИЗАНТИЮ

Рис. 1. Палестина и Южная Сирия (67 KB)

Арабские завоевания по своему размаху и степени влияния на мировую культуру, безусловно, были одним из важнейших событий средневековья. Естественно поэтому стремление нескольких поколений исследователей найти их причины, выявить те силы, которые подтолкнули арабов выйти с оружием в руках далеко за пределы исконных мест обитания.

Объяснение этого особой воинственностью ислама, в сама учении которого заключен призыв к священной войне за веру, джихаду, не могло удовлетворить хотя бы потому, что никогда больше арабы-мусульмане не предпринимали ничего подобного. В начале нашего века Л. Каэтани под влиянием теории И. Гвиди о периодическом выселении семитских народов из Аравии, вследствие ухудшения там климатических условий попытался интерпретировать арабские завоевания как очередную волну миграции, вызванную той же причиной [+1]. Но он так и не смог объяснить, почему после VII в. Аравия не дала больше ни одной волны выселения: прекратилось ли высыхание Аравии или не случались периоды резкого ухудшения - осталось неясным. Лишь через полвека К. Буцер высказал мысль, что на 591 - 640 гг. пришелся период резкого усиления засушливости, создавший критическое демографическое положение в Аравии, разрядившееся в арабских завоеваниях [+2].

Действительно, существуют циклические климатические колебания со сменой холодных и жарких, влажных и засушливых периодов, но никаких убедительных доказательств того, что на указанный К. Буцером период приходится череда особо засушливых лет, найти не удается, так как письменные источники очень скупо информируют о метеорологических явлениях. Более систематические сведения об этом арабских историков IX - XV вв. фиксируют циклическое чередование засушливых лет, отмеченных неурожаями, голодом и эпидемиями, зависящее от больших и малых периодов изменения солнечной активности [+3], но ни один из засушливых периодов не вызвал движения кочевников из Аравии (локальные перемещения не в счет).

Вариантом климатического детерминизма является и широко распространенное ныне представление о том, что арабов толкнули на завоевания тяжелые условия существования, относительное перенаселение Аравии, пастбища которой стали недостаточными для прокормления возросшего кочевого населения. Существование на грани голодной смерти в Аравии и перспектива сытой жизни и богатой добычи в завоеванных странах, по мнению многих, - главная движущая сила арабских завоеваний, ислам же только способствовал созданию государственного организма, обеспечившего реализацию этого мощного материального стимула в форме завоеваний [+4].

Конечно, материальный стимул, жажда обогащения (отнюдь, не чуждая и тем ревностным мусульманам, которые были готовы без колебаний отдать свою жизнь во славу ислама), играл огромную роль в привлечении больших масс добровольцев для участия в завоевательных походах, но этот стимул не был специфическим, присущим только арабо-мусульманской армии, он существовал и до ислама и не только в Аравии с незапамятных времен, перестав играть роль только в новое время.

Единственным фактором, которого не было в Аравии прежде, и который мог нарушить стабильность в регионе, оказывается все-таки ислам. Однако роль его определялась не какой-то особой агрессивностью этой религии, объявившей войну с инаковерующими священной обязанностью ее последователей и тем самым обусловившей завоевательную политику. У нас еще будут поводы сказать подробнее и о месте джихада в учении ислама, и о реализации соответствующих идей на практике, сейчас достаточно упомянуть, что ислам, как любая религия и любое идеологическое учение, неоднозначен и сильно менялся с течением времени. В эпоху, когда начинались арабские завоевания, идеология ислама находилась в стадии формирования и учение о войне за веру было не только двигателем завоеваний, но и их продуктом, рожденным в атмосфере головокружительных успехов.

Роль ислама как движущей силы завоеваний была, прежде всего, организаторской: на его основе возникло всеаравийское государство, объединенные силы которого могли рискнуть начать войну с непобедимыми прежде противниками. Однако он, не только объединил разрозненные силы аравитян, но и подчинил их религиозной дисциплине и наделил убежденностью в правоте их дела и непобедимости, что создало превосходство над хорошо вооруженными и обученными армиями Византии и Ирана.

И все же, признавая ислам важнейшей причиной арабских завоеваний, можем ли мы считать, что они были предопределены уже самим фактом его возникновения? На это приходится ответить: и да, и нет. Без ислама не было бы завоеваний - в этом нет сомнений; но само его появление не предопределяло их неизбежность. Если встать на позицию строгого детерминизма, то пришлось бы признать, что рождение ислама предопределено рождением Мухаммада, а оно - рождением его отца и материи; так, следуя по цепочке причинно-следственных связей можно дойти до убеждения, что арабские завоевания были предопределены чуть ли не с появления вида хомо сапиенс. Крайность такого взгляда прекрасно продемонстрирована в фантастическом рассказе Р. Бредбери "И грянул гром": путешественник в далекое прошлое раздавил бабочку, и в нашем времени дальним последствием этого стало избрание другого президента и изменение английской орфографии.

Развитие человеческого общества определяется таким множеством объективных и субъективных факторов, в том числе и личными качествами участников событий, что однозначное развитие событий невозможно. В каждый данный момент существует неисчислимое количество вариантов их продолжения (в пределах самых общих закономерностей, реализующихся в этом разнообразии), и каждый раз на реализацию той или иной возможности влияет ничтожный перевес одного из факторов, какая-то совершенно случайная по сравнению с остальным причина, особенно ничтожная при сопоставлении со значительными последствиями. Они в целом определены не этой причиной, а всей совокупностью действующих сил, но на первый взгляд может показаться, что именно случай правит историей.

Наша собственная история текущего столетия дает нам богатую пищу для мучительных раздумий: насколько неизбежным было все то, что довелось испытать нашим народам, где был поворотный пункт, за которым трагический ход событий стал неизбежным?

Мы упомянули несколько общих объективных причин, которые способствовали победоносному выходу арабов из Аравии, но они определяли лишь объективную возможность, а не ту конкретную последнюю песчинку, которая перетянула чашу весов истории на сторону завоеваний. Ряд исследователей считает, что они явились естественным продолжением политики распространения ислама в Аравии силой оружия и подавления ридды [+5]. Это, конечно, способствовало накоплению политического и военного опыта, и все же между столкновением мелких отрядов внутри Аравии, подчинением хорошо знакомых соперников и регулярными военными действиями против сильнейших держав своего времени, располагавших большими, прекрасно обученными и обеспеченными армиями, есть несомненное качественное различие. Это - не механический перенос тех же военных действий на новые территории. Вторжение в глубь византийских и сасанидских владений требовало иного уровня организации и материального обеспечения, и это прекрасно понимали руководители мусульманской общины.

Мысль об отправке войска в византийские владения появилась у Абу Бакра в самом конце 633 г. [+6], несомненно, под влиянием успехов Халида б. ал-Валида в Приевфратье. Но она была встречена ближайшим окружением халифа без всякого энтузиазма. Только Умар поддержал его безоговорочно, а Абдаррахман б. Ауф, один из ближайших сподвижников Мухаммада, предостерег Абу Бакра от посылки войска в глубь византийской территории, учитывая храбрость и силу византийцев. Он считал, что следует начать с набегов мелких отрядов на пограничные районы и, только лучше обеспечив себя за счет добычи и собрав войска со всей Аравии, решаться на вторжение. Остальные присутствующие просто промолчали. Абу Бакр стал требовать от них ответа. Тогда Усман почтительно, но уклончиво ответил, что халиф сам лучше знает, в чем благо мусульман. Остальные ухватились за эту формулировку и тоже не дали прямого согласия, хотя и заверили, что не будут противиться любому его решению. Лишь Али будто бы предрек успех походу, поскольку пророк говорил, что его религия победит всех противников, и это укрепило решимость Абу Бакра [+7].

Эти сведения восходят к очевидцу событий [+8] и в целом, несомненно, правильно передают ситуацию. Нужно лишь учитывать, что информатор был жителем Куфы, цитадели шиизма, активно выступал против Усмана [+9] и, кроме того, рассказывал обо всем этом в ту пору, когда активно формировался культ Али в шиитской среде[+10]. Поэтому рассказчик-очевидец, осененный славой сподвижника пророка, вряд ли мог устоять перед соблазном приписать Али решающую роль в принятии такого важного решения. Впоследствии, видимо, отрицательное отношение ближайших сподвижников пророка к решению начать священную войну стало противоречить расхожим представлениям, и рассказ об этом не вошел ни в одно из распространенных исторических сочинений, кроме "Истории" ал-Йа'куби [+11].

Заручившись обещанием старейшин по крайней мере не противиться решению о походе, Абу Бакр обратился к более широкому кругу мусульман. Они тоже не спешили одобрить рискованное решение. "Люди молчали, и не ответил ему никто из-за страха похода на византийцев, так как знали их многочисленность и степень их храбрости", - сообщает тот же очевидец. Умар возмутился их безразличием и закричал: "Эй, мусульмане! Что же вы не отвечаете заместителю посланника Аллаха, когда он призывает вас к тому, что даст вам [вечную] жизнь?" - и процитировал слегка измененные слова Корана, обращенные Мухаммадом к мусульманам-"лицемерам", не желавшим идти в трудный поход на Табук (см. т. 1, с. 172 - 173).

Эта цитата чуть не испортила все дело. Амр б. Са'ид б. ал-Ас, один из старейших мусульман, принявший ислам до Умара, вскочил с места и возмущенно спросил: "Это нам ты приводишь притчи о лицемерах?! А что мешает тебе самому первым сделать то, за [отказ] от чего ты нас упрекаешь? [*1]" Умар стал оправдываться, что халиф и без того знает, что он готов по его приказу пойти куда прикажет. "А вот мы, - заявил Амр, - не ради вас ходим в походы и если пойдем, то пойдем ради Аллаха!"

В перепалку вмешался Абу Бакр, опасавшийся, что за Амром, а более того, за его старшим братом Халидом (принявшим ислам шестым, сразу за Абу Бакром) могут пойти часть старых мусульман и многие из недовольных избранием его халифом. "Сядь, - сказал он Амру, - да помилует тебя Аллах. Ведь Умар тем, что ты слышал, не хотел обидеть или упрекнуть никакого мусульманина. Тем, что ты слышал, он хотел, чтобы двинулись в джихад "припавшие к земле" [*2]".

Неожиданно Абу Бакра поддержал Халид б. Са'ид: "Заместитель посланника Аллаха прав. Брат [+12], сядь!" - и выразил готовность подчиниться распоряжениям халифа. Обрадованный Абу Бакр в благодарность за это назначил Халида командующим (амиром) [+13] и распорядился принести в его дом знамя - символ его власти [+14]. Правда, знамени в нашем смысле слова еще не существовало: амиру, отправляемому в поход, Мухаммад, а после - халиф привязывал к копью платок, чалму или просто кусок ткани, который и становился боевым знаменем [+15].

Халид со своими родичами разбил лагерь в Джурфе (см. т. 1, с. 84), и туда стали собираться добровольцы; но ему недолго довелось нести бремя командования. Его назначение встретило решительное сопротивление Умара. Он настаивал, чтобы Абу Бакр сместил Халида, говорил, что тот высокомерен и не может ладить с людьми, напоминал, что он долго отказывался присягнуть, открыто говорил, что власть должна принадлежать роду Абдманафа. В конце концов Абу Бакр сдался и послал домой к Халиду человека объявить о смещении и забрать знамя. Халид вынес его и сказал: "Клянусь Аллахом, не радовало меня ваше назначение и не огорчает меня ваше смещение, и не тебя надо упрекать". Видимо, удостоверившись, что скандала не будет, пришел и сам Абу Бакр с извинениями, заклиная не держать зла на Умара [+16].

К этому времени собралось несколько тысяч добровольцев, и Абу Бакр назначил трех независимых амиров: Йазида б. Абу Суфйана, Шурахбила б. Хасану и Абу Убайду б. ал-Джарраxa. Знамя Халида было передано его двоюродному брату Йазиду (не исключено, что таким образом Абу Бакр хотел примирить влиятельный род Умаййадов, к которому они оба принадлежали, со смещением Халида), но Халид не пожелал быть под началом недавнего врага ислама и предпочел подчиняться Абу Убайде, такому же старому сподвижнику, как и он сам [+17].

Сведений о том, как собиралось войско, сравнительно много, но они разрозненны и трудно поддаются даже относительной датировке, поэтому изложение дальнейших событий оказывается весьма приблизительным. Основывается оно прежде всего на сведениях ал-Азди (и ал-Куфи), как наиболее связных и позволяющих на их основе упорядочить материал других источников.

Прибытие добровольцев из племен, обитавших вокруг Медины, старых союзников Мухаммада и опоры Абу Бакра в первый момент борьбы с риддой, не удостоилось упоминания историков - то ли их участие воспринималось как совершенно естественное, то ли число их было слишком незначительным. Зато запомнилось прибытие ополчений из племен тайй, кайс и кинана, а особенно - 4000 мазхиджитов во главе с Кайсом б. Хубайрой и кайля Зу-л-Кала с большим отрядом химйаритов [+18].

С их прибытием общая численность войска достигла примерно 9000 воинов [+19] , и Абу Бакр счел эти силы достаточными для отправления в поход.

По данным ал-Балазури, формирование войска шло в течение всего мухаррама 13/7.III - 5.IV 634 г., а приказ о выступлении ("привязывание знамен") последовал в четверг 1 сафара/6.IV [+20], однако, как мы увидим дальше, ход событий свидетельствует о том, что войска выступили месяца на три раньше.

Первым отправился Йазид б. Абу Суфйан. Провожая, Абу Бакр будто бы долго шел у его стремени и дал наставление, как вести себя в походе, как относиться к врагам и мирному населению. Поручиться за достоверность этого наставления очень трудно, тем более что почти дословно такое же наставление он будто бы давал Усаме б. Зайду. Скорее всего, подобные религиозно-этические наставления халифов, рассыпанные в исторических сочинениях, в подавляющем большинстве случаев не более чем шаблон, обязательный для облика праведного халифа, каким он представлялся в период формирования мусульманской историографии [+21]. Все же, поскольку в них в какой-то мере отражены представления, существовавшие в раннем исламе, имеет смысл воспроизвести наставления Абу Бакра полностью.

Призвав вначале быть богобоязненным и не забывать Аллаха, Абу Бакр наставлял: "Когда встретишь врага, и Аллах даст тебе победу, то не злобствуй и не уродуй [тела врагов], не будь вероломным и не трусь. Не убивай ни ребенка, ни старого старика, ни женщину. Не сжигайте палым и не обдирайте с них кору, не срубайте деревья и не режьте скота больше чем надо для еды. Вы будете проходить мимо людей в кельях, которые говорят, что они посвятили себя Аллаху, оставляйте же в покое их и то, чему они себя посвятили. А есть другие, в головах которых рылся шайтан, так что стали их макушки как гнездо куропатки [+22]. Ударяйте их [мечом] по этим местам, чтобы обращались в ислам или платили собственными руками, унижаясь [+23]" [+24].

Три дня спустя следом отправился отряд Шурахбила б. Хасаны, а Абу Убайде пришлось дожидаться прихода из Йемена отряда Зу-л-Кала и мазхиджитов во главе с Кайсом б. Макшухом[+25]. Провожая Абу Убайду, Абу Бакр рекомендовал ему советоваться с Халидом б. Са'идом, так как он "саййид тех мусульман, что с тобой", и Кайсом б. Макшухом - "лучшим витязем арабов". Из этой рекомендации следует, что Абу Убайда отнюдь не был на самой вершине руководства мусульманской общины, членом некоего правящего триумвирата вместе с Абу Бакром и Умаром [+26]. Дойдя до Вади-л-Кура (350 км от Медины), Абу Убайда сделал остановку, "ожидая, когда соберутся люди" [+27] Здесь вероятно, и присоединился к нему Хашим б. Утба б. Абу Ваккас по крайней мере с 1000 воинов [+28].

По мере прибытия добровольцев Абу Бакр формировал новые отряды и, поставив во главе кого-нибудь из сподвижников пророка, посылал то к одному, то к другому амиру. Еще до первого сражения к Йазиду подошли Са'ид б. Амир с отрядом в 700 человек [+29] и около 1000 йеменцев [+30] во главе с сыном Зу Сахма ал-Хас'ами. В результате к моменту начала военных действий каждая из трех групп насчитывала примерно по 5000 воинов.

Ни один из трех амиров, возглавивших поход, не имел опыта командования такими большими и пестрыми по составу группами и до той поры не проявил ни полководческих талантов, ни личной доблести. Шурахбил, командуя отдельным отрядом, был разгромлен Мусайлимой (см. т. 1, с. 198), продолжил войну с ним под командованием Халида б. ал-Валида и тоже ничем не отличился. Абу Убайда сопровождал Мухаммада во всех походах, но самостоятельно командовал только тремя набегами, которые обошлись без вооруженного столкновения. О Йазиде б. Абу Суфйане как воине вообще ничего не известно. Невелик был военный опыт и у несостоявшегося командующего, Халида б. Са'ида. Вот им-то и предстояло помериться силами с опытными византийскими военачальниками и профессиональной армией.

Общая ситуация на Ближнем Востоке благоприятствовала вторжению. Пограничные крепости после войны с персами находились в забросе, разоренная тяжелой многолетней войной имперская казна опустела и экономила на субсидиях пограничным арабским племенам, а те не горели желанием сражаться с арабами-мусульманами ради интересов империи задаром" [+31].

Первое столкновение с византийскими войсками произошло в Гамрат ал-Арабе, вероятно, там, где большой караванный путь из Хиджаза в Гаазу пересекало вади ал-Араба [+32]. Разгромив этот отряд, группа Йазида продвинулась к Газзе. В12 милях от Гаазы у селения Дасин или Тадун [+33] путь ей преградил подошедший из Кесареи трехтысячный (по арабским сведениям) или пятитысячный (по византийским сведениям) отряд под командованием патриция Сергия. Византийцы снова потерпели поражение, оставив на поле боя 300 убитых, в том числе и командующего [+34]. Мусульмане разграбили район и убили 4000 жителей селений [+35] (рис. 1).

Арабские источники не позволяют даже приблизительно датировать эти сражения, ясно только, что они не могли быть раньше чем через месяц после выступления из Медины. Точную дату приводит только сирийская хроника: пятница 4 шебота 945 г. селевкидской эры, в седьмой год индикта [+36], т. е. 4 февраля 634 г. Совпадение в этой дате дня недели и месяца, года и порядкового года индикта вызывает доверие к этой дате, но если она достоверна, то первый отряд должен был выйти из Медины не позже начала января 634 г., а даты ал-Балазури должны относиться к какому-то иному событию.

Дальнейшие действия Йазида неизвестны. Можно сказать только, что Газзу ему взять не удалось, и через некоторое время он покинул Южную Палестину и возвратился в Заиорданье [+37].

Шедший вслед за Йазидом Абу Убайда от Ма'ана повернул на север, прошел через Мааб, жители которого заключили с ним договор, и перед Зиза встретил объединенные силы арабов-христиан Заиорданья. Его авангард, возглавляемый Халидом б. Са'идом, опрометчиво ввязался в бой и потерпел поражение [+38]. Удалось ли после этого Абу Убайде и находившемуся в том же районе Шурахбилу взять реванш и завоевать Амман, мы не знаем. Через два месяца они оказываются в Южной Сирии.

Последним отправился из Медины отряд Амра б. ал-Аса, Собрать его оказалось непросто. Халифу пришлось пообещать желающим принять участие в походе, что это будет зачтено им взамен садаки со скота [+39]. Кроме того, он обратился с призывом участвовать в войне "на пути Аллаха" к мекканцам, которые в глазах старой гвардии Мухаммада были сомнительными мусульманами. В ответ на этот призыв из Мекки прибыло 500 человек и из Таифа 400 сакифитов, к которым затем присоединилось еще несколько тысяч бедуинов [+40]. Амру было предписано идти в Палестину по приморской дороге через Айлу. Возможно, что именно отряд Амра выступил из Медины 1 сафара. Во всяком случае, он прибыл в Заиорданье после поражения Халида.

Теперь численность мусульманских войск в этом районе перевалила за 20 тысяч, но отсутствие единого командования и неопытность командующих лишали их возможности добиться серьезного успеха, если не считать широко использовавшейся возможности набегов на незащищенные селения. Абу Бакр принял единственно правильное решение - перебросить в Сирию действительно талантливого полководца, Халида б. ал-Валида, и назначить его главнокомандующим. Он встретил приказ покинуть Хиру и расстаться с завоеванным положением, покинуть место, где почувствовал себя царьком, с большим неудовольствием, увидев в нем происки недолюбливавшего его Умара. Но непререкаемый в ту пору авторитет халифа и утешения друзей, расхваливавших ему богатства Сирии, примирили его с новым назначением [+41]. Халид оставил вместо себя в Хире ал-Мусанну б. Харису, отобрал 850 лучших воинов, элитой которых были 300 мухаджиров и ансаров, и форсированным маршем по начинавшейся жаре пересек Сирийскую пустыню (ас-Самава) кратчайшим путем. На нем лежал отрезок в пять переходов, совершенно лишенный воды, между Куракиром и Сува. Чтобы преодолеть его, пришлось использовать несколько десятков верблюдов в качестве живых емкостей для воды: на каждом привале пятую часть их резали, водой из желудков поили лошадей, а мясо шло в пищу воинам [+42]. Добравшись до желанного водопоя в Сува, отряд с ужасом обнаружил, что и там воды нет. С большим трудом под песком удалось докопаться до водоносного слоя и избежать гибели [+43].

Рис. 2. Маршрут "пустынного марша" Халида б.ал.Валида (47 KB)

К сожалению, мы не знаем, где лежал этот гибельный участок пути, и не можем безоговорочно определить тот пункт, к которому так спешил выйти Халид. Если отбросить явно ошибочно отнесенные к этому походу Анбар и ал-Хусайд, то останутся два варианта маршрута. Согласно одной версии, Халид, миновав безводный участок пути, вышел к Сохне, заключил договор с ее жителями, прошел через Арак и завоевал Тадмур, а затем (упоминаются еще ал-Карйатайн и Хувварин) через Мардж ар-Рахит направился к Бусре. Придерживающийся этой версии Н. А. Медников прокладывает маршрут Халида по условно проведенной прямой от Айн ат-Тамра до Арака [+44]. Этот путь топографически логичен, но вызывает сомнение, мог ли небольшой отряд, к тому же стремившийся достичь цели максимально скрытно, завоевать хорошо укрепленный в ту пору Тадмур [+45]

Вторая версия опирается на упоминание в одном из маршрутов Халида Думы, отождествляемой с Думат ал-Джандал, и Куракира, отождествляемого с Кулбан Караджир, или Эль-Каркаром, в вади Сирхан (рис. 2). Отсюда, по мнению А. Мусила, Халид двинулся на север к Сува (=Саба Биар) [+46]. Далее, как и в первом случае, путь идет через Мардж ар-Рахит. Принять этот вариант не позволяет очевидная бессмыслица маршрута: зачем нужно было не идти прямым путем на Бусру, а совершать ненужную трехсоткилометровую рокировку, подвергая свой отряд угрозе гибели от жажды, чтобы затем проделать обратный путь почти такой же длины. А. Мусил объяснил такой обходный маневр стремлением обойти византийские пограничные крепости [+47], но обратное движение мимо Дамаска было бы столь же опасным.

Думается, не следует Куракир на входе в Сирийскую пустыню со стороны Ирака непременно связывать с одноименным пунктом в вади Сирхан, так как это название не уникально: Йакут упоминает четыре Куракира [+48], и мы не можем поручиться, что не было еще и других. Если согласиться с весьма правдоподобным предположением А. Мусила, что Сува - это современное вади C[y]ва [+49], то Куракир следует искать в 250 - 270 км восточнее, на линии, соединяющей район Куфы - Айн ат-Taмpa, с Дамаском, т. е. где-то в районе современной Эр-Рутбы, где в вади Хауран вполне могла быть вязкая низина или ревущий после дождей поток (куракир) [+50].

В таком случае путь Халида из Ирака к Бусре окажется вполне логичным и не противоречащим наиболее достоверным эпизодам его похода. В самом деле, пройдя кратчайшим путем от Куфы или Айн ат-Тамра до Сува, он идет далее в том же направлении до Кусама, где заключает договор с бану машджа'а (400 воинов этого племени затем участвуют в осаде Бусры) [+51], и достигает окрестностей Дамаска, после столкновения с гассанитами у Мардж ар-Рахита поворачивает на юг и краем степи идет к Бусре (см. рис. 2).

С нападением на гассанитов связана еще одна хронологическая загадка. По данным ал-Балазури и ат-Табари, Халид напал на гассанитов в пасху [+52], которая в 634 г. пришлась на 24 апреля, т. е. 18 сафара. До того как стала известна дата сражения при Тадуне по "Книге халифов" и хронология начального этапа строилась на дате выступления из Медины по ал-Балазури (1 сафара), прибытие Халида в Мардж ар-Рахит к 24 апреля представлялось совершенно невозможным. Поэтому М. де Гуе предположил, что мусульмане, не разбираясь в христианских праздниках, спутали пасху с пятидесятницей и, следовательно, Халид напал на гассанитов 12 июня (9 раби' II). Но это предположение, казавшееся Н. А. Медникову вполне убедительным [+53], все-таки, как мы увидим, несостоятельно.

ПЕРВЫЙ УСПЕХ: ПОБЕДА ПРИ АДЖНАДАЙНЕ

Прибытие решительного Халида, объединившего силы Абу Убайды, Шурахбила и Йазида [+54] , сразу изменило ситуацию. Вскоре гарнизон Бусры (или деблокирующие войска) был разгромлен в поле, и горожане поспешили заключить договор с мусульманами, по которому обязывались выплачивать подушную подать по динару со взрослого мужчины и по джерибу пшеницы с джериба земли [+55].Победители, видимо, не вступали в город, так как сообщается, что жители устроили им базар, иначе говоря, организовали торговлю в лагере. Договор был заключен 25 раби' 1/30 мая 634 г. [+56] , что исключает дату нападения на Мардж ар-Рахит, принятую де Гуе и Медниковым. Можно, конечно, предположить, что в источнике перепутан номер одноименного месяца и что Бусра сдалась того же числа следующего месяца раби' (9 июля), однако это не согласуется с хронологией последующих событий.

Падение Бусры подтолкнуло к соглашению с мусульманами некоторые другие города той же области, во всяком случае, это сообщается об Азри'ате (ныне Деръа), куда в ответ на просьбу его правителя направился Йазид б. Абу Суфйан; позже он заключил договор с Амманом, также на условиях Бусры [+57].

Судя по некоторым данным, и другие амиры после сдачи Бусры направились в различные районы к востоку от Иордана и Мертвого моря [+58], а Халид и Абу Убайда, оставив Шурахбила под Бусрой, продвинулись до Дамаска и осадили его.

Район, в котором разворачивались эти события, был издавна заселен арабами, исповедовавшими в то время христианство якобитского толка; здесь, между Азри'атом и Дамаском, находилась бывшая резиденция Гассанидов - Джабийа, которая потом на несколько лет стала штаб-квартирой мусульманской армии в Сирии. Однако никаких сведений о взаимоотношениях пришлых арабов-мусульман с местными арабами-христианами не имеется, если не считать глухого упоминания столкновения у Зиза. По-видимому, арабское население Сирии не отделяло себя от остального населения: не бросилось в объятия завоевателям-соплеменникам, но и не оказало активного сопротивления. Позже мы встречаем некоторое количество местных арабов из племен джузам, лахм и других в составе мусульманской армии, но первые два года подавляющую часть ее составляли контингенты, пришедшие из Аравии.

Что происходило в это время на византийской стороне, мы знаем плохо. Византийские и другие христианские историки освещают этот период очень скупо и допускают явные анахронизмы [+59]. Рассказы же арабских авторов о многочисленных совещаниях Ираклия со знатью и дискуссиях о вере с мусульманскими послами явно выдуманы во славу ислама, и их нельзя принимать всерьез. Естественно, что они так же плохо представляли ситуацию в лагере византийцев, как византийцы - в мусульманском. В начале мусульманского вторжения Ираклий находился в Химсе (Эмессе) или в Эдессе и, видимо, не придал ему большого значения. Но падение Бусры не могло не настроить его на более серьезное восприятие происходящего. К тому времени, когда Абу Убайда и Халид начали осаду Дамаска, в Эмессе закончила формирование большая армия, возглавляемая Феодором, братом императора [+60].

Почему-то она направилась не на выручку Дамаска, а в Палестину, но как далеко на юг она продвинулась, мы не можем определить. Упоминаемый на ее маршруте горный проход Джиллик локализуется очень неопределенно: "в верхней Палестине" [+61]; конечный пункт, которого она достигла, Аджнадайн, тоже требует уточнения. Как бы то ни было, Халид, обеспокоенный реальной опасностью обхода, решил снять осаду и соединить все мусульманские силы в один кулак. Произошло это через двадцать дней после начала осады [+62]. Гарнизон Дамаска, воодушевленный вестью о подходе императорской армии и снятием осады, вышел из города и в 20 - 30 км от него на равнине Мардж ас-Суффар напал на арьергард, которым командовал Абу Убайда, прикрывавший обоз с имуществом и семьями. Халид, шедший в авангарде, повернул конницу и успел прийти на помощь. Отразив нападение, он продолжил путь на Джабийу [+63]. Эту схватку Ибн Исхак датировал четвергом 19 джумады I/20 июля 634 г. [+64].

Дальнейший путь Халида неизвестен. Как полагает большинство исследователей, он обогнул с юга Мертвое море и двинулся на север навстречу византийской армии, с которой столкнулся в субботу 29 джумады I/30 июля 634 г. [+65] у Аджнадайна, в 10 км севернее Бейт Джибрина [+66].

Несмотря на согласное свидетельство средневековых авторов, что Аджнадайн располагался между Рамлой и Бейт Джибрином, ряд обстоятельств заставляет усомниться в их осведомленности и правильности отождествления Аджнадайна с двумя Джаннабами [+67]. Это название встречается только в связи с данной битвой и никогда никем не зафиксировано как реальный топоним. Главное же, что маршрут движения основных сил мусульманской армии в обход Мертвого моря вызывает недоумение. Дж. Глабб объяснял маневр Халида тем, что византийцы намеревались, разгромив Амра б. ал-Аса в Южной Палестине, выйти к Акабе и отрезать мусульманскую армию от Аравии, поэтому Халид стремился перехватить их как можно раньше [+68].

Если верить сообщению о том, что нападение дамаскинцев на арьергард произошло 20 июля, а уже во второй половине пятницы 29 июля мусульманская армия стояла в Аджнадайне, то группе Халида - Абу Убайды пришлось бы за восемь дней пройти примерно 360 км, по 45 км в день, что возможно для всадников на конях или верблюдах, не обремененных обозом, и невероятно для армии с обозом и пехотой, как было в данном случае. Но даже если мы отвергнем дату Ибн Исхака и допустим, что у Халида было значительно больше времени для марша, все равно останется непонятным, зачем нужно было такое сложное движение: любой обходный маневр византийцев в сторону Акабы и даже на табукскую дорогу не представлял серьезной опасности, у арабов всегда за спиной оставалась степь, куда можно было отойти, не опасаясь преследования. Если же Халид стремился обеспечить господство над завоеванной частью Южной Палестины, то, уходя туда, он рисковал потерять более богатую область Южной Сирии. Единственное возможное объяснение, что Южная Палестина имела особое значение для Медины, и целью начального этапа завоеваний было овладение важнейшим для Хиджаза торговым путем на Газзу, - очень красиво, но ничем не подтверждается.

Вызывает сомнение в правильности локализации Аджнадайна в центре Палестины замечание ал-Азди и ал-Куфи, что, узнав о движении византийцев, Халид обеспокоился за Шурах-била, находившегося в районе Бусры [+69]. Это беспокойство можно понять только в том случае, если византийцы наносили удар из-за Иордана на восток, на Джараш или Амман. В этом случае мусульманские отряды оказались бы разом разделены и могли быть разгромлены поодиночке.

Объединенная мусульманская армия насчитывала в это время около 20 000 человек [+70]. Византийская армия, по самым скромным оценкам мусульманских источников, - 40 000, эту цифру можно считать преувеличенной, но, как ни странно, она фигурирует и в византийском источнике [+71].

Если верить ал-Азди и ал-Куфи (другие авторы не касаются диспозиции) [+72], мусульманская армия встретила противника не как беспорядочное сборище разноплеменных отрядов, а была сведена в боевые единицы, принятые военным искусством того времени: в центре стояла пехота (под командой Абу Убайды), фланги позиции охраняли четыре группы (левый и правый фланг - майсара и маймана, левое и правое крыло - джанах), кавалерия была выделена в особую группу, кроме того, имелся засадный отряд. Командовал армией Халид б. ал-Валид [+73].

Битву начали византийцы. После интенсивного обстрела, нанесшего мусульманам ощутимый урон, они атаковали сначала правый, потом левый фланг, но мусульмане устояли в рукопашной схватке. Когда наступательный порыв византийцев иссяк, Халид дал сигнал к контратаке. Гибель византийского командующего (в одних источниках - кубуклар, т. е. cubicularius-камердинер, в других - калафат) [+74] сломила боевой дух византийцев, они обратились в бегство, мусульманская конница преследовала и перебила множество бегущих.

В бою пало 1700 или 3000 византийцев [+75] (возможно, во втором случае учитывались и убитые при преследовании), 800 человек, взятых в плен, Халид приказал казнить [+76]. Потери мусульман называет только один источник, к тому же не пользующийся доверием, - "Завоевание Сирии" Псевдо-Вакиди - 475 человек, из которых 30 мекканцев, 20 ансаров и 20 химйаритов [+77]. Эта цифра, чудом сохранившаяся от первоначального текста среди массы поздних измышлений, видимо, не преуменьшена, так как потери разгромленной и бежавшей армии обычно больше, чем у победителей.

Тот же источник приводит одну любопытную дату - дату отправки донесения Халида Абу Бакру о победе (остальной текст не слишком достоверен): "четверг, когда прошли две ночи джумады второй". Второй день этого месяца приходился на среду, но если считать ночи после первого дня, то эта дата будет соответствовать 3 джумады II/четвергу 4 августа 634 г. Разрыв в три-четыре дня между битвой и донесением о ее результатах не должен удивлять, так как требовалось подсчитать своих убитых, провести раздел добычи и выделить из нее пятину.

Естественно возникает вопрос о причинах победы мусульманской армии, в которой не было профессиональных военачальников и которая, по существу, впервые была сведена воедино из разрозненных племенных и локальных отрядов и никогда до этого не действовала как единое целое в большом сражении.

С одной стороны, имелись причины, лежавшие вне самой мусульманской армии. Византийская армия, участвовавшая в этом сражении, вопреки свидетельствам источников обеих сторон, вряд ли насчитывала 40 000 человек, ибо для армии такой численности потеря 1700 убитыми и примерно 5000 ранеными (считая по три раненых на одного убитого) не настолько велика, чтобы сделать ее неспособной выдержать удар вдвое более слабого противника, но если силы обеих сторон в начале сражения были примерно равны, то такие потери меняли соотношение сил. К тому же против мусульман были посланы не лучшие византийские войска, к ним присоединилась городская милиция, выучка которой была не выше, чем у арабов. Наконец, гибель командующего, особенно если она произошла в переломный момент сражения, всегда тяжело сказывается на моральном духе войска.

С другой стороны, мусульманское войско, при всех его недостатках, имело стойкое ядро из 2 - 3 тыс. сподвижников пророка, сильных сознанием правоты своего дела, а порой и фанатическим рвением заслужить райскую награду ценой смерти в бою; наличие такого ядра помогло выдержать удары византийцев. Вторым преимуществом мусульманского войска была хорошая легкая кавалерия, которая нанесла сильный ответный удар и довершила разгром, преследуя противника. Не исключено также, что Халид как полевой командир превосходил византийского командующего, но гадать об этом бессмысленно.

Хотя битва при Аджнадайне и не была решающей с участием основных сил византийской армии, значение ее нельзя преуменьшать. Благодаря этой битве мусульмане уверились в своей способности побеждать грозных "румов", а, кроме того, значительно пополнили свое вооружение за счет трофеев.

Отдохнув и приведя себя в порядок, мусульманская армия возвратилась к Дамаску. По данным ал-Азди и ал-Куфи, на той же равнине Мардж ас-Суффар путь ей преградили византийцы: произошло короткое, но достаточно кровопролитное сражение [+78]. Само по себе повторение событий на одном и том же месте не представляет ничего невероятного: естественно, что дамаскинцы попытались дать бой на подступах к городу, и понятно, что эта равнина была наиболее удобным местом для этого. Подозрительно другое: это сражение датируется двенадцатым днем от конца джумады II, тем же днем, что и нападение на арьергард, в предыдущем одноименном месяце. Если это сообщение не ложно, то вторая осада Дамаска началась в двадцатых числах августа 634 г.

СМЕРТЬ АБУ БАКРА

Радостная весть о победе при Аджнадайне застала Абу Бакра тяжело больным: 8 августа он помылся, его продуло, и началась сильная лихорадка, все более и более изнурявшая его. Родные и близкие предлагали позвать врача, но Абу Бакр отказывался от лечения. Почувствовав приближение кончины, он решил заранее подумать о преемнике, чтобы избавить общину от того кризиса, в котором она оказалась после кончины Мухаммада. Выбор его пал на Умара б. ал-Хаттаба, который все дни болезни руководил молитвой, а до этого, если верить многочисленным свидетельствам средневековых арабских историков, был его ближайшим советником. Своим предположением Абу Бакр поделился с Абдаррахманом б. Ауфом, тот заметил с сомнением: "Конечно, он достойнее других, но - груб". Абу Бакр успокоил: "Это оттого, что ему казалось, что я слишком мягок, а когда все ляжет на него, то он оставит многие свои привычки" [+79].

Талха, с которым он говорил о том же, был более резок: "Ты оставляешь вместо себя Умара, хотя и видел, что испытывают люди от него, [даже] когда ты с ним, а что будет, когда он останется с ними один? Ты встретишься с Господом твоим, и он спросит тебя о твоей пастве". Абу Бакр помолчал и ответил: "Что ты стращаешь и запугиваешь меня Аллахом? Когда я встречу господа моего Аллаха и он спросит меня, то я отвечу: "Я оставил вместо себя лучшего из твоих людей" [+80].

Добившись поддержки верхушки мухаджиров, Абу Бакр продиктовал Усману краткое распоряжение о преемнике, которое затем было передано Умару. Несомненно, что воля умирающего стала известна за пределами узкого круга доверенных лиц, но на этот раз ансары не заявили претензий на верховную власть в общине, может быть потому, что наиболее активные и авторитетные из них находились в это время далеко от Медины.

На следующий день, в понедельник 22 августа [+81], после захода солнца первый халиф скончался, дожив, как и Мухаммад, до 63 лет, в чем правоверные усматривали знак особой милости. Аллаха за благочестие. Мусульманская традиция подчеркивает чрезвычайное бескорыстие и скромность жизни Абу Бакра: став халифом, он продолжал пасти своих овец и торговать одеждами на базаре, пока не оказалось, что это отвлекает от руководства общиной; после смерти он не оставил "ни динара, ни дирхема" - ничего, кроме одного раба, водовозного верблюда и поношенной одежды ценой в пять дирхемов [+82]. Разобраться в истинности этих сообщений очень трудно. Мы знаем, что свой капитал в 40 000 дирхемов, нажитый в Мекке, Абу Бакр истратил постепенно на помощь мусульманам-беднякам, на помощь самому Мухаммаду и на общественные нужды, но в то же время трудно поверить в нищенскую бедность бывшего купца средней руки. Во-первых, мы знаем, что для возмещения убытков от прекращения торговли община назначила халифу две или две с половиной тысячи дирхемов в год, но он потребовал добавить еще пятьсот, и получил эту добавку [+83]. Конечно, эта сумма должна была показаться следующим поколениям ничтожной, но она не была настолько мала, чтобы дом был совершенно пуст даже при трех женах, - она равнялась жалованью советника второго ранга в префектуре Африки при Юстиниане I или заработку десяти квалифицированных ремесленников [+84]. Во-вторых, известно, что Абу Бакр составил завещание относительно своего имущества, отец, переживший его, которому досталась 1/6 наследства, уступил ее сыновьям Абу Бакра [+85], вряд ли в этом случае речь шла только о поношенной одежде и водовозной кляче. Можно объяснить даже, откуда родились слова о том, что после Абу Бакра не осталось "ни динара, ни дирхема": при обследовании общественной казны, хранившейся в отдельной каморке в доме Абу Бакра, действительно не было обнаружено ни того, ни другого [+86] - все деньги, поступавшие в казну, он сразу же делил между мусульманами Медины. Словом, по сравнению со многими мухаджирами-богачами Абу Бакр был беден, но представлять его таким нищим, как старалась обрисовать Аиша, нет оснований.

Похороны халифа свершились без всякой пышности и торжественности. Хоронили его той же ночью в присутствии узкого круга близких, положив рядом с пророком. Могилу сровняли с землей, не оставив ни могильного холмика, ни памятного камня. Женщины пытались устроить в доме традиционное оплакивание, но Умар пресек этот языческий обычай [+87].

Наутро Умар в мечети принял присягу, но о том, как она проходила, нет никаких сведений. Отсюда можно заключить, что каких-либо эксцессов или открытого противодействия не было. Не сохранилось и достоверных воспоминаний о содержании первой речи нового халифа. Вернее, приводятся различные фразы, якобы относящиеся к ней. Наиболее выразительна из них следующая: "Воистину, арабы похожи на верблюда с проколотым носом, который следует за своим поводырем, а его поводырь не видит, куда вести, а уж я, клянусь господом Ка'бы, выведу их на истинную дорогу" [+88].

Умар был значительно моложе Абу Бакра - ему только-только перевалило за пятьдесят. Это был крупный, высокий человек, в любом окружении возвышавшийся над остальными, "словно был верхом", с лысой головой, обрамленной венчиком седых волос, и с бородой, рыжей от хны [+89]. Быстрая, решительная походка отвечала его характеру, скорому на решения и не теряющемуся перед неожиданностями. Как и Абу Бакр, он был богомолен и благочестив, скромен в пище и одежде, но его благочестие было активным: он требовал соответствующего поведения и от других, а, став халифом, не только показывал, но и наказывал. Именно такой человек и нужен был молодому, становящемуся государству, когда каждый день требовал от его главы неординарных решений.

По единодушному утверждению всех источников, первым распоряжением Умара было смещение Халида б. ал-Валида с поста главнокомандующего и назначение на его место Абу Убайды. Это единодушие настолько гипнотизирует современных исследователей, что они следуют за источниками, не замечая некоторых косвенных свидетельств, опровергающих господствующее мнение. Не следует забывать, что вся информация об этом периоде прошла период устного бытования и соответственно подверглась характерной фольклорной обработке. А фольклор не любит полутонов, его герои должны быть однозначны: щедрый - щедр без меры, злой - злым всегда и во всем. В данном случае известно было, что Умар не испытывал симпатии к Халиду и когда-то сместил его. Но когда? Конечно же, сразу, как появилась возможность, т. е. когда стал халифом. Однако Умар, хотя и был человеком решительным, не опускался до самодурства и не мог отстранить от командования лучшего полководца ислама только из чувства личной неприязни. Да и сами источники, которые говорят о смещении Халида как о первом распоряжении Умара, приводят сведения, опровергающие это утверждение [+90].

СРАЖЕНИЕ ПОД ФИХЛЕМ И СДАЧА ДАМАСКА

Рис. 3. Район Байсана (42 KB)

Что происходило в Сирии, Палестине и Иордании в течение четырех-пяти месяцев после Аджнадайна, остается неясным. Группа Халида и Абу Убайды осаждала Дамаск, но как долго продолжалась эта осада, мы не знаем, так как в памяти участников событий, а особенно передатчиков их рассказов неоднократные осады города, стычки в его окрестностях безнадежно перепутались, и расставить этот материал по местам не удается.

Другие группы в это время захватывали мелкие городки Палестины, но какие именно из них были захвачены во второй половине 634 г., остается неизвестным. Пример Дамаска показывает, что в мусульсанской армии еще не было специалистов по осадной технике и взять большой, хорошо укрепленный город удавалось только измором, опустошив всю округу и перекрыв пути снабжения. Н.А. Медников полагал, что после Аджнадайна Амр б. ал-Ас завоевал Газзу, Бейт Джибрин, Амвас, Лудд, Набулус и Сабастийу [+91], но текст ал-Балазури, на который он ссылается, позволяет утверждать только то, что все эти города были завоеваны до 16 г. х. [+92].

Бесспорно одно: в конце 634 г. в районе Байсана и Фихля появилась большая византийская армия, и мусульманам пришлось снять осаду с Дамаска (если только их не отбросили раньше византийские войска, подошедшие на помощь городу). Бои под Байсаном и Фихлем описываются в арабских источниках очень противоречиво. Согласно одним сведениям, мусульмане отправились к Фихлю от Аджнадайна, согласно другим -после взятия Дамаска, третьи, наконец, говорят о движении от Дамаска [+93]; нет единства даже в том, кто командовал в этих сражениях - Абу Убайда или Шурахбил [+94]. Византийские же источники не упоминают этого сражения, и поэтому проверить достоверность той или иной версии можно лишь по степени логичности рассказа каждого источника. Отбросив явно недостоверные сведения, мы можем получить следующую более или менее достоверную канву событий.

Основные силы мусульман шли от Дамаска по дороге на Иордан. Около Тивериадского озера от них отделился отряд, который осадил Табарийу (Тивериаду), служа одновременно прикрытием с севера. Византийцы, чтобы стеснить действия мусульманской конницы, затопили низину в районе Байсана [+95] (рис. 3). Дальше мы сталкиваемся с двумя версиями событий. Одни источники говорят о том, что мусульмане разгромили византийцев у Фихля, а затем, преследуя беглецов, наткнулись на заболоченный участок и еле выбрались из него [+96]. Согласно другим, первое столкновение произошло под Байсаном, а затем началось противостояние под Фихлем, сопровождавшееся мелкими стычками конных отрядов. Решительное сражение, по их данным, также произошло под Фихлем [+97], однако ал-Азди, дающий наибольший объем сведений об этих событиях, не упоминает топи, которая препятствовала бы коннице преследовать беглецов.

Подавляющее большинство источников датирует эту битву приблизительно, только месяцем - зу-л-ка'да 13 г. х., один ал-Балазури указывает число - 28 зу-л-ка'да 13/23 января 635 г. [+98] Особняком стоит дата Халифы б. Хаййата (по Ибн ал-Калби) - суббота 23 зу-л-хиджжа 14/понедельник 5 февраля 636 г.[+90]. Возможно, такое расхождение объясняется тем, что эти даты относятся к разным событиям. Сведения о потерях византийцев явно преувеличенны (50 000, почти все - 80 000), даже самая скромная цифра - 10000 убитых [+100] - не вызывает полного доверия.

После поражения византийцев на Иордане жители Фихля поспешили заключить договор с победителями, обязавшись в обмен на гарантию неприкосновенности жизни и имущества платить джизью; греки (румы) могли в течение года беспрепятственно покинуть страну, а оставшись, тоже обязывались платить джизью [+101]. Не стали испытывать судьбу и жители Табарии, также заключив договор. Видимо, тогда же решилась судьба остальных городков по Иордану и вокруг Тивериадского озера. В конце февраля соединенная мусульманская армия снова двинулась на Дамаск. I мухаррама 14/25 февраля 635 г. на равнине Мардж ас-Суффар путь ей преградили крупные силы византийской армии, состоявшей из остатков армии, разгромленной под Фихлем, гарнизона Дамаска и подкреплений из Химса. Подробности этого сражения неизвестны. Сообщается только, что в нем погиб незадачливый полководец Халид б. Са'йд и будто бы было ранено 4000 мусульман [+102], о численности противника и его потерях не сообщается. Отчасти недостаток прямых сведений у ал-Балазури можно восполнить за счет сообщений, которые, скорее всего, связаны с этой битвой, но ошибочно отнесены компиляторами к более раннему времени. Так, согласно ал-Мадаини, битва в указанной местности, в которой пал Халид б. Са'ид, произошла в первый месяц вторжения, но несомненно, что ал-Балазури говорит о ней же; в битве участвовало 4000 византийцев под командованием друнагария [+103], у ал-Балазури это число превратилось в число раненых мусульман. Возможно, что битва в Мардж ас-Суффар, которую ал-Куфи связывает с возвращением из Аджнадайна [+104], также относится к зиме 634/35 г. То же можно сказать и о сообщении ал-Азди, у которого битва перед Дамаском также идет вслед за Аджнадайном; по его данным, друнагарий пришел с пятитысячным войском, к которому присоединилось столько же добровольцев из Дамаска и Химса, в сражении погибло 500 из них и еще 500 было убито и взято в плен во время преследования [+105]. Но против этого говорит то, что последних два автора не упоминают гибели Халида б. Са'ида и его участия в битве.

О том, что битва перед Дамаском была тяжелой и для мусульман, свидетельствует то, что 30 - 40 километров, отделявших их от города, они преодолели только через полмесяца, начав осаду 16 мухаррама 14/12 марта 635 г. Две самые сильные группы стали у главных ворот: западных (Баб ал-Джабийа) и восточных (Баб аш-Шарки), командовали ими Абу Убайда и Халид б. ал-Валид; северную сторону блокировали войска Шурахбила и Амра б. ал-Аса, которых прикрывал с севера конный отряд, стоявший в Барзе [+106], а с юга город осаждали войска Йазида б. Абу Суфйана (рис. 4, а). Отсутствие в перечнях участников осады Дамаска вождя сирийских арабов-христиан Джабалы б. Айхама свидетельствует о том, что в большинстве своем они занимали выжидательную позицию.

Передышка, полученная дамаскинцами при уходе мусульман к Фихлю, позволила им пополнить запасы и хорошо подготовиться к обороне. Мусульмане не предпринимали попыток штурма, так как не имели осадной техники, а осажденные не подпускали их близко к стенам, засыпая стрелами и градом камней из камнеметных машин.

Во время затянувшегося стояния под Дамаском отдельные мусульманские отряды совершали рейды в соседние области, порой на значительные расстояния. Византийские власти, со своей стороны, предпринимали попытки деблокировать город. Некоторые эпизоды этих обменов ударами зафиксированы в мусульманской и христианской историографии, но все эти сведения неопределенны и противоречивы.

Так, по сведениям ал-Вакиди, во время осады Дамаска отряд под командованием ас-Симта б. ал-Асвада отбил нападение византийцев около Бейт Лихйа (10 км северо-восточнее Дамаска, см. рис. 4, б) и, преследуя их, достиг Химса; ошеломленные неожиданным нападением, химсцы вступили в переговоры и предоставили нападавшим продукты и фураж [+107]. В анонимном сирийском историческом фрагменте тоже упоминаются нападение мусульман на область Химса и заключение соглашения между ними и химсцами, которые можно было бы сопоставить с сообщением ал-Вакиди, если бы не дата - канун второй 946 г. селевкидской эры, т. е. январь 635 г. [+108], когда мусульманская армия находилась в районе Фихля. Мог ли в это время какой-то удалой искатель приключений и добычи нападать на город в 300 км от основных сил, к тому же будучи отделенным от них Дамаском, остававшимся в руках византийцев? Сомнительно. Но другого договора с мусульманами в том году сирийский фрагмент не упоминает. Остается либо отвергнуть всю хронологию арабской историографии для второй половины 634 г., которая все-таки позволяет выстроить последовательный ряд событий, либо заподозрить ошибку в сирийском источнике. Последнее кажется более приемлемым, так как, по его же данным, ответ на вторжение мусульман последовал только в мае. Поскольку это - фрагментарная запись, к тому же, вероятно, носящая характер отдельных заметок, а год впрямую не указан, то запись может относиться и к январю 636 г., когда, как мы увидим далее, арабы в самом деле подошли к Химсу.

26 мая десятитысячная армия, возглавляемая сакелларием, вышла из Химса, чтобы навести порядок в области и освободить Дамаск, но 10 августа потерпела поражение около Дамаска; это, видимо, то сражение у Бейт Лихйа, которое упоминает ал-Балазури. Последняя надежда дамаскинцев на вызволение извне была развеяна, а продолжение обороны в осаде не могло быть бесконечным, так как зерно нового урожая в город не поступило. Понятно, что у арамейского и арабского населения города не было желания переживать ужасы голода или резню при штурме ради сохранения верности греческим властям, и какие-то представители города вступили в переговоры с Халидом. Большинство источников называет представителем епископа, что вполне соответствует его роли в византийских городах (см. т. 1, с. 20). Лишь один арабо-христианский историк середины X в., Евтихий, сообщает, что инициатором переговоров выступил правитель (амил) города по имени Мансур [+109]. Н. А. Медников объяснял этот разнобой тем, что город был взят дважды, и каждый раз переговоры вел другой представитель [+110]. Но имя Мансур могло появиться и в результате графических искажений; в данном случае можно легко угадать его прообраз: ат-Табари, повествуя об осаде Дамаска и попытке его деблокады, пишет, что правителем Дамаска был [А]Настас сын Настуруса. Если во втором имени опустить конечную букву син (а исчезновение при переписке последних букв в их отдельном написании в именах и названиях, чуждых арабскому языку, не редкость), то общий облик слова приобретает сходство с именем Мансур: [+111].

Это отождествление, конечно, немного прибавляет для понимания того, что происходило в Дамаске в конце августа 635 г., когда решалась его судьба, так как характер сообщений Евтихия о Мансуре/Несторе близок по духу к средневековым историческим романам и не вызывает большого доверия. Видимо, нужно исходить из того, что в Дамаске действительно был комендант или какой-то иной представитель официальной власти, по имени Анастасий сын Нестора, но в переговоры с Халидом вступил епископ, как лицо наиболее мирное.

Договор был подписан в воскресенье 14 раджаба 14/3 сентября 635 г. Пересказ его содержания дают (с очень небольшими разночтениями) два источника, взаимно дополняя друг друra [+112]. Поскольку это первый из подробно изложенных текстов договоров с сирийскими городами, мы приведем его полностью по ал-Балазури:

"Во имя Аллаха, милостивого, милосердного.

Это то, что даровал Халид ибн ал-Валид жителям Дамаска, когда вступил в него. Даровал неприкосновенность им самим, их имуществу, их церквам; их городская стена не будет разрушена, и ни в одном из домов не будут селиться. Им в этом покровительство (зимма) Аллаха и покровительство его посланника, да благословит его Аллах и да приветствует, и халифов и верующих. Не окажут им ничего, кроме добра, если они платят джизью".

Текст Ибн Асакира отличается тем, что в нем опущены слова о городской стене, вместо слов "когда вступил в него" - "в день, когда завоевал его", а главное - в нем названы имена всех свидетелей: Амр б. ал-Ас, Ийад б. Ганм, Йазид б. Абу Суфйан, Абу Убайда б. ал-Джаррах, Му'аммар б. Гийас, Шурахбил б. Хасана, Умайр б. Са'д, Йазид б. Нубайша, Убайдаллах б. ал-Харис, Куда'а б. Амир. Этот список явно подлинный даже по порядку подписей: поздние редакторы, конечно, поставили бы имя Абу Убайды первым.

Перед нами не полный текст договора, а перечень его принципиальных положений, так как отсутствует имя представителя горожан, не указаны сумма дани или ставки джизьи и иные конкретные обязательства, о которых мы узнаем по другим сведениям: контрибуция в 100 000 динаров и джизья в 1, 2 или 4 динара с мужчины и джериб пшеницы [+113].

Со сдачей Дамаска и заключением договора в арабской историографии связано немало романтических версий о том, как это происходило. Суть их сводится к тому, что кто-то из амиров заключил договор и вступил в одну половину города без боя, а другой, не зная об этом, ворвался с боем. Конечно, могло быть и такое, но настораживает, что сообщаются прямо противоположные версии: по одной - договор заключал Абу Убайда (как человек кроткий), а Халид ворвался у восточных ворот с боем и не хотел признать договора, а по другой - договор заключает Халид [+114], есть и третья версия - в город с боем врывается Йазид б. Абу Суфйан [+115]. Какую-то реальность эти рассказы отражают, но принимать их на веру полностью нельзя. Остановимся на том, что после разгрома деблокирующей армии мусульмане могли активизировать боевые действия по взятию города, и это подтолкнуло горожан к скорейшему заключению мирного договора, который, конечно, должен был подписывать Халид, как главнокомандующий, но рассказчики помнили, что Халид был смещен, отсюда и родились различные вариации в соответствии с представлениями рассказчиков и компиляторов о характерах исторических деятелей.

Точно так же под влиянием более поздних представлений о том, как должны были обращаться с побежденными иноверцами герои раннего ислама, появились утверждения, что по договору жители Дамаска должны были уступить мусульманам половину недвижимого имущества и церквей. Уже в конце VIII - начале IX в. ал-Вакиди вынужден был опровергать это утверждение: "Я читал грамоту Халида ибн ал-Валида жителям Дамаска и не видел в ней ничего о разделе пополам жилищ и церквей. Об этом сообщают, но я не знаю, откуда взял это тот, кто сообщает" [+116].

Падение Дамаска явилось важным этапом в завоевании Сирии мусульманами: впервые после долгой осады был взят крупный, хорошо укрепленный и подготовленный к обороне город с сильным гарнизоном. Оно означало окончательное решение судьбы области к югу от него и открывало простор для дальнейших завоеваний.

После короткой передышки Амр б. ал-Ас и Йазид б. Абу Суфйан возвратились со своими войсками в Палестину, а Халид б. ал-Валид и Абу Убайда, оставив в Дамаске полутысячный гарнизон, направились в Северную Сирию через долину Бекаа [+117]. Главный город этого района, Баальбек, сдался после непродолжительной осады и заключил договор, подробный пересказ содержания которого сохранил для нас ал-Балазури:

"Во имя Аллаха, милостивого, милосердного.

Это - охранная грамота (китаб ал-аман) такому-то сыну такого-то и жителям Баальбека, его ромеям, его персам и арабам, им самим, их имуществу, их церквам и их домам внутри города и вне его и их мельницам. Ромеям [дозволяется] пасти их стада на расстоянии до пятнадцати миль от них, но они (ромеи) не будут останавливаться в обжитых селениях. А когда пройдет месяц раби' и джумада вторая, то они уйдут куда захотят, А тем из них, кто примет ислам, - то же, что и нам, и на них те же [обязанности], что на нас. А их купцам разрешается ездить куда хотят, по областям, с которыми мы заключили договор; те же из них, кто поселится постоянно, должны платить джизью и харадж" [+118].

Как мы видим, в тексте договора не хватает имени лица, которое представляло горожан, не упомянуты имена свидетелей, нет даты и, главное, нет имени амира, заключившего договор. Тем не менее, он дает нам любопытные сведения, например о наличии в Баальбеке значительной персидской колонии (оставшейся со времени последней ирано-византийской войны?), важно для нас и хронологическое указание, позволяющее косвенно судить о времени заключения договора. Как мы знаем по договору с Фихлем, желающим уехать предоставлялся льготный годичный срок, в течение которого они не платили подушную подать; исходя из того, что грекам позволялось остаться до джумады II включительно, можно предположить, что договор был заключен в раджабе предыдущего года, точнее - в конце раджаба, так как до 14 раджаба еще не был взят Дамаск.

Естественной следующей целью после Баальбека была столица эпархии Ливанская Финикия, Эмесса (Химс), отделенная от него сотней километров, однако эти три дня пути превратились в три месяца - под стенами Химса арабы появились только в шаввале 14/18.XI - 16.XII 635 г. Чем это объяснить - неверной датировкой договора с Баальбеком или какими-то препятствиями, помешавшими быстро преодолеть это расстояние, ведь в других случаях арабская армия мастерски совершала форсированные марши?

Ал-Азди говорит о сражении у Джусии (35 км от Химса, м. рис. 5), после которого разгромленные византийцы укрылись в Химсе и началась его осада. Сражение под Химсом, но без указания места упоминает и ал-Балазури [+119]. Однако одно сражение не могло надолго задержать марш на Химс. Другие источники вообще не упоминают никаких событий между взятием Дамаска и осадой Химса. Исключение составляет "Завоевание Сирии" Псевдо-Вакиди, который уделяет этому промежутку времени десятки страниц, описывая несколько сражений, не упоминаемых остальными источниками. Конечно, нельзя безоговорочно принимать на веру весь этот материал и опираться на порядок его изложения, так как многовариантность рассказов об одном и том же событии, характерная для исходного текста ал-Вакиди (как и всех ранних исторических сочинений), после многочисленных переработок сделала в большинстве случаев невозможным различение между вариантами и рассказами о разных событиях; в ряде случаев произошло раздвоение описываемых событий: появились два договора с Баальбеком (второй после сражения под городом), двукратные переговоры с правителем Джусии. И все же сквозь туман фольклорно-эпической переработки кое-где просвечивают контуры реальных событий.

Так, переговоры с правителем Джусии, несомненно, связаны со сражением под Джусией (хотя сражение под Химсом не связывается с этой местностью). Фантастический на первый взгляд рассказ о набеге на ярмарку около монастыря (или крепости) со странным названием Абу Кудс, на берегу моря между Тарабулусом и Иркой, сопровождается очень точной датой - середина ша'бана (4 октября 635 г.), - не противоречащей хронологическому порядку событий этого периода [+120]. Это побуждает к поиску какого-то рационального зерна, лежащего в основе рассказа. Если предположить, что неверна топографическая привязка, то можно легко найти реальный прототип крепости Абу Кудс - хорошо известную с XIII в. до н. э. крепость Кадеш/Кадас = Телл Наби Минд в 5 км южнее озера Химса, которое до XIV в. называлось "озеро Кадаса" [+121]. Топографически этот пункт лучше увязывается с событиями, происходившими между Баальбеком и Химсом (см. рис. 5).

Возможно также, что на пути к Химсу арабам пришлось дважды сражаться с византийскими войсками: один раз у Джусии, а второй - непосредственно под городом, когда (если верить "Футух аш-Шам") арабы притворным бегством заманили тысячный отряд отборной кавалерии далеко от стен города и, напав со всех сторон, уничтожили почти полностью, причем пострадали и жители города, вышедшие за ворота, чтобы поживиться при разграблении лагеря. По данным того же источника, в этом сражении погибло 1600 человек, а мусульмане потеряли только 235 [+122].

Арабская армия стала лагерем у ворот Растан, отрезая пути подхода подкреплений с севера. Химсцы надеялись, что легко одетые, привыкшие к теплу бедуины не выдержат зимних холодов и скоро снимут осаду [+123]. Но те держались стойко, плотно обложили город, и если верить тому, что гарнизон Химса дважды потерпел поражение и понес большие потери, то понятно, что воля горожaн к сопротивлению была ослаблена, и на восемнадцатый день осады они сдали город, по договору. Согласно Ибн Исхаку и ал-Вакиди, договор был заключен в зу-л-ка'да 14/17.ХII 635 - 15.I 636 г. сроком на год при условии выплаты 170 000 динaров [+124].

Вслед за Химсом сдались Эпифания (Хама) и Ларисса (Шайзар). Как утверждает один из источников ал-Балазури, жители этих городов встречали завоевателей с музыкой [+125]. Верится этому с трудом, поскольку и христианские источники пишут о грабежах и порабощении сельского населения, и сами арабские источники не делают из этого тайны [+126] - мусульманские войска вели себя не беспощаднее других, но и не лучше - во всяком случае, не настолько лучше византийцев, чтобы сирийцы оказывали им явное предпочтение. Хотя, конечно, нельзя исключить, что нашелся какой-то магистрат или иной знатный горожанин, который страха ради мог устроить подобную встречу, чтобы задобрить грозных завоевателей.

Другая группа арабских войск направилась в сторону Берои (Халеб) через Халкис (Киннасрин), но как далеко она продвинулась в этом направлении, трудно сказать. Договор c Киннасрином, заключенный Халидом б. ал-Валидом в зу-л-хиджжа 14/16.I - 13.II 636 г., упоминает только сочинение Псевдо-Вакиди [+127], единственным доводом в пользу достоверности этого сообщения может служить только то, что указанная дата не противоречит всему ходу событий. По другим же данным, передовые арабские отряды под командованием Майсары б. Масрука, посланные в направлении Халеба, лишь вступили в область Киннасрина, но, узнав о подготовке к выступлению большой византийской армии, вынуждены были повернуть назад [+128].

Византийские источники ничего не говорят нам о том, когда Ираклий осознал серьезность положения и начал сбор сил для решительного отпора мусульманскому завоеванию, еще менее осведомлены об этом были арабские историки, но они смело пишут о совещаниях у императора и приводят речи их участников. Можно только догадываться, что подготовка большой армии должна была начаться не позднее начала осады Химса. Возглавили ее сакелларий (казначей) Феодор и армянский военачальник Ваган/Вахан (в арабcкой транскрипции - Бахан, в некоторых источниках вследствие искажения первой буквы - Махан). Сборным пунктом была Антиохия или Эдесса. Как распределялись функции этих двух военачальников, сказать трудно, арабские источники на первый план выдвигают Бахана. Возможно, что группа Бахана формировалась в Эдессе и состояла в значительной части из армян, а группа Феодора - в Антиохии и состояла из регулярного императорского войска.

Численность всей армии, по наиболее трезвым оценкам, достигала 40 - 50 тыс. человек, в то время как все мусульманские силы в Северной Сирии вряд ли превышали 15 тысяч [+129].

Принимать бой в таких условиях, когда к тому же часть этих сил рассеялась на обширном пространстве в виде мелких отрядов, рыскавших в поисках добычи, было самоубийственным. Ал-Азди (а вслед за ним ал-Куфи) сообщает, что Абу Убайда отозвал Майсару б. Масрука от Киннасрина и собрал все силы в Химсе, a Халида б. ал-Валида c 1000 всадников отправил в Дaмаск. Ha собранном затем военном совете высказывались две противоположные точки зрения: одни советовали укрыть семьи в Химсе, а самим дать бой перед городом, другие были за отступление к Дамаску [+130].

Приняв решение отступить к Дамаску, Абу Убайда будто бы приказал своему уполномоченному по сбору дани возвратить собранное жителям Химса, поскольку мусульмане не в состоянии выполнить свое обязательство обеспечить безопасность города, записанное в договоре [+131]. Если это хоть в какой-тo мере соответствует действитeльнocти, то можно только подивиться политической мудрости мусульманских руководителей - лучшего способа рекламы новой власти невозможно придумать.

Однако, при всей стройности изложения событий y ал-Азди многое вызывает сомнение. Во-первых, Халид еще не был смещен, а, будучи главнокомандующим, именно он должен был вести совет. Во-вторых, если даже командующим в это время был Абу Убайда, то невозможно понять, зачем в момент опасности, нависшей над арабской армией в Северной Сирии, нужно было лучшего полководца отсылать в глубокий тыл.

Византийские полководцы, видимо, не пытались навязать мусульманам крупное сражение, а удовлетворились медленным вытеснением из занятых ими районов. Лишь к маю византийская армия подошла к Дамаску и стала лагерем нa Бараде [+132]. Ал-Азди описывает еще один совет, на котором также боролись две крайние точки зрения: дать бой или отступить до Айлы (или даже к Табуку). B кoнце-концoв было принято промежуточное решение - Дамаск оставить, но отойти только к Джабии. Халид будто бы в сердцах бросил Абу Убайде: "Разве, когда ты будешь в Джабии, y тебя станет больше [людей], чем их есть у тебя здесь, в этом месте?!" [+133].

Оставление Дамаска, безусловно, диктовалось опасением быть запертыми в городе с недружественным населением, а Джабийа была резиденцией Гассанидов и располагалась в центре района, заселенного арабами [+134], хотя оборонять его от противника, наступающего с севера, трудно из-за отсутствия серьезных естественных преград.

По свидетельству ал-Вакиди, епископ Дамаска перед уходом мусульман из города попросил Хaлидa подтвердить договор о неприкосновенности жизни и имущества дамаскинцев. Новый договор был датирован раби' II 15/13.V - 10.VI 636 г., и этим временем принято датировать оставление Дамаска мусульманами [+135].

Ал-Азди отмечает, что и в Дамаске Абу Убайда распорядился вернуть собранное по договору [+136]. Параллелизм рассказав об оставлении Химса и Дамаска (сходные рассказы о военном совете в обоих городах и о возвращении собранной дани) вызывает сомнение в достоверности одного из них.

Византийцы удовлетворились занятием Дамаска и не стали преследовать мусульман, надеясь медленным продвижением вытеснить их из Сирии и Палестины. Такую тактику можно объяснить только пренебрежением к противнику; да и как могла армия, недавно одолевшая такого грозного врага, как сасанидский Иран, всерьез относиться к ополчению аравитян, которых все в империи считали дикарями. Эта медлительность была на руку мусульманам: они получили возможность спокойно собрать воедино все силы и подготовиться к контрудаpy.

БОРЬБА ЗА ХИРУ

Рис. 4. Дамаск и Южная Сирия (74 KB)

После ухода Халида c отборными воинами в Сирию и возвращения части оставленных в Хире по домам баланс сил в Месопотамии изменился в пользу Ирана. Тем не менее, арабские историки упоминают несколько успешных наступательных операций ал-Мусанны. Поверить этим сообщениям трудно: видимо, здесь, как и в ряде других случаев, мы имеем дело c событиями-фантомами, рожденными в процессе систематизации различных версий рассказов об одном и том же событии неверным размещением этих версий во времени. Разобраться, какому из двойников надо верить, не всегда удается, и произвол исследователя может оказаться не менее губительным для восстановления исторической истины, чем искренние заблуждения средневековых компиляторов [+137]. Ясно одно: ал-Мусанна скоро понял, что без подкреплений ему не обойтись, и в августе, спустя четыре месяца после ухода Халида, он сам (или его брат) явился в Медину. Произошло это будто бы за день до кончины Абу Бакра [+138].

Как 6ы то ни было, организовывать ополчение для похода на Ирак пришлось уже Умару. Перспектива расстаться с домом не вызвала у мединцев энтузиазма. Только на четвертый день, на призыв откликнулся первый доброволец, неведомый до того Абу Убайд б. Мас'уд из племени сакиф. За ним потянулись и другие, в том числе сподвижники пророка. Всего набралось около 1000 человек. Командовать ими Умар неожиданно для всех поставил Абу Убайда. Сподвижники пророка, которые после колебаний все-таки решились отправиться в Ирак, были возмущены, что командовать ими будет человек не их круга. Но Умар решительно ответил, что командовать будет тот, кто первым отозвался на его призыв, а, не те, кто колебался [+139].

Ал-Мусанна поспешно возвратился в Хиру, проехав 1000 км за 10 дней. Здесь он оказался в критическом положении. B Ктесифоне после длительного периода смут и частых дворцовых переворотов, наконец, стабилизировалось положение. За год, прошедший после провозглашения в Истахре десятилетнего Йездигерда царем, его покровителю, испехбеду Хорасана Рустаму, удалось утвердить его власть над большей частью Ирана, и теперь он мог заняться аравийским пограничьем, которому Сасаниды никогда не придавали серьезного значения: опасность обычно грозила с запада или востока, но только не отсюда. Как сообщает ат-Табари, Рустам разослал уполномоченных в захваченные арабами районы и условился о дне общего выступления, к которому была бы готова армия, собираемая в Ктесифоне Джалинусом (Галеном?). B Нижний Бехкубад (куда входила и Хира) был послан бывший наместник Уллайса Джабан, а Нарсе, двоюродный брат Хосрова Парвиза, прибыл в свой родовой удел в Каскаре (Кашкаре) около Зандаверда [+140] (см. т. 1, рис. 10).

Источники не дают представления, какими силами располагал ал-Мусанна. Армия Халида, как уже говорилось (т. 1, с. 212), достигала 10 000 человек, из которых 2000 пришли с Халидом из Йамамы, а остальные присоединились по пути. B Сирию с ним ушло не более 850 человек. Однако это не значит, что у ал-Мусанны кроме воинов его племени осталось 9000 человек. Во-первых, общая численность армии Халида скорее всего преувеличена, во-вторых, это была не регулярная армия со стабильным штатом, а отряды добровольцев, которые охотно присоединялись к победоносной армии, рассчитывая на добычу, и покидали ее при поражении или при необходимости долго жить вдали от родных кочевий. Из основного отряда Халида в Хире осталось не более 1000 человек. Число бедуинов, оставшихся из армии Халида, определить трудно, но вряд ли их было больше 2000, и еще столько же могло быть соплеменников ал-Мусанны, т. е. всего около 5000 воинов [+141]. Часть из них была разбросана по рустакам [*3] в виде небольших отрядов, сопровождавших сборщиков дани и стоявших в наиболее значительных населенных пунктах; число их в каждом рустаке было примерно тем же, что и число вооруженных азатов (см. т. 1, с. 26). Выступление азатов сразу во всех рустаках в сочетании с ударом регулярного войска по основным силам ал-Мусанны, безусловно, сразу уничтожило бы их. Но Джабан не дождался обусловленного срока и начал восстание, его примеру последовали в других рустаках.

Мелкие арабские отряды ретировались за Евфрат, к главным силам в Хире, но и здесь ал-Мусанне не удалось организовать сопротивление, и через полмесяца после возвращения из Медины ему пришлось оставить Хиру без боя и отступить к Хаффану, ближе к своим кочевьям, где не грозила опасность окружения, и можно было не бояться преследования. Действительно, Джабан продвинулся из Хиры на юг до границы оазиса и встал лагерем около крепостцы ан-Намарик.

Сконцентрировав все силы в Хаффане, ал-Мусанна не предпринимал никаких действий в ожидании подкреплений из Медины. Абу Убайд подошел через несколько дней, став по распоряжению Умара командующим объединенным войском [+142]. Численность отряда Абу Убайда определяется различно: от одной тысячи до четырех или пяти тысяч (не исключено, что имеется в виду объединенное войско [+143]); в любом случае объединенное арабское войско стало достаточно сильным, чтобы начать активные действия.

Дав своему отряду несколько дней отдыха в Хаффане, Абу Убайд всеми силами нанес удар по ближайшему противнику: по лагерю Джабана в ан-Намарикс. Сражение окончилось победой мусульман. Сам Джабан попал в плен, но освободился за скромный выкуп, так как человек, взявший его в плен, не знал, кто попал в его руки.

Часть разгромленного войска Джабана бежала к Нарсе, вокруг которого концентрировались повстанцы из округов Барусма, Заваби и Джубар. Восставшие надеялись на скорый приход армии Джалинуса, но Абу Убайд опередил ее и в степи, в местности с арабским названием ас-Сакатийа, находившейся, по-видимому, между Хирой и Зандавердом, разгромил Нaрсе. Нарсе бежал, оставив лагерь со всем имуществом, а в амбарах его поместья победители захватили большие запасы зерна. Его роздали обитавшим в этом районе арабам и местным крестьянам. Зандаверд был основательно разрушен и после этого не восстановился. Арабы стали хозяевами значительной части Вавилонии: владетели Барусма, Джубара и Зaваби поcпешили изъявить покорность и обязались по-прежнему платить джизью по четыре дирхема с человека [+144].

Что случилось с армией Джалинyса, который не дождался Нарсе, не очень ясно. Согласно версии Сайфа, Абу Убайд встретил ее у Бакусйаса в округе Барусма (между Хирой и Вавилоном) и обратил в бегство [+145]. Тогда Рустам отправил против арабов двенадцатитысячную армию во главе с Бахманом Джазавайхом (Джадуйе), которому была вручена национальная реликвия Ирана - "знамя Кавиев". B нее вошли и остатки отряда Джалинуса. Эта армия подошла к мосту через Евфрат около Хиры. Но есть и другая версия - Абу Убайд встретил около Вавилова объединенную армию Бахмана и Джалинусa, не принял боя и отступил за Евфрат [+146].

Персидский полководец остановился перед наплавным мостом у Кусс ан-Натифа напротив Хиры, но переправляться не стал, а предложил Абу Убайду выбирать, на каком берегу он предпочитает сразиться. Для нас это выглядит странно, но, возможно, в то время существовал своеобразный воинский кодекс чести, по которому сильнейшая сторона предоставляла другой выбор места сражения [+147]

На военном совете большинство высказалось за то, чтобы остаться на западном берегу, сохраняя место для маневра. Но Абу Убайд, опьяненный предыдущими победами, приказал переправляться. Персы не мешали переправе и дали арабам построиться в боевой порядок.

На восточном берегу мусульманская армия оказалась в затруднительном положении: перед ней стоял превосходящий по численности противник, а возможности маневра были ограниченны - Евфрaт за спиной не позволял применить излюбленную военную хитрость бедуинов - притворное бегство с целью заманить в засаду, обходные движения конницы были затруднены оросительными каналами.

B субботу 26 ноября началась ожесточенная битва [+148], исход которой долгое время был неясен. Арабы отбивали все атаки, нанося противнику значительный урон, но много хлопот им причинял слон. Абу Убайд сам вышел против него и отрубил хобот, но был затоптан обезумевшим от боли животным (по другим данным, слон упал и задавил его). Один за другим брали знамя и гибли назначенные перед боем заместители из его родного племени сакиф, в том числе брат и сын. B момент, когда арабы стали подаваться под натиском противника, один из мусульманских воинов (историки называют разные имена), желая заставить своих собратьев биться до конца, перерубил канат, связывавший суда, и мост распался. Однако результат получился неожиданный - началась паника, мусульманские воины, давя друг друга, стали бросаться в воду и тонуть, персы избивали бегущих. Только мужество ал-Мусанны спасло их от полного истребления: с небольшой группой храбрецов он прикрыл бегущих, дал возможность восстановить мост и до последнего прикрывал отступление [+149].

Арабская армия потеряла убитыми и утонувшими от 1800 до 4000 человек, среди оставшихся в живых было много раненых. Такое жестокое поражение после нескольких легких побед и богатой добычи повергло в уныние мединских добровольцев, и они, не заботясь о дальнейшей судьбе раненого ал-Мусанны и других товарищей по оружию, бежали в Медину. Всего ал-Мусанну покинуло около 2000 человек, у него осталось только 3000 воинов (видимо, в основном соплеменников), и он ушел из Хиры в родные кочевья Зу-Кара и Барика [+150]. Мусульманскую армию спасло от окончательного уничтожения только то, что Бахман в первый момент не стал ее преследовать, дав отдых своей также сильно пострадавшей армии, а потом получил из столицы неблагоприятные известия и вынужден был возвратиться.

У ат-Табари сохранилось сообщение, что сразу же после победы Бахмана вновь восстали Джабан и Марданшах [*4], и ал-Мусанна с небольшим отрядом кавалерии вышел на подавление восстания; жители Уллайса схватили мятежников и передали их ему для казни [+151]. Это сообщение представляется сомнительным, так как ал-Мусанна был тяжело ранен (копье проткнуло кольчугу, и кольцо от нее осталось в ране) и вряд ли мог сразу же возглавить поспешный карательный рейд, а, кроме того, после такого поражения, потери по крайней мере 2/3 войска и оставления всей завоеванной территории было не до подавления восстания в какой-то отдельной волости; явно здесь произошло смешение с тем, что случилось год спустя.

Прибытие беглецов с печальной вестью о гибели многих мединцев повергло город в траур. Умар, желая ослабить впечатление от поражения, сделал вид, что ничего особенного не произошло, и вместо упреков встретил беглецов утешениями [+152]. Возможно, он чувствовал за собой вину за то, что назначил командующим Абу Убайда вопреки возражениям многих старых мусульман. Но поражение все равно отбило у всех охоту искать славы и богатства в походах. Прежний ореол непобедимости Сасанидов расцветился свежими, яркими красками. Около полугода никто не откликался на призывы халифа помочь собратьям в Ираке, хотя для участия в военных действиях в Сирии, где мусульмане одерживали верх, добровольцы находились.

Через несколько месяцев Умару удалось сторговаться с Джариром б. Абдаллахом, вождем племени баджила, которых принял ислам незадолго до кончины Мухаммада, остался верен исламу во время ридды, участвовал в походе Халида на Ирак, а после его ухода в Сирию возвратился в родной ас-Сарат. Какая-то часть племени не признавала его главенства, и ему было важно получить от халифа назначение амиром племени. Сначала Джарир отказывался идти куда-нибудь, кроме Сирии, и согласился идти в Ирак только тогда, когда Умар пообещал ему кроме обычной доли добычи еще и четверть хумса [+153]. Понятно, что после этого авторитет Джарира у его соплеменников значительно возрос.

Джариру удалось собрать под свое знамя около 700 баджилитов, а Умар присоединил к нему еще 700 аздитов и кинанитов, собиравшихся идти в Сиpию. Второй фигурой, вокруг которой группировалось разноплеменное войско, был Исма б. Абдаллах ад-Дабби, также участвовавший в иракском походе Халида. Крупнейшей племенной группой были тамимиты - около 1000 человек, но не они, а именно баджилиты были организующим ядром войска. O численности воинов бану дабба, хас'ам и ан-намир сведений не имеется [+154]. Всего набралось 3 - 4 тыс., воинов, командование которыми Умар поручил Джариру, но из описания дальнейших событий следует, что Исма пользовался значительной самостоятельностью.

Основные силы ал-Мусанны в это время находились в степи у Хаффана (Мардж ас-Сабах), а в Хире, остававшейся в руках мусульман, располагался передовой отряд во главе с Баширом б. Абдаллахом, одним из военачальников Халида. После подхода подкреплений из Медины общая численность мусульманского войска удвоилась и достигла 7 - 8 тыс. человек, но единства в нем не было, так как Джарир претендовал на верховное командование, а ал-Мусанна справедливо считал себя хозяином положения. Поэтому Джарир и Исма стали отдельными лагерями у Наджафа [+155].

Усиление арабов, которые, казалось бы, получив суровый урок, должны были утихомириться и оставить в покое Месопотамию, обеспокоило Ктесифон. Рустам, фактический хозяин положения в столице при несовершеннолетнем Йездигерде III [+156], выслал против арабов двенадцатитысячную армию под командованием Михрана, подкрепленную тремя боевыми слонами [+157].

Узнав от разведчиков о приближении Михранa, ал-Мусанна распорядился о соединении всех отрядов на канале ал-Бувайб севернее Хиры. Сюда на помощь ал-Мусанне пришли еще отряды арабов-христиан из бану таглиб и ан-намир. Михран на правах более сильной стороны предложил арабам выбирать место боя. Наученные горьким опытом предыдущего сражения, они предпочли остаться на месте и предоставить Михрану переправиться через Евфрат (впрочем, эпизод с выбором места боя может быть и чисто фольклорным элементом в пару с неудачной переправой арабов в предыдущем сражении, так же как упоминание слонов).

Диспозиция мусульманской армии неясна. Согласно одним данным, Джарир был на правом фланге, ал-Мусанна со своим братом Мас'удом - в центре, а левым флангом командовал вождь таййитов Адий б. ал-Хотим. Согласно другим, фланговыми отрядами командовали Башир б. Абу Рухм и его брат Буср [+158], а следовательно, группа Джарира действовала самостоятельно. Возможно, вторая версия не противоречит первой, а сообщает нам структуру той части войска, которая подчинялась непосредственно ал-Мусанне, так как командующими резервом и пехотой оказываются братья ал-Мусанны.

Сражение начали мусульмане, но персы устояли, отбросили нападавших и опрокинули центр. Ал-Мусанна, стоя в потоке бегущих, кричал: "Ко мне! Ко мне! Я - ал-Мусанна!" B этой схватке, где обе стороны перемешались, а горячий ветер из пустыни затянул желтой пылью, поднятой сражающимися, все поле битвы, лишив командующих возможности управлять войсками, когда был смертельно ранен брат ал-Мусанны, командовавший пешими, - Мас'уд, ал-Мусанне все-таки удалось остановить бегство. Исход сражения решил прорыв ал-Мусанны к мосту, лишивший персидскую армию возможности отступления. Несмотря на это, персы не бросились к реке в паническом бегстве, а продолжали сражаться. B бою погиб сам Mихран, и, видимо, только это решило исход сражения в пользу мусульман. Победители преследовали бегущих и нанесли им большой урон, но нигде не говорится, что персы понесли большие потери при переправе, хотя это было бы естественно ожидать, если мусульмане захватили или разрушили мост через Евфрат. Видимо, значительной части разбитого персидского войска удалось отойти в организованном порядке. Битва закончилась к вечеру, и мусульмане возвратились в свой лагерь. Преследование возобновилось утром и кончилось лишь у канала ас-Сиб, т. е. примерно в 50 км от Евфрата [+159].

Cреднeвековые историки расходятся не только в том, кому принадлежит главная заслуга в разгроме персов, но и в том, кто убил Михрана: Джарир или ал-Мусанна (племенное предание, из которого черпали сведения эти историки, не могло уступить честь убиения предводителя врага кому-нибудь, кроме вождя). А дело, видимо, обстояло гораздо прозаичнее. По одному из сообщений, Михрана убил гулам [*5] христианин из бану таглиб, которому достался конь, а трофеи разделили командующий конницей и непосредственный начальник этого гулама, поскольку по существовавшему правилу трофеи убитого немусульманином доставались амиру: "...a у него было два предводителя (ка'ид): один из них Джарир, а другой Ибн ал-Хаубар [*6], и они разделили его оружие" [+160]. По другому сообщению, и коня у этого гулама отобрали те же Джарир и Ибн ал-Хayбар, стащив его с коня за ногу [+161].

Ат-Табари датирует эту битву рамаданом 13/29.Х - 27.ХI 634 г., и эту дату принимают некоторые исследователи, хотя она явно относится к "битве y моста" (см. примем. 148); достоверной можно считать дату Халифы - сафар 14/27.III - 24.IV 635 г. [+162], которая подтверждается упоминанием сильного ветра из пустыни, характерного в этих местах начиная с апреля.

Битва при ал-Бувайбе (или ан-Нухайле) - событие реальное, а не плод историографических заблуждений средневековых авторов, но ход ее в изложении арабских историков очень напоминает перевернутый отпечаток с рассказа о "битве у моста": почти те же место, эпизод с переправой, разрушение моста, численность персидской армии [+163]. Видимо, племенное предание стихийно придало рассказу об этом сражении параллельную форму с обратным знаком для моральной компенсации позора предыдущего поражении. Впрочем, сведения нашего единственного источника о событиях после ал-Бувайба, Сайфа, также не вызывают особого доверия: вся его хронология ошибочна и многие эпизоды могут относиться к другому времени. Но поскольку другого источника нет, то остается, сделав эту оговорку, изложить события так, как он о них повествует.

Рис. 5. Северная Сирия в середине VII в. (72 KB)

ВОЕННЫЕ ДЕЙСTВИЯ B МЕСОПOТАМИИ B 634-635 гг.

B том, что после ал-Бyвайба арабы снова подчинили себе ранее завоеванный район Вавилонии, нет сомнения. Затем ал-Mусанна будто бы отрядил Джарира в Майсан, а сам направился в Уллайс около Анбара и как будто 6ы подчинил себе Анбар (сведений о завоевании города не приводится, но после очередного рейда ал-Мусанна возвращается в него). Из Анбара был совершен набег на базар бедуинов в ал-Ханафисе и на базар Багдад [+164]. Кроме того, сам ал-Мусанна и его амиры совершили несколько набегов на таглибитов, доходя до Сиффина Текрита. Если хотя 6ы половина этик рассказов имеет под собой основу, то следует признать, что сасанидские власти в Ктесифоне должны были всерьез обеспокоиться.

Используя благоприятную ситуацию, Умар решил овладеть низовьями Тигра и Eвфрата, которые после набега при Халиде б. ал-Валиде неизменно оставались в руках персов. Из Медины был послан небольшой отряд из трехсот с небольшим воинов во главе со старейшим сподвижником Мухаммада, Утбой б. Газваном. По дороге отряд вырос за счет бедуинов до 500 человек, а в низовьях Евфрата к нему присоединились Кутба б. Kатара и Муджаши' б. Мас'уд, о численности войск которых нет никаких сведений [+165].

Утба подошел к Убулле в конце мая или в июне 635 г. [+166] и остановился на галечном плато Басра, возвышавшемся над болотистой низиной в 20 км к югу от реки. Стояла влажная жара, тяжелая для жителей пустыни, низменность перед Убуллой, заросшая камышом, раскисла после весеннего паводка, и Утба в течение всего лета не начинал военных действий [+167]. Когда спала жара и низина подсохла, Утба со своим небольшим отрядом подошел к самой крепости, но не решился на нее напасть. Он дождался, когда персы вышли из крепости, чтобы уничтожить горстку мусульман, и в поле разгромил их. Укрывшиеся в крепости остатки гарнизона не стали обороняться дальше, и через несколько дней тайно покинули крепость.

Арабы потеряли в битве 70 человек и захватили в Убуллe очень скромную добычу: кроме различного имущества участникам взятия крепости досталось по 2 дирхема и по маккуку (около 8 кг) изюма. Произошло это в раджабе или ша'бане 14/21.VIII - 18.Х 635 г. [+168], что хорошо согласуется со всем ходом событий и не вызывает сомнений.

Успех Утбы привлек к нему новых воинов, без которых он не смог бы разгромить отряд марзбана Майсана около Мазара. Персы понесли большие потери, а марзбан попал в плен. Его золотой пояс, знак высокого ранга, вместе с пятой частью добычи повезли халифу как вещественное доказательство большого успеха. На вопрос Умара: "Как дела мусульман?" - посланец ответил, что им повезло, и они засыпаны серебром и золотом. "Тогда люди захотели в Басру и стали туда прибывать" [+169].

Лагерь арабов расположился на плато Басра, где находились семь усадеб и развалины укрепления (Хурайба, т. е. "развалинам), большинство устроилось в камышовых шалашах и хижинах. Сюда свозили добычу, здесь была устроена площадь для моления и жила часть семей (но нередко жены сопровождали воинов в походах).

Арабские авторы перечисляют несколько городов и районов, завоеванных Утбой после Убуллы: Мазар, ал-Фурат, Майсан, даст Майсан, Абаркубад, но это не дает отчетливого представления о границах завоеванных земель, так как Майcан (как и Каскар) означал и отдельную область, и всю Нижнюю Месопотамию. Вероятнее всего, в эту кампанию Утба овладел всем Шатт ал-Арабом и прилегающей к нему частью низовий Тигра и Евфрата.

B конце года (14 или 15 г. х.-см. начало гл. 3) Утба отпросился в хаджж, оставив своим заместителем Муджаши', а имамом (предстоятелем на молитве) - сподвижника Мухаммада Мугиру ибн Шу'бу. B отсутствие амира часть Майсана восстала, Муджаши' не оказалось в Басре, и Мугира, возглавив мусульман, подавил это восстание. Как было заведено, он тотчас известил халифа о победе. Умар с удивлением спросил Утбу: кого же тот оставил заместителем? Утба объяснил положение и получил выговор за назначение "человека войлока над людьми глины (т. е. бедуина над оседлыми арабами). Умар приказал ему немедленно возвратиться в Басру. B пути Утба умер, и эмиром стал Мугира [+170].

Успехи мусульман в Месопотамии могли 6ы быть и больше, если бы между ал-Мусанной, который справедливо считал себя главной фигурой в борьбе с Сасанидами, и Джариром, представлявшим мединскую партию, не начались разногласия: ни один из них не хотел подчиняться другому [+171]. И без того не слишком большая мусульманская армия оказалась расколотой надвое.

Можно думать, что именно это помогло персам без особых затруднений выбить из Месопотамии недавних победителей. Арабские историки стыдливо умалчивают о том, как произошло это неприятное событие, объясняя его воцарением Йездигерда, позволившим персам собрать большую армию. Ал-Мусанна будто бы написал об этом письмо халифу, "но не успело это письмо дойти до Умара, как отступились от веры (кафара) жители ас-Савада [*7], и те, у кого был договор, и те, у кого договора не было. И ушел ал-Мусанна своей дорогой и остановился в Зу-Каре, и остановились люди в ат-Таффе единым войском [+172].

Умар приказал ал-Мусанне рассредоточить войско по степи вдоль границы с Ираком от Куткутаны до Басры и начать сбор подкреплений. Произошло это будто 6ы в зу-л-ка`да 13/27.XII 634 - 25.1 635 г. Однако эта дата либо недостоверна совсем либо тринадцатый год хиджры надо исправить на четырнадцатый [+173].

Под впечатлением неудачи Умар решил лично возглавить поход на Ирак и объявил сбор добровольцев. Но его отговорили от личного участия, и командующим был назначен человек, не менее заслуженный в исламе, чем Умар, - Са'д б. Абу Ваккас, из первой десятки последователей Мухаммада. Из района Медины набралось около 1000 добровольцев, и 3000 пришли из ас-Сарата и Йемена [+174]. Набор добровольцев шел туго, так как многие соглашались идти только в Сирию, а не в Ирак, где мусульмане терпели поражения. C этим четырехтысячным войском Са'д вышел из Медины в конце осени или начале зимы.

Зима 635/36 г. застала Са'да на полпути в Хиру, между Зарудом и Са'лабией, где он простоял три месяца, дожидаясь подхода возможно большего числа воинов и наступления весны, когда большому войску легко обеспечить подножный корм и водопой для верховых и вьючных животных.

B Заруде к Са'ду присоединились посланные халифом еще (?) 2000 йеменцев и 2000 гатафанцев, из Наджда подошли обитавшие здесь тамимиты (4000) и асадиты (3000). Всего собралось не менее 12 000 воинов, многие с семьями и всем домашним имуществом [+175]. Ядром этого пестрого ополчения были сподвижники пророка и их сыновья, всего будто 6ы более тысячи, опираясь на которых Са'д мог как-то балансировать в противоречивом переплетении племенных амбиций, соперничества и индивидуальных претензий вождей.

Не позже апреля, когда начинает выгорать трава, армия Са'да должна была выступить из Заруда и, вероятно, в начале мая встала на границе Ирака, как раз в то время, когда сирийская армия мусульман под давлением превосходящих сил византийцев отошла к Дамаску и, может быть, даже оставила его. На обоих флангах арабского вторжения назревала критическая ситуация.

Примечания

[+1] Caetani, 1907, с. 831 - 861.

[+2] Butzer, 1957. Н. Шехаде отличает засушливость климата в Иордании в IV - первой половине VII в. [Shehade, 1985, с. 27 - 28].

[+3] Особенно отчетливо это прослеживается по периодичности колебания уровня паводков Нила, о которых имеются для средневековья сведения по каждому году.

[+4] Becker, 1912, с. 332; Hitti, 1946, с. 143 - 144; Lewis, 1966, с. 55; Gabrielli, 1968, с. 107 - 108. Новейшие работы не отдают предпочтения какой-либо одной причине [Cahen, 1968, с. 22 - 23; Mac Grow, 1981, с. 67 - 68; Haarmann, 1987, с. 67 - 68].

[+5] Беляев, 1966, с. 136; Mac Grow, 1981, с. 90.

[+6] По данным Ибн Исхака [Халифа, с. 89; Таб., I, с. 2078 - 2079], Абу Бакр начал подготовку к походу сразу после возвращения из хаджжа; в полном соответствии с этим ал-Балазури сообщает, что войска начали собираться в мухарраме 13 г. х. [Балаз., Ф., с. 108], но, как мы увидим дальше по тексту, первое столкновение арабов с византийцами произошло 4 февраля 634 г. (т. е. еще до хаджжа). Н. А. Медников полагал, что призыв к походу был оглашен во время хаджжа, при большом стечении народа [Медников,.
1903, с. 420]. Но такой эпизод, несомненно, запомнился бы современникам. К тому же и факт участия Абу Бакра в паломничестве 12 г. х. сомнителен: есть сведения, что его возглавлял в том году Умар б. ал-Хаттаб или Абдаррахман б. Ауф [Таб., I, с. 2077 - 2078]. Возможно, конечно, что Абу Бакр совершил малое паломничество в раджабе того же года (11.IX - 10.Х 633 г.), тогда сведения Ибн Исхака получат оправдание.

[+7] Азди 1, с. 1 - 3; Азди 2, с. 1 - 4; И. Асак., т. 1, с. 443 - 444. Ибн Асакир дает очень характерное для средневековой психологии объяснение решения Абу Бакра: Шурахбил б. Хасана увидел сон, предвещающий победы мусульман; у ал-Азди он видит этот сон после отправки Йазида [И. Асак., т. 1, с. 441; Азди 1, с. 10; Азди 2, с. 14].

[+8] Информатор - Абдаллах б. Абу Ауфа, участник присяги при Худайбии (но некоторые знатоки биографий считали, что его первый поход - на Табук); был ранен в битве при Хунайне, впоследствии переселился в Куфу, где умер в 86/705 или 87/705-06 г., пережив всех сподвижников пророка в этом городе [И. Са'д, т. 4, ч. 2, с. 36 - 37; И. Абдалбарр, с. 349, ╧ 1453].

[+9] Таб., I, с. 2960.

[+10] Точно установить время фиксации этого сообщения невозможно, так как о человеке, который передавал рассказ Ибн Абу Ауфа, ал-Харисе б. Ка'бе, известно только то, что он в 66/685-86 г. принимал участие в восстании ал-Мухтара [Таб., II, с. 620, 624, 626; Sezgin U., 1971, с. 206]. Судя по тому, что ал-Харис б. Ка'б был информатором Абу Михнафа, можно предположить, что он дожил до конца VII в., когда началось сложение шиитской исторической традиции [Прозоров, 1980, с. 11].

[+11] Иа'к., т. 2, с. 149; пер.: Медников, 1897, с. 97.

[+12] В тексте ошибочно: ибн ахи, т. е. племянник.

[+13] Азди 1, с. 1 - 5; Азди 2, с. 1 - 6; И. Асак, т. 1, с. 443 - 445. Текст Асакира и ал-Азди практически идентичен, но у последнего опущен очень важный для оценки ситуации спор Умара и Амра б. Са'ида. В арабском тексте ал-Куфи в этом месте лакуна в несколько страниц, в персидском же переводе изъяты даже намеки на то, что сподвижники пророка встретили предложение Абу Бакра без энтузиазма, кроме того, добавлено, что халиф решил послать войска в Сирию, так как до него дошли известия, что византийцы притесняют местных жителей [Куфи, т. 1, с. 96 - 97].

[+14] И. Са'д, т. 4, ч. 1, с. 70.

[+15] Гире, 1929.

[+16] И. Са'д, т. 4, ч. 1, с. 70.

[+17] Азди 1, с. 17; Азди 2, с. 21 - 22.

[+18] Азди 1, с. 11 - 12; Азди 2, с. 16; Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 3 - 4; Таб., I,. с. 2089.

[+19] По сообщению ал-Мадаини, под командой всех трех амиров было по 7000 человек [Таб., I, с. 2079], по другой версии - по 7000 было у каждого [Таб., I, с. 2108]; согласно ал-Балазури, при выступлении из Медины у каждого было по 3000, т. е. всего 9000 [Балаз., Ф., с. 108]. Не исключено, что сведения ал-Мадаини и ал-Балазури совпадают, поскольку, как мы знаем, арабские "семь" и "девять" легко перепутать графически, и, следовательно, у ал-Мадаини в оригинале могло быть не "7 тысяч", а "9 тысяч".

[+20] Балаз., Ф., с. 108.

[+21] О них см.: Noth, 1973, с. 81 - 84.

[+22] В аналогичном наставлении, будто бы данном Усаме б. Зайду, сказано более конкретно: "...которые побрили макушки своих голов и оставили вокруг макушек волосы наподобие повязок" [Таб, I, с 1850; Медников 1897, с. 140].

Выстригание волос на макушке было принято в сирийском монашестве (как любезно сообщила Е. Н. Мещерская, существует даже специальная молитва, читаемая при этом обряде). Видимо, в этом наставлении отразилось различное отношение раннего ислама к одиночкам-отшельникам и организованному монашеству, но для времени Абу Бакра такое различение мало вероятно.

[+23] Цитата из Корана [IX, 29]; в переводе И. Ю. Крачковского: "...пока они не дадут откупа своей рукой, будучи униженными".

[+24] Азди 1, с. 8 - 9; Азди 2, с. 12. В персидском переводе ал-Куфи упоминание монахов отсутствует [Куфи, т. 1; с. 99]. Совершенно иной и гораздо более пространный текст наставления у Ибн ал-Асира [И. А., т. 2, с. 309 - 310; пер.: Медников, 1897, с. 413 - 415].

[+25] Азди 1, с. 11 - 16; Азди 2, с. 16 - 21. Согласно ал-Куфи, 4000 химйаритов, приведенные Кайсом, были посланы в подкрепление всем амирам [Куфи, т. 1, с. 98].

[+26] См.: Lammens, 1910.

[+27] Куфи, т. 1, с. 100.

[+28] Азди 1, с. 28; Азди 2, с. 34. По другим данным, Хашим прибыл к Абу Убайде с 3000 воинов [Куфи, т. 1, с. 116].

[+29] Он принял участие в сражении при Гамрат ал-Арабе [Азди 1, с. 31; Азди 2, с. 38].

[+30] "Меньше тысячи и более девятисот" [Азди 1, с. 20; Азди 2, с. 25].

[+31] Феоф., т. 1, с. 335 - 336; Феоф., пер., с. 246; Кривов, 1982, с. 221. Как справедливо полагает Ф. Майерсон, речь идет об отмене субсидий не вообще всем арабам пограничья, как считал Л. Каэтани [Caetani, 1907, с. 1113], а только какой-то части из них, в Южной Палестине или на Синае [Mayerson, 1964, с. 158 - 161]; на это указывает и незначительная сумма выплат - 2160 номисм (30 литр) в год.

[+32] Медников, 1903, с. 431 - 432; Caetani, 1907, с. 1135 - 1147. Ф. Мак Гроу Доннер высказывает сомнение в правильности отождествления Гамрат ал-Араб с вади ал-Араба [Mac Grow, 1981, с. 115].

[+33] В арабских источниках Дасин или Дасина, у Евтихия - Тадун [Евтих., с. 10]. Л. Каэтани отождествляет его с городищем Хирбет Умм Тадун на карте Западной Палестины К. Кондера и Г. Китченера [Conder, 1884; Caetani, 1907, с. 13] в 12 км восточнее-северо-восточнее Газзы (см. рис. 1). Действительно, начертание Тадун и Дасин в почерке конца VII - начала VIII в. очень близко:

[+34] Сведения арабских историков, по-видимому, восходят к одному источнику: рассказу Абу Умамы ал-Бахили, которого Абу Убайда послал на помощь Йазиду. Но в процессе перекомпоновки при компиляциях образовались две версии. По одной [Азди 1, с. 44; Азди 2, с. 52; Балаз., Ф., с. 109 (по Абу Михнафу)], сражение с трехтысячным византийским войскам под командой шести патрициев, один из которых пал в бою, произошло при ал-Арабе, а затем - второе сражение у Дасина, о котором не сообщается никаких подробностей; по другой [Балаз., Ф., с. 109; Таб., I, с. 2108] - битва с шестью патрициями произошла у Газзы. Вторая версия подтверждается греческими и сирийскими источниками [Феоф., т. 1, с. 336; Феоф., пер., с. 247; Кн. халифов, 147 - 148 лат пер., с. 114; Мих. Сир., т. 2, с. 413]. Имя погибшего визанnийского командующего приводит Феофаи; в "Книге халифов" он назван "Бар Йардан" - Сын Иордана; численность отряда Сергия сына Иордана указывает только Михаил Сириец - 5000 пехотинцев.

[+35] Кн. халифов, с. 147 - 148, лат, пер., с. 114.

[+36] Там же.

[+37] Ф. Майерсон считает, что завоевание Палестины мусульманами началось вторжением Амра б. ал-Аса на Синай через Айлу. Бедуины, недовольные прекращением выплат за охрану дорог, провели мусульман до Фирана. После этого мусульмане будто бы повернули на север, к Газзе [Mayerson, 1964, с. 198]. Даже топографически такое направление похода Амра кажется сомнительным, мы знаем также, что Амр вышел последним, а, кроме того, сражением под Газзой руководил Йазид.

Совершенно фантастическую интерпретацию этих событий дает Дж. Глабб: сражение у Дасины, между Айлой и Газзой (!), вел Амр, а Йазид сражался при Гамрат ал-Арабе с Сергием, патрикием Кесарей [Glubb, 1966, с. 132].

[+38] Сведения о поражении Халида б. Са'ида очень путанны. Он будто бы вышел из Медины первым и должен был в Тайма прикрывать сбор мусульманских войск в Медине, но, узнав о концентрации арабо-византийской армии у Зиза (или в Мардж ас-Суффар), погорячился и, никого не дожидаясь, напал на нее, потерпел поражение и бежал до Зу-Марвы, где у него отобрали знамя и отдали Йазиду [Таб., I, с. 2081 - 2082, 2085; И. Асак., т. 1, с. 451 - 452]. Однако это противоречит несомненному факту нахождения Халида в Медине при сборе войска. Но, видимо, какое-то неудачное сражение в районе Зиза было связано с его именем. Поскольку, по другим сведениям, отряд Абу Убайды (в котором находился Халид) в районе между Зиза и Касталем встретился с арабо-византийским войском [Азди 1, с. 23; Азди 2, с. 29], то естественно предположить, что именно тогда Халид имел неудачное столкновение с противником.

[+39] Отряд, составленный из добровольцев, соблазненных заменой заката походом, был прозван "войском замены", и возглавил его Икрима б. Абу Джахл; оно будто бы пришло на помощь Халиду б. Са'иду [Таб., I, с. 2082; Медников, 1897, с 145]. Сведений об этом войске у других авторов я не на шел (повторение сведений ат-Табари см.: И. Асак., т. 1, с. 452). По сведениям же ал-Азди и ал-Куфи, Икрима прибыл в Медину вместе со всеми знатными мекканцами [Азди I, с. 38 - 40; Азди 2, с. 46 - 47; Куфи, т. 1, с. 120 - 123; сходные данные: Пс.-Вак. 1, т. 1, с. 16 - 17; Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 8].

[+40] Согласно ал-Азди, по дороге к отряду присоединялись бедуины и численность его достигла 2000 человек [Азди 1, с. 44; Азди 2, с. 51]. Согласно ал-Куфи, 3000 мекканцев прибыли к Амру, когда он уже был назначен амиром, затем подошли Абу-л-А'вар с 1700 суламитами и несколько мелких групп, после чего отряд достиг 6000 [Куфи, т. 1, с. 123]. Если имя Икримы не безосновательно связано с "войском замены", то им должны быть именно эти бедуинские отряды.

Двукратное расхождение в численности отряда Амра б. ал-Аса между различными источниками, может быть, объясняется нередким для ранних арабских источников "феноменом сложения", когда к слагаемым прибавляется их сумма: в данном случае - 500 мекканцев + 400 сакифитов + 1700 суламитов + 300 бану фихр + 200 мурад = 3100.

[+41] Азди 1, с. 58 - 59; Азди 2, с. 68 - 69; Таб., I, с. 2121.

[+42] Подробное описание подготовки таких верблюдов дает А. Мусил. По его словам, содержимого желудка одного верблюда достаточно, чтобы напоить 8 - 10 лошадей [Musil, 1927, с. 570 - 571]. Пользуясь его сведениями, можно было бы подсчитать число лошадей в отряде Халида, но данные о числе взятых для этой цели и ежедневно забиваемых верблюдов значительно расходятся: от 20 (5 ежедневно, так как в конце пятого перехода отряд прибыл к водопою) [Азди 1, с. 64; Азди 2, с. 74; Таб., I, с. 2123; И. Асак., т. 1, с. 468, 469] и 25 [Куфи, т. 1, с. 137 - 138] (возможно, результат обратного расчета: убивали ежедневно пять верблюдов, значит, за все пять переходов - 25) до 50 [И. Асак., т. 1, с. 459, 465]. Наименьшие цифры фигурируют в рассказах, восходящих к проводнику Халида, и потому могут считаться более достоверными, но так напоить можно было не более 50 лошадей. Нельзя исключить, что в отряде имелись и другие запасы воды для лошадей, а "живые цистерны" только восполняли недостаток емкостей для воды. В любом случае далеко не все воины Халида имели боевых коней, а в отряде было околе 900 человек (Азди 1, с. 67; Азди 2, с. 77 - 850 человек, из них 200 из бану баджила и 300 сподвижников пророка; у ал-Балазури [Балаз., Ф., с. 110] - 800 или 500); утверждение М.Таласа, что у Халида было 9000 воинов [Талас, 1978, с. 284], совершенно безосновательно.

[+43] Азди 1, с. 64; Азди 2, с. 75; Куфи, т. 1, с. 137 - 138; Таб., I, с. 2123; И. Асак., т. 1, с. 465 - 466.

[+44] Медников, 1903, вклейка между с. 438 и 439. Л. Каэтани повторяет карту Н. Медникова [Caetani, 1907, с. 1214 - 1215]. Независимо от них этому маршруту отдают предпочтение также М. Мадун [Мадун, 1982, с. 69] и А. Акрам (его выводы известны мне только по ссылкам М. Мадуна). М. Мадун - единственный из известных мне арабских авторов, писавших об этом походе, который не просто пересказывает сведения средневековых историков, а анализирует их. Хотя с топонимическими изысканиями М. Мадуна не всегда можно согласиться, его попытка найти неизвестный отрезок пустынного марша (книга так и называется - "Поход Халида из ал-Хиры на ал-Йармук, или Утраченный путь") вызывает уважение.

Северный маршрут вдоль Евфрата на Арак и Тадмур, правда, без всякого обоснования, указан и у М. Таласа [Талас, 1978, с. 284 - 299], но на сводной карте "Область походов Халида" маршрут от Тадмура проведен сначала на юг к Бусре, а оттуда через Йармук к Дамаску.

[+45] Наиболее позднее завоевание Тадмура и Хувварина Халидом может указывать упоминание подкреплений, пришедших к осажденному Хувварину из Баальбека, Дамаска и Бусры [Азди 1, с. 68 - 69; Азди 2, с. 78]; при неожиданном нападении Халида (а оно могло быть только таким) подкрепления из городов, расположенных за 100 и даже 200 км (Бусра), не могли подоспеть, более того, под Бусрой в это время стояли мусульманские войска. Единственное, что подтверждает возможность движения Халида севернее Саба Би-аp - Думейр, - указание на то, что Халид вышел к Гуте не с востока, а через Санийа ал-укаб ("Орлиный перевал") [Балаз., Ф., с. 112; Йа'к., т. 2, с. 151; И. А., т. 2, с. 314; ср.: Медников, 1897, указ.: Орлиный перевал], и упоминание Кусама, находящегося в одном дне пути к северу от названного перевала (если Кусам = Cosama, т. е. Набк) [Poidebard, 1934, общая карта], - двигаясь от Набка к Гуте, Халид не мог миновать этот перевал.

Топографически путь Арак - Тадмур - ал-Карйатайн - Хувварин - Набк - ал-Укаб - Гута не вызывает возражений, но противоречит главной задаче похода - как можно скорее дойти до Бусры, а задержка у Тадмура для переговоров с его жителями и затем сражение у Хувварина были бы явной помехой этому. К тому же нет уверенности, что Cosama и Кусам в землях бану машджа'а - одно и то же. В договоре Халида с этим племенем говорится, что ему принадлежит восточная часть земель сакийа Кусам (сакийа - обычно колодец с водоподъемным колесом, но может быть также канал или ручей), а западная - "жителям Гуты" [Азди 1, с. 65; Азди 2, с. 76], из чего следует, что Кусам, о котором идет речь, находился к востоку от Гуты. Правда, фиксация прав жителей Гуты заставляет подозревать, что-текст, дошедший до ал-Азди, записан после завоевания Дамаска, но это не влияет на локализацию Кусама.

Наконец, подъем Халида на перевал нигде не упоминается в бесспорной связи с проходом через него из Кусама или Хувварина; а у ал-Азди определенно говорится, что это произошло после взятия Бусры, в начале осады Дамаска [Азди 1, с. 72; Азди 2, с. 83].

Наиболее веский аргумент в пользу того, что Халид подошел к Гуте с востока, дает сообщение Абу Зур'и, что Халид вышел в Сирию через Думейр и Занабу [А. Зур'а, ч. 1, с. 172] (точное местоположение Занабы неизвестно, Йакут знал только, что она в округе Дамаска [Йак., т. 2, с. 724]).

[+46] Musil, 1927, с. 555 - 556. Вслед за Мусилем отдают предпочтение этому маршруту Ф. Хитти [Hitti, 1946, с. 149; Хашими, 1952, с. 52] и Дж. Глабб, но последний посылает Халида из Думат ал-Джандал еще дальше на север - до Тадмура и только оттуда - на юг к Дамаску [Glubb, 1966, с. 132 - 136, mар XIII]. Он опраздывает этот неимоверно дальний обход примером собственного рейда весной 1941 г. и полагает, что таким образом Халид заставил византийцев, занимавших выгодную позицию на Йармуке, покинуть ее из опасения получить удар с тыла. Любопытно, что другой генерал, Мухаммад Мадун, называет подобный маневр бессмысленным [Мадун, 1982, с. 69].

[+47] Musil, 1927, с. 572.

[+48] Иак., т. 4, с. 48 - 49.

[+49] Musil, 1927, с. 555.

[+50] Именно на вади Хауран помещает Куракир А. Акрам (его работа известна мне только по ссылкам М. Мадуна, который воспроизвел карту А. Акрама [Мадун, 1982, с. 69]). Сам М. Мадун не локализовал определенно Куракир ("это - пустыня, расположенная к югу от Хиры... а на западе - восточнее-юго-восточнее юго-западной границы Ирака" [там же, с. 28]), а Сува, по его мнению, - вади Саваб на иракско-сирийской границе [там же, с. 30 - 31]. Отсюда он прокладывает маршрут Халида на Сохну и Тадмур. С этим трудно согласиться, так как, во-первых, Куракир - какое-то определенное урочище, а не вся пустыня, которая называлась ас-Самава, а во-вторых, слишком фантастично преобразование Сува в Саваб, в-третьих, как уже отмечено выше, сведения о завоевании Тадмура сомнительны.

[+51] Азди 1, с. 65, 70; Азди 2, с. 76, 81. О вероятности третьего варианта пути по прямой от Куфы до Пальмиры пишет Ф. Мак Гроу Доннер [Маc Grow, 1981, с. 123].

[+52] Балаз., Ф., с. 112; Таб., I, с. 2109.

[+53] Медников, 1903, с. 418 - 419.

[+54] В рассказе участника сражения под Бусрой [Азди 1, с. 70; Азди 2, с. 81] не упоминается ни один из этих амиров: пятитысячное войско друнагария будто бы разгромил один только отряд Халида б. ал-Валида, тогда как остальные источники упоминают Абу Убайду, Шурахбила и Йазида. Возможно, что в этом рассказе проявилась обычная аберрация памяти, когда частный эпизод подается как явление общего характера.

[+55] Балаз., Ф., с. 113; Таб., I, с. 2127, пер.: Медников, 1897, с. 177.

[+56] И. Асак., т. .1, с. 485.

[+57] Балаз., Ф., с. 126.

[+58] Ал-Куфи сообщает, что Халид разослал отряды в различные области, от Химса (Халид б. Са'ид) и Баальбека (My'аз б. Джабала) до Палестины (Амр б. ал-Ас) [Куфи, т. 1, с. 142]. Кое-что вызывает сомнение: набеги на Химс и Баальбек до взятия Дамаска и городов Северной Палестины мало вероятны, а Амра б. ал-Аса не нужно было отправлять из-под Бусры в Палестину, так как его участие в осаде города не упоминается и он скорее всего не покидал Палестины. Но в то же время отправка Йазида б. Абу Суфйана в ал-Балка подтверждается упомянутым выше сообщением ал-Балазури о завоевании Йазидом после Бусры Аммана, главного города ал-Балка, а мусульманские войска перед Аджнадайном были действительно разбросаны по всей территории Южной Сирии, Иордании и Палестины.

[+59] По Феофану, Бусра была взята в 632/33 г., но в правление Умара [Феоф., т. 1, с. 336, т. 2, с. 211], а Дионисий Теллмахрский под тем же годом сообщает о поражении персов (так!) под Габитой (Джабией) [Дион., с. 7, пер., с. 6].

[+60] Феоф., т. 1, с. 336, т. 2, с. 211; у ат-Табари - Тазарик [Таб., 1, с. 2087, 2107, 2125], в подчинении которого находился некий кубуклар, командовавший византийским войском при Аджнадайне и погибший там [Таб., I, с. 2126]; согласно ал-Куфи, командовал и погиб - калафат [Куфи, т. .1, с. 146]; ал-Аз-ди и Псевдо-Вакиди вместо него называют Вардана [Азди 1, с. 76; Азди 2, с 80; Пс.-Вак. I, т. 1, с. 72 - 125; Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 27 - 45].

[+61] Таб., I, с. 2125.

[+62] Пс.-Вак. 1, т. 1, с. 74; Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 27.

[+63] Азди 1, с. 72 - 75; Азди 2, с. 84 - 88; Куфи, т. 1, с. 143 - 144. Псевдо-Вакиди излагает события в том же порядке, но в рассказ о нападении на арьергард вводит множество романтических историй о пленении женщин византийцами, о героических подвигах мусульман и пр. [Пс.-Вак. 1, т. 1, с. 91 - 101; Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 33 - 36]. Отделить в них преувеличения, имеющие все-таки под собой реальную основу, от совершенной фантазии не представляется возможным. Он сообщает, в частности, что у Абу Убайды было 1000 человек, а у дамаскинцев 6000 кавалерии и 10 000 пехоты (византийские силы явно преувеличены). Ал-Азди сообщает, что у Абу Убайды было 200 воинов [Азди 1, с. 75; Азди 2, с. 88].

[+64] "В четверг, за 12 [дней], оставшихся до конца джумады первой" [Халифа, с. 86; И. Асак., т. 1, с. 481].

[+65] Азди 1, с. 81; Азди 2, с. 93; Халифа, с. 87 (по Ибн Исхаку); Иа'к., т. 2, с. 151; Таб., I, с. 2126, 2127 (со слов Урвы б. аз-Зубайра и ал-Мадаини). Ал-Балазури приводит три на первый взгляд совершенно иные даты: понедельник за 12 дней до конца джумады I, второй день джумады II и второй день от конца того же месяца [Балаз., Ф., с. 114]. Последняя дата, несомненно, результат ошибки в номере месяца, а первая дата должна относиться к джумаде II, так как в первом месяце это число приходится на четверг, а во
втором - именно на понедельник. Возможно, это - дата прибытия в Медину гонца с известием о победе при Аджнадайне (короткие расстояния в 400 - 500 км быстроходный верблюд пробегает за 4 - 5 дней [Hill, 1975, с. 34]; имея возможноость сменить верблюда в пути, гонец вполне мог преодолеть 1100 км от Аммана (см. примеч. 67) или Бейт Джибрина за 11 дней, если выехал из лагеря Халида 2 джумады II утром).

[+66] Медников, 1903, с. 442 - 445; Caetani, 1910, с. 24 - 33 (сводка сведений арабских авторов о местоположении Аджнадайна: с. 24 - 25); Glubb, 1966, с. 144 - 146; Mac Grow, I981, с. 129.

[+67] Наиболее обычны для ранней арабской историографии графические искажения, здесь же можно предполагать только устное искажение, но переход ал-Джаннабатайн в Аджнадайн представляется сомнительным из-за того, что оба слова имеют четкую этимологию, которая удерживает в памяти форму слова. В правомерности локализации Аджнадайна в Западной Палестине сомневался еще Д. Б. Ханеберг, полагавший, что название может быть переводом, например латинского Präsidium legio [Haneberg, 1863,
с. 148], и что Аджнадайн во всяком случае находился восточнее Йордана. Не исключена и еще одна возможность - битва названа не по местности, а потому, что в ней сошлись два многочисленных войска (аджнадайн - родительный падеж двойственного числа от аджнад - "войска"), букв, "битва двух многочисленных войск". Того же мнения придерживаются и некоторые арабские ученые [Мазин, 1989, с. 49]. В 66/685 г. под Аджнадайном в Палестине или Сирии (аш-Шам) произошло сражение между войском Абдалмалика и сторонниками Ибн аз-Зубайра [Мас'уди, т. 5, с. 225; Балаз А т. 5, с 158].

[+68] Glubb, 1966, с. 144, mар XVII. Глабб исходил из того, что в тоже время другая византийская армия стояла на Йармуке, а палестинская группа обходила мусульманскую армию с тыла. Но он не знал, что сведения арабских авторов о выходе византийцев на рубеж Йармука в 13 г. х. - анахронизм. М. В. Кривов также верит в сражение при Йармуке в 634 г [Кривов, 1986, с. 94].

[+69] Азди 1, с. 72; Азди 2, с. 84. Правда, здесь говорится об угрозе Шурах-билу со стороны Вардана, правителя Химса, который намеревался отрезать Шурахбила, однако впоследствии оказывается, что именно Вардан командует армией, пришедшей к Аджнадайну (ср. выше, примеч. 60).

[+70] Л. Каэтани считает, что эта численность мусульманских войск тоже преувеличена, поскольку, по его мнению, общая численность мусульман после смерти Мухаммада не превышала 100 000 человек (Caetani, 1910, с. 41). С этим трудно согласиться, ибо формально вся Аравия в 634 г. была мусульманской.

[+71] Феоф., т. 1, с. 337, т. 2, с. 2b1; впрочем, сведения Феофана могут относиться к следующему году, так как о сражении в Палестине или южнее Джабии он не упоминает.

[+72] А. Нот считает, что почти обязательные при каждом описании больших сражений сведения о командовании отдельными частями армий являются данью принятому шаблону и не имеют ничего общего с действительностью [Noth, 1973, с 101 - 104]. Для нас в данном случае не так важна достоверность командования того или иного лица, сколько степень достоверности существования подобной системы построения мусульманского войска в первые месяцы завоеваний.

[+73] По сведениям Ибн Исхака [Халифа, с. 87], мусульманской армией при Аджнадайне командовал Амр б. ал-Ас. Судя по ссылкам у Ибн Асакира, часть подобных сведений восходит к сыну Амра б. ал-Аса, Абдаллаху [И. Асак., т. 1, с. 482 - 483].

[+74] См. выше, примеч. 60.

[+75] Куфи, т. 1, с. 147; Азди 1, с. 79; Азди 2, с. 92. О 3000 убитых византийцев сообщается и у Псевдо-Вакиди [Пс.-Вак. 1, т. I с. 113; Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 41]. Это, несомненно, остатки подлинных сведений ал-Вакиди, зато далее фантазия поздних переработчиков разыгрывается вовсю и число убитых врагов достигает 50000 [Пс.-Вак. 1, т. 1, с. 127 - 128; Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 45].

[+76] Куфи, т. 1, с. 148.

[+77] Пс.-Вак. 1, т. 1, с. 128. В старейшей из известных мне рукописей того же сочинения (СПб.ФИВ РАН, рук. В 603, переписанная в 1372 г., л. 32а) указана та же цифра, в Булакском издании {Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 45] - 450. Список убитых см.: Caetani, 1910, с. 73 - 81.

[+78] Возвращение мусульманской армии из Аджнадайна сразу же в Дамаск служит дополнительным аргументом в пользу возможности местонахождения Аджнадайна восточнее Иордана: иначе непонятно, почему мусульмане не стали вместо этого осаждать близлежащие города Палестины.

[+79] Таб., I, с. 2137.

[+80] Там же, с. 2143 - 2144 - со слов Асмы, жены Абу Бакра; близко по содержанию - Куфи, т. 1, с. 152. По более краткой версии (со слов Аиши), вместе с Талхой пришел Али [И. Са'д, т. 3, ч. II, с. 196]; во всех других рассказах о передаче власти Умару и ее предварительном обсуждении Али не упоминается.

[+81] "Во вторник, когда оставалось восемь ночей джумады второй" [И. Са'д, т. 3, ч. 1, с. 143 - 144; Халифа, с. 89; Таб., I, с. 2127 - 2128 и многие другие источники]. Восьмой день от конца этого месяца - вторник 22 джумады II/23 августа 634 г., но так как сутки начинались с заходом солнца, то по современному счету это будет понедельник 21 джумады II/22 августа, а восьмая ночь от конца месяца - ночь между 21 и 22 джумады II. Поэтому арабские авторы сбиваются в датировке: кончина Абу Бакра относится то к понедельнику, то ко вторнику. Что счет велся именно так, подтверждается следующим сообщением: "Скончался Абу Бакр ас-Сиддик вечером ночи вторника, когда оставалось восемь [ночей] джумады второй тринадцатого года, а принял Умар свое халифство во вторник поутру после смерти Абу Бакра" [И. Са'д, т. 3, ч. 1, с. 196]. Почему же, несмотря на очевидность для современников такого счета, кончина Абу Бакра относится к понедельнику? Видимо, из желания подчеркнуть, что он скончался в тот же день недели, что и пророк.

[+82] И. Са'д, т. 3, ч. 1, с. 139.

[+83] Там же, с. 131.

[+84] Ostrogorsky, 1932, с. 301, 295; Большаков, 1984, с. 240.

[+85] И. Са'д, т. 3, ч. 1, с. 149.

[+86] Там же, с. 152.

[+87] Там же, с. 148; Таб., I, с. 2132.

[+88] Таб., I, с. 2139.

[+89] И. Са'д, т. 3,ч. 1, с. 234.

[+90] Азди 1, с. 91; Азди 2, с. 105. О более поздней дате смещения Халида" см.: de Goeje, 1864, с. 48 - 54 и Медников, 1903, с. 480. Ср. ниже, гл. 2.

[+91] Медников, 1903, с. 450.

[+92] Балаз., Ф., с. 138.

[+93] От Аджнадайна - Ибн Исхак [Таб., I, с. 2145 - 2146, 2155], "шейх-Умаййад" [И. Асак., т. 1, с. 499] (сюда же можно отнести сообщение этого шейха со слов его отца, что Аджнадайн и Фихл были при Абу Бакре [И. Асак., т. 1, с. 497]); одни считают - после взятия Дамаска [Халифа, с. 95; Таб., I, с. 2148, 2151], другие - до взятия Дамаска [Азди 1, с. 97 - 121; Азди 2, с. 111 - 139; Куфи, т. 1, с. 176 - 189; Балаз., Ф., с. 115; Таб., I, с. 156; И. Асак., т. I, с. 485].

[+94] Абу Убайда [Азди 1, с. 97 и далее; Азди 2, с. 111 и далее; Балаз., Ф., с. 115; Таб., I, с. 2151; Куфи, т. 1, с. 176 - 189], Шурахбил [Таб., I, с. 2156], Абу Убайда или Шурахбил [Балаз., Ф., с. 116], Амр б. ал-Ас [И. Асак., т. 1, с. 447, 428].

[+95] Азди 1, с. 98; Азди 2, с. 112 (затопление упоминается до начала сражения); по ал-Мадаини - затоплена местность у Байсана [Таб., I, с. 2146], по Сайфу - между Байсаном и Фихлем, после сражения у Фихля [Таб., I, с. 2157 - 2158; И. Асак., т. 1, с. 486].

[+96] Таб., I, с. 2157.

[+97] Балаз., Ф, с. 115; Таб., I, с. 2145 - 2146; Азди 1, с. 97 - 121; Азди 2, с. 111 - 139.

[+98] Балаз., Ф., с. 115.

[+99]

[+99] Халифа приводит две даты: по Ибн Исхаку, битва произошла в зу-л-ка'да 13 г. х. [Халифа, с. 88], а по Ибн ал-Калби - в 14 г. х., "в субботу, когда оставалось восемь ночей зу-л-хиджжа" [Халифа, с. 95]; вариант этой даты приводит ал-Азди: "...в четырнадцатом году, в субботу, когда оставалось восемь ночей зу-л-ка'да, на шестнадцатом месяце правления Умара" [Азди 1, с. 246; Азди 2, с. 272]; совершенно иная дата у ал-Балазури: "...когда оставалось две ночи зу-л-ка'да, через пять месяцев после того, как халифом стал Умар ибн ал-Хаттаб" [Балаз., Ф., с. 115]. Девятый день от конца зу-л-ка'да 14 г. х. (7 января 636 г.) (а именно в этот день остается восемь ночей) действительно приходится на субботу, а в зу-л-хиджжа этот день - понедельник; субботой является также второй день от конца зу-л-ка'да 14 г. х. (но это соответствует одной ночи, остающейся от месяца). Это сражение датируют зу-л-ка'да (но 13 г. х.) также несколько сообщений, приводимых Ибн Асакиром [И. Асак., т. 1, с. 478, 479, 483, 484, 499].

Выпадающая из этого ряда дата - пятнадцатый месяц правления Умара [там же, с. 481], - видимо, является редкой для арабской историографии слуховой ошибкой (вместо 'ала ра'си хамсати ашхар было услышано или запомнилось хамсати 'ашар, а сроки в днях очень часто приводятся без слова "день"). Начало пятого месяца правления Умара приходится на 22 зу-л-ка'да 13 г. х., соответствуя дате Ибн Исхака.

[+100] Балаз., Ф., с. 115. Ал-Азди упоминает лишь 11 павших патрикиев и витязей [Азди 1, с. 119; Азди 2, с. 136]; у ал-Куфи византийцы только в одной атаке теряют 2000 патрикиев и 5000 закованных в латы храбрецов [Кури, т. 1, с. 193].

[+101] Азди 1, с. 123; Азди 2, с. 140.

[+102] Балаз., Ф., с. 118.

[+103] Таб., I, с. 2108.

[+104] Куфи, т. 1, с. 150.

[+105] Азди 1, с. 84; Азди 2, с. 96.

[+106] И. Асак., т. I, с. 501, 502.

[+107] Балаз., Ф., с. 130 - 131.

[+108] Nöldeke, 1876; Сир. фрагм.; Constantelos, 1973.

[+109] Евтих., с. 16 - 17; пер.: Медников, 1897, с. 264 - 265.

[+110] Медников, 1903, с. 470 - 471.

[+111] Справедливости ради следует отметить, что одного из секретарей Му'авии I, а затем Йазида I и Му'авии II звали Сарджун сын Мансура [Джахш., с. 28; Таб., II, с. 205, 228, 239, 837], по возрасту он мог быть сыном какого-то знатного дамаскинца времени завоевания.

[+112] Балаз., Ф., с. 121; И. Асак., т. 2, ч. 1, с. 127; А. Уб., с. 207, ╧ 519. Дата сдачи города: ал-Калби [Халифа, с. 94] - воскресенье в середине раджаба 14 г. х.; ал-Азди [Азди 1, с. 92; Азди 2, с. 106] - "в воскресенье [когда прошло] тринадцать месяцев правления Умара без семи дней", и воскресенье в середине раджаба [Азди 1, с. 246; Азди 2, с. 272] (эти две даты совпадают день в день); воскресенье 15 раджаба 14 г. х. [И. Асак., т. 1, 513].

[+113] По ал-Балазури: с каждого жителя по динару и джерибу зерна [Балаз., Ф., с. 124]; 100000 динаров сразу и ежегодно - джизья [Куфи, т. 1, с. 160]; по два динара с человека, некоторое количество пшеницы, обязанность ремонтировать мосты и три дня содержать проезжающих мусульман? [И. Асак., т. 1, с. 510].

[+114] Договор заключает Абу Убайда [Азди 1, с. 91; Азди 2, с. 104; Халифа с. 94; Иа'к., т. 2, с. 159; Таб., I, с. 2152 - 2153; И. Асак., т. 1, с. 496, 503, 504, 512]; договор заключил Халид, а с боем ворвался Абу Убайда [Халифа, с. 94 (ал-Валид б. Хишам); Балаз., Ф., с. 121 - 123; Таб., I, с. 2146; Еатих., с. 15; И. Асак., т. 1, с. 499].

[+115] Балаз., Ф., с. 124; И. Асак., т. 1, с. 501, 502, 506, 507, 509, 511.

[+116] Балаз., Ф., с. 123.

[+117] Согласно ал-Азди, поход на Химс был предпринят после Фихля и Халид на пути к нему на несколько дней останавливался в уже завоеванном Дамаске [Азди 1, с. 126; Азди 2, с. 144; Куфи, т. 1, с. 176 - 177]. Согласно Ибн Исхаку, договор с Химсом и Баальбеком заключен в зу-л-ка'да 14/17.XII 635 - 15.1 636 г. [Халифа, с. 95], а по другим данным - в 15 г. х. [Халифа, с. 99]. Сайф датирует поход на Химс 16 г. х. [Таб., I, с. 2390 - 2393], но эта сведения, вероятно, относятся уже к кампании следующего года и вторичному завоеванию Химса.

У Псевдо-Вакиди имеется пространное описание сражения под Баальбеком перед вторым (?!) договором [Пс.-Вак. 1, т. 2, ч. 1, с. 63 - 89; Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 91 - 101], другое описание см.: Куфи, т. 1, с. 176.

[+118] Балаз., Ф., с. 130. В тексте - до джумады I, но в одной из рукописей - джумада II; по смыслу этот вариант предпочтительнее.

[+119] О сражении перед городом см.: Азди 1, с. 127; Азди 2, с. 145 (бой у Джусии); Халифа, с. 99; Балаз., Ф., с. 130. Ат-Табари сражение не упоминает, но все сведения об этой осаде носят легендарный характер (например, от клича "Аллах велик" рушатся стены) [Таб., I, с. 2390 - 2392].

[+120] Пс.-Вак, 1, т. 2, ч. 2, с. 12; Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 69. Верить этой дате без оговорок нельзя, так как далее излагается рассуждение Абдаллаха б. Джа'фара о том, что ночь полнолуния в этот месяц особенно благословенна, и можно было бы подозревать, что дата притянута именно ради этого высказывания, особенно если учесть, что тут же сообщается, будто эта ярмарка ежегодно происходила после поста, в вербное воскресенье [Пс.-Вак. 1, т. 2, ч. 1, с. 9; Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 67]; предположить, что информаторы-мусульмане перепутали великий пост с каким-то другим, нельзя, так как в конце сентября - начале октября больших постов нет. При всех сомнениях в достоверности рассказа приводимая в нем дата хорошо ложится в ряд остальных дат этого периода в том же сочинении; думать о намеренной фальсификации серии дат нет оснований - в других случаях авторы переделок совсем не заботились о снятии противоречий.

[+121] Йак., т. 4, с. 39; Димашк., с. 107.

[+122] Так в одной из старейших рукописей [Пс.-Вак., рук., л. 586], в издание Лиса [Пс.-Вак. 1, т. 2, ч. 1, с. 109 - 110] - 1600 и 135, в Булакском издании [Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 114] - 5006 и 235. Это - наглядный пример типов искажений числовых данных.

[+123] Таб., I, с. 2391 - 2392. Это сообщение подтверждает дату ал-Вакиди.

[+124] Согласно данным ал-Вакиди, Халид подошел к Химсу в пятницу в шаввале 14 г. х., а договор был заключен в зу-л-ка'да [Пс.-Вак. 1, т. 2, ч. 1, с. 31, 32; Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 77]; это подтверждается сведениями Ибн Исхака [Халифа, с. 95] и не противоречит утверждению ал-Азди, что Абу Убайда стоял под Химсом 18 дней [Азди 1, с. 132; Азди 2, с. 149] (этот срок указывается не в рассказе об осаде, а позже, но по логике изложения имеется в виду все-таки стояние под городом до его взятия).

О сумме дани см.: Азди 1, с. 128; Азди 2, с. 146; Халифа, с. 99; Балаз., Ф., с. 130. У ал-Вакиди совершенно иная сумма: 10 000 динаров и 200 парчовых одежд [Пс.-Вак. 1, т. 1, с. 32; Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 77], - что это - фантазия или отражение какой-то реальной выплаты, например первый взнос?

[+125] Балаз., Ф., с. 131.

[+126] Nöldeke, 1876; Сир. фрагм.

[+127] Пс -Вак. 1, т. 2, ч. 2, с. 39 - 40; Пс.-Вак. 2, т. 1, с. 80.

[+128] Азди 1, с. 149, 150; Азди 2, с. 167, 169; Куфи, т. 1, с. 130.

[+129] Арабские источники преувеличивают численность византийской армии в несколько раз. По самой скромной оценке Ибн Исхака, она насчитывала 100 000 человек (в том числе 12 000 армян и 12 000 арабов-христиан) [Халифа, с. 100; Таб., I, с. 2347], у других историков эта цифра превращается в численность каждой из четырех византийских армий [Азди 1, с. 134, 149; Азди 2, с. 152, ,167; Куфи, т. 1, с. 230, 247]. По византийским данным, численность ее была от 40 000 [Феоф., т. 1, с. 337] до 50 000 [Сир. фрагм.]. Арабская армия при осаде Дамаска насчитывала уже около 24 000, но значительная часть ее осталась в Палестине и участия в походе на север не принимала.

[+130] Азди 1, с. 135 - 137; Азди 2, с. 153 - 155.

[+131] Азди 1, с. 137 - 138; Азди 2, с. 155.

[+132] Феоф., т. 1, с. 337; т. 2, с. 211.

[+133] Азди 1, с. 132 - 143; Азди 2, с. 161.

[+134] EL2, vol. 4, с. 360.

[+135] Балаз., Ф., с. 123; Медников, 1903, с. 470 - 471; Caetani, 1910, с. 378.

[+136] Азди 1, с. 142; Азди 2, с. 160.

[+137] Согласно Сайфу, в начале 13 г. х., вскоре после ухода Халида из Ирака, ал-Мусанна разгромил у Вавилона десятитысячную персидскую армию во главе с Бахманом Джазавайхом (Джадуйе), причем победу обеспечила личная храбрость ал-Мусанны, убившего боевого слона; арабы преследовали бегущих до Ктесифона [Таб., I, с. 2116 - 2119]. Это сражение многие исследователи описывают как реальное событие [Caetani, 1910, с. 9 - 11; Glubb, 1966; Колесников, 1982, с. 70], хотя есть серьезные основания сомневаться в его реальности, если учесть ситуацию. Во-первых, непонятно, почему после такой блестящей победы ал-Мусанне пришлось обратиться к халифу за помощью, и что могла значить для него тысяча воинов, если он собственными силами смог разгромить десятитысячную армию. Во-вторых, подозрительно совпадение ситуации со слоном в рассказе об этой битве и сражении "у моста" (хотя в последнем в единоборство со слоном вступил не ал-Мусанна). Наконец, в свете этого совпадения подозрительно и то, что в обоих сражениях персов возглавляет один и тот же полководец. Видимо, мы имеем дело не с неверной датировкой этого сражения [Mac Grow, 1981, с. 191], а с вариантом рассказа о битве "у моста" (в котором ал-Мусанна является героем-победителем), сложившимся под влиянием воспоминаний о более поздней победе под Вавилоном, открывшей путь к столице Сасанидов.

[+138] По версии Сайфа, ал-Мусанна сам прибыл в Медину просить помощи против персов, ходатайствуя о разрешении привлечь племена, опозорившие себя участием в ридде, но раскаявшиеся в этом. Абу Бакр был уже при смерти, и распоряжение о помощи ал-Мусанне было одним из последних его распоряжений. Волю покойного выполнил Умар [Таб., I, с. 2120, 2160]. О послании с просьбой о помощи, доставленном Ибрахимом б. Харисой, сообщается со слов племянника ал-Мусанны [Пс.-Вак,, рук., л. 114а]. Другие источники говорят о посылке Абу Убайда без связи с просьбой ал-Мусанны [Халифа, с. 92; Балаз., Ф., с. 250; Динав., с. 118; Куфи, т. 1, с. 162].

[+139] Таб., I, с. 2159 - 2166.

[+140] Точное положение Зандаверда не установлено. Г. Ле Стрендж [Le Strange, 1905] не упоминает его вообще, на карте М. Морони он помещен в 75 км юго-западнее Васита [Могопу, 1985, fig. 8], на карте Тюбингенского атласа - на Тигре в десятке километров южнее Васита [TAVO, В VII 2]. Ибн Хурдадбех относит его к астану Шад Сабур провинции Каскар [BGA, 6, с. 7; И. Хурд. пер., с 7], а Йакут [Йак., т. 2, с. 951] говорит, что он находится около Васита.

[+141] В послании ал-Мусанны Умару сообщалось: "Со мной четыре тысячи всадников из моего племени и бану иджл и хамдан..." [Пс.-Вак., рук., л. 1446]; аутентичность текста весьма сомнительна, но примечательно сходство данных о числе его воинов в разных источниках.

[+142] По сведениям Сайфа, Абу Убайд прибыл в Ирак через месяц после ал-Мусанны [Таб., I, с. 2166]; по контексту можно предположить, что, разумеется "после возвращения сюда ал-Мусанны", но другой источник сообщает, что Абу Убайд узнал о восстании только в Узайбе (35 км южнее Хиры) [Балаз., Ф., с. 250], из чего следует, что Абу Убайд вышел через месяц после отъезда ал-Мусанны из Медины.

[+143] По данным ал-Балазури и ат-Табари, Абу Убайд вышел из Медины с 1000 воинов, к которым по пути присоединялись отдельные группы бедуинов, желавших поживиться добычей [Балаз., Ф., с. 250; Таб., I, с. 2164]. Ал-Куфи говорит, что Абу Убайд вышел из Медины с 4000, а в Ираке к нему присоединилась еще тысяча раби'итов [Куфи, т. 1, с. 165]; у ад-Динавари же Абу Убайд вышел с 5000 воинов уже из Медины [Динав., с. 118].

[+144] Балаз., Ф., с. 250 - 252; Куфи, т. 1, с. 165 - 166; наиболее подробно: Таб., I, с. 2165 - 2170.

[+145] А. И. Колесников полагает, что войско Джалинуса "остановилось на расстоянии одного фарсанга от Сакатийи, в одном из селений округа Барусмы" [Колесников, 1982, с. 73], однако ас-Сакатийа находилась в Каскаре, а округ Барусма - в Среднем Бехкубаде, в 60 - 70 км севернее Хиры [BGA, 6, с. 8; И. Хурд., пер., с. 7, 8].

[+146] Таб., I, с. 2176 - 2177. Согласно ад-Динавари, командующим был Марданшах и его отряд насчитывал 4000 человек [Динав., с. 118]; возможно, что здесь имеется в виду только одно из подразделений армии. Марданшах командовал одним из флангов при ан-Намарике и вел переговоры с Абу Убайдом при Кусс ан-Натифе [Таб., I, с. 2166, 2178]. По некоторым сведениям, Зу Хаджиб, Марданшах и Бахман - одно и то же лицо [Балаз., Ф., с. 251]. У Халифы (по Ибн Исхаку) Рустам вручает "знамя Кавиев" Зу Хаджибу Бахману, а потом вдруг с этим знаменем появляется Зу Хаджиб Джалинус [Халифа, с. 92]; у ал-Куфи этим войском (80 000 человек) командует Михран, царь Азербайджана [Куфи, т. 1, с. 167]. Из этого следует, что в воспоминаниях участников реальные события и подлинные имена предводителей противника образовывали причудливые сочетания, в которых нам трудно разобраться.

[+147] А. Нот считает, что эпизод с переправой - шаблонный сюжет, так как повторяется в нескольких вариантах [Noth, 1973, с. 121], но, как говорилось выше, речь может идти не только о шаблонах, но и о размножении подобных эпизодов при появлении событий-фантомов.

[+148] Суббота в конце рамадана 13 г. х. [Балаз., Ф., с. 252], в последний день рамадана или первый день шавваля [Халифа, с. 92], в субботу в рамадане [Динав., с. 119]. Последняя суббота в рамадане приходится на 29-е, т. е. 26 ноября 634 г. По сведениям Сайфа, сражение произошло в ша'бане через 40 дней после битвы на Йармуке [Таб., I, с. 2176], но здесь он совершает двойную ошибку: во-первых, он путает битву при Аджнадайне с битвой на Йармуке, датируя последнюю 13 г. х., во-вторых, битвы при ал-Бувайбе и
при Кадисии.

[+149] Халифа, с. 92 - 93; Балаз., Ф., с. 251 - 252; Динав., с. 118 - 119; Куфи, т. 1, с. 168 - 170; Таб., I, с. 2175 - 2180.

Ф. Мак Гроу Доннер справедливо замечает, что рассказы о боевых действиях ал-Мусанны - своеобразная "Сага об ал-Мусанне", в которой преувеличиваются заслуги племенного героя [Mac Grow, 1981, с. 198].

[+150] Таб., I, с. 2180; Халифа, с. 93. По другим данным, он ушел в Уллайс [Балаз., Ф., с. 253] - это позволяет думать, что Уллайс (один из двух) находился в районе Хаффана, а не в районе Эш-Шамии (в 15 км восточнее Куфы), как показывает на своей карте С. ал-Али [ал-Али, 1965].

[+151] Таб., I, с. 2182 - 2183.

[+152] Таб., I, с. 2176 - 2180; Куфи, т. 1, с. 170 - 171.

[+153] Таб., I, с. 2183 - 2186; согласно ал-Балазури, "треть после хумса" [Балаз., Ф., с. 253], это - явная ошибка, так как халиф мог распоряжаться только хумсом, а не всей добычей, о чем недвусмысленно говорится в другом месте [Таб., I, с. 2197]: "И сказал ал-Мусанна: "...а вам - четверть хумса в дар от амира верующих"" - и далее: "Одарил он баджила в тот день четвертью хумса, разделив между ними поровну, а три четверти отослал" [Таб., I, с. 2199]. М. Шабан почему-то считает это четвертью добычи [Shaban, 1971, с. 47]. Самое странное, что позже у юристов и историков четверть хумса превратилась в четверть Савада, которая будто бы была подарена Умаром баджилитам [А. Йус, с. 37 - 38; Балаз., Ф., с. 267 - 268] за то, что они составляли четверть армии, завоевавшей Ирак, но даже при ал-Бувайбе они составляли менее 1/10 армии.

[+154] Динав., с. 119; Куфи, т. 1, с. 171; Таб., I, с. 2187.

[+155] А. И. Колесников [1982, с. 76], опираясь на сведения Бал'ами, говорит о тридцатитысячной армии мусульман, но, как мы видели, у ал-Мусанны после поражения осталось 3000 человек, Джарир привел около 4000 и на месте к нему пришло еще около 1000 человек: даже с учетом присоединения различных мелких групп численность мусульманской армии никак не могла превысить 10 - 12 тыс. воинов.

[+156] Информаторы Сайфа упорно называют правительницей Ирана в 13 - 14 гг. х. Буран, а не Йездигерда [Таб., I, с. 2168 - 2169, 2172, 2189 и др.], и у ад-Динавари приказ об отправлении войска Михрана отдает Буран [Динав., с. 120], хотя нет сомнений, что формальным царем был уже Йездигерд. Быть может, следует поверить сообщению ал-Балазури, что "правила Буран, дочь Кисры, пока Йаздиджирд сын Шахрийара не достиг совершеннолетия" [Балаз., Ф., с. 253].

[+157] Балаз., Ф., с. 253; Динав., с. 120. Настораживает совпадение с численностью армии при Кусс ан-Натифе, подозрительно и упоминание слонов (правда, в данном случае - три, а не один), которые дальше в рассказе о сражении никак не фигурируют, хотя если бы они участвовали в сражении, то их непременно упомянули бы в какой-то связи; видимо, все это сообщение относится к предыдущему сражению. А. И. Колесников, опираясь на сведения Бал'ами, пишет, что в сражении на ал-Бувайбе слоны возглавляли каждую из трех колонн персов [Колесников, 1982, с. 76], но Бал'ами, видимо, также путает указанные два сражения.

[+158] Динав., с. 120; Таб., I, с. 2191.

[+159] О возвращении в лагерь после битвы см.: Балаз., Ф., с. 254; о приказе продолжить преследование наутро после боя см.: Таб., I, с. 2198.

[+160] Таб., I, с. 2192. Любопытно, что у ал-Балазури раздел трофеев происходит между Джариром и ал-Мунзиром б. ал-Хассаном, командиром другого отряда бану дабба [Балаз., Ф., с. 254]. Видимо, какое-то зерно истины в этом рассказе содержится, а очевидцы помнили только, что вторым претендентом был кто-то из вождей бану дабба.

[+161] Таб., I, с. 2193.

[+162] Там же, с. 2185; Халифа, с. 98; Glubb, 1966, с. 165, 169. А. И. Колесников видит подтверждение даты ат-Табари в рассказе о разрешении от поста по распоряжению ал-Мусанны [Колесников, 1982, с. 76 - 77], но этот эпизод без всяких натяжек может быть отнесен к "битве у моста".

[+163] Ф. Мак Гроу Доннер считает, что битва при ал-Бувайбе преувеличена бакритами для реабилитации ал-Мусанны и что даже участие его в ней сомнительно, так как он должен был залечивать раны [Mac Grow, 1981, с. 199].

[+164] Балаз., Ф., с. 246, 248 - 249, 254 - 255; Таб., I, с. 2202 - 2208.

[+165] Ад-Динавари говорит о двухтысячном отряде Утбы [Динав., с. 122], видимо, это и есть общая численность отряда со всеми присоединившимися по пути.

[+166] Халифа и ат-Табари относят прибытие Утбы в Басру к одному из месяцев раби' 14 г. х. (25.IV - 22.VI 635 г.) [Халифа, с. 96; Таб., I, с. 2378]. Скорее всего это раби' II, так как, по всем данным, Утба был послан после победы над Михраном [Балаз., Ф., с. 341; Динав., с. 122; Таб.,I, с. 2378]; если даже сражение при ал-Бувайбе произошло в начале сафара, то для прибытия этого известия в Медину потребовалось бы дней 12, затем никак не менее недели ушло бы на формирование отряда, а от Медины до низовий Евфрата (около 1200 км) большой отряд шел бы не менее 25 - 30 дней, т. е. прибыл бы не раньше раби'II.

[+167] Халифа [с. 96] сообщает, что Умар был разгневан его бездействием и послал из Медины нового амира, который в дороге умер, та же судьба будто бы постигла и посланного в замену умершего из Бахрейна ал-Ала б. ал-Хадрами. Однако этот рассказ представляется надуманным: вряд ли за три месяца могла произойти двукратная смена амиров, к тому же еще погибших одинаковым образом, тем более что Ибн ал-Хадрами был еще жив в 17 г. х. [Таб., I, с. 2546 - 2548].

[+168] Таб., I, с. 2385, 2387.

[+169] Там же, с. 2386.

[+170] Балаз., Ф., с. 342 - 343; Динав., с. 123 - 124; Таб., I, с. 2386. По другим данным ат-Табари [I, с. 2388], наместничество Утбы приходилось на 15 г. х.

[+171] По сведениям Ибн Исхака [Таб., I, с. 2201; то же - Куфи, т. 1, с. 172], Джарир сразу же отказался подчиняться ал-Мусанне, заявив: "Ты - амир, и я - амир", но, как мы видели, в сражении на ал-Бувайбе первенство принадлежало ал-Мусанне и дополнительную долю добычи воинам Джарира выделял он же (см. примеч. 153 к этой главе). Соперничество должно было обостриться после победы и овладения значительной частью Ирака, когда стало что делить и кроме славы, Ал-Мусанна жаловался халифу на непокорность Джарира, но получил ответ, что невозможно назначить его амиром над сподвижником пророка; поэтому в качестве верховного командующего над ними был послан Са'д б. Абу Ваккас [Таб., I, с. 2202], Впрочем, нельзя исключить и того, что этот ответ - творение баджилитской устной исторической традиции, доказывавшей в противовес бакритам, что их славный предок не был и не мог быть в подчинении у ал-Мусанны.

[+172] Таб., I, с. 2210.

[+173] Там же, с. 2211.

[+174] Там же, с. 2118 - 2119, 2221. У ал-Куфи эти "четыре тысячи, из которых три тысячи - йеменцы", превратились посредством сложения составляющих частей в "семь тысяч" [Куфи, т. 1, с. 173]. Подобные ошибки нередки у средневековых арабских авторов.

[+175] Несмотря на сравнительно многочисленные сведения о составе и численности племенных отрядов, присоединявшихся к Са'ду, суммировать их очень трудно, так как сведения различных информаторов неоднозначны и нет уверенности, что одни и те же группы не фигурируют в различных на первый взгляд сообщениях: в одних - суммированно, в других - детализированно.

Так, в одном из сообщений Сайфа говорится, что в войске, вышедшем из Медины, было 2300 йеменцев во главе с Наха' б. Амром [Таб. I, с. 2218], а в другом сообщается, что в этом войске было 600 воинов из Хадрамаута и Садифа, 1300 мазхиджитов, одним из вождей которых был Амр б. Ма'дикариб, и 300 воинов бану суда [Таб., I, с. 2218 - 2219], - по численности это явно тот же отряд, что и в первом случае. А у ал-Куфи Амр б. Ма' дикариб с 500 воинами приходит в Шараф вместе с Шурахбилом б. Симтом ал-Кинди (700 воинов) и Кайсом б. Макшухом ал-Муради (400 воинов) [Куфи, т. I, с. 173] - в совокупности получается 1600 человек, практически то же число, что и число мазхиджитов у ат-Табари (правда, киндиты не входили в мазхидж). Вдобавок возникает вопрос: а не являются ли эти 2200 или 2300 йеменцев теми же самыми, что будто бы были посланы Умаром вслед Са'ду?

Определяя общую численность армии Са'да, я исхожу как из приведенного в тексте перечисления подкреплений, так и из сообщения, дающего суммарную численность армии Са'да в 12 000 человек [Таб., I, с. 2222]. Используя эти данные, следует учитывать, то все или почти все цифры в источниках округлены до тысяч и, скорее всего, в сторону увеличения, поэтому, суммируя такие данные, следует от общей суммы отбросить примерно 10%.

Комментарии

[*1] Т. е. отправиться в поход.

[*2] Намек на фразу из той же суры Корана, обращенную к мусульманам, не желавшим идти в поход на Табук (1Х, 38): "О вы, которые уверовали! Почему, когда говорят вам: "Выступайте по пути Аллаха", вы припадаете к земле?"

[*3] Сельский округ, административный район.

[*4] Командующий одним из флангов армии Джабана при ан-Намарике.

[*5] Гулам может означать и "раб", и просто "юноша", здесь вероятнее вторoе.

[*6] Командир одного из двух отрядов бану дабба.

[*7] Ас-Савад (букв. "чернота") - название земледельческих районов Месопотамии, которые выглядели темными, если смотреть на них из обесцвеченных ярким пустынным солнцем степных окраин.

[ << ] [ Начала Этногенеза ] [ Оглавление ] [ >> ]