Этнос: категория или бытие?

К. П. Иванов

Работа К.П.Иванова, относится к концу восьмидесятых годов прошлого века. Тогда Л.Н.Гумилев и его первые ученики боролись с официозной этнографией и идеологическим догматизмом за становление новой теории этногенеза. В статье читатель найдет не только определение понятий теории ╚из первых рук╩, но почувствует дух и напряжение полемической атмосферы, в которой формировалась теория Л.Н.Гумилева.

Материал любезно предоставлен Общественной организацией "Фонд Л. Н. Гумилева".

Опубликовано // Учение Л. Н. Гумилева и современность : Материалы междунар. конф., посвящ. 90-летию со дня рождения Л. Н. Гумелева, проводимой в рамках Программы: 300-летик Санкт-Петербурга / [Гл. ред.: Л. А. Вербицкая]. - СПб. : НИИХ СПбГУ, 2002.

Этнос, этногенез, пассионарность┘ 

Если в какой-нибудь культурной аудитории Москвы или Ленинграда случится употребить хотя бы одно из этих трех слов, то непременно тут же услышишь: ╚А, Вы, наверное, поклонник теории Л.Н.Гумилева!╩. Мне приходилось слышать это не раз. На это я всегда отвечаю так: ╚Не просто поклонник, а ученик и последователь, и уже десять лет разрабатываю прикладные аспекты этой теории╩. Дальнейшая реакция собеседника бывает самая различная.

╚Да, что Вы говорите? Расскажите, пожалуйста поподробней╩. Или: ╚Ну, это Вы напрасно, это же поэзия, а не наука!╩. Или даже такое: ╚Вы это серьезно? А где Вы, собственно говоря, работаете?╩.

Но еще разнообразнее впечатления современников от знакомства с работами Л.Н.Гумилева или от его публичных выступлений. Это относится в равной мере к публике слушающей и пишущей, к ученой и неученой. Чего только не услышишь, не прочитаешь. ╚Как разве он еще жив? А как хорошо сохранился и стихи пишет хорошие╩. Такие ошеломляющие познания не так уж редко обнаруживаются среди ученой братии, и не только у естественников. Или: ╚Знаем, знаем: татарского ига не было, а был ввод ограниченного контингента золотоордынских войск по просьбе московских и ростово-суздальских князей╩. Сей язвительный афоризм, не лишенный совсем уж историографического смысла с точки зрения Гумилева-медиевиста, однако не может и смутно указать на предмет исследования Гумилева-этнолога. Но, видимо, даже намек о сомнительности трехсотлетнего ига так больно режет по сердцу некоторых историков и писателей, что фамилия Гумилев вызывает у них ничем не сдерживаемую ярость.

Только такою странною ревностью можно объяснить неожиданный взрыв гумилевофобии, выплеснувшийся на страницах некоторых литературных журналов в недалеком прошлом.

В порыве странного национал-мазохизма, не допускающего даже мысли о какой-либо политической и духовной самостоятельности русских в золотоордынский период, ученого обвинили во всех тяжких грехах. Его исторические, географические и этнологические концепции были смешаны в одну кучу и обозваны ╚космическо-климатической теорией╩. Жалкое попурри на тему Л.Н.Гумилева и его окрестностей из лоскутов оборванных и дивно замешанных цитат было выдано за соль его теории и предано посмешищу. Ученое невежество кликушествовало. Обыватель изумлялся: ╚Надо же такое придумать! Дух нисходит из космоса на людей, превращая одних в сверхактивных мутантов, а других обрекая на изнывание от безделия. Мутанты, они же герои, озверев прут в крестовые походы, заморские колонии, завоевательные войны, и ни в чем не виноватые опустошают все и вся. Но устав от беспрерывного пролития крови и буйства и сгорают вместе со своей энергетической основой через 1200 лет╩. Не буду приводить имен писателя, и историка, которым принадлежат эти мифологемы, это только умножит страсти, к тому же одного из них уже нет в живых. Все новое, рожденное в муках творчества, чисто и невинно как дитя, а поглумиться над ребенком так соблазнительно для взрослых дядей. Так было, так будет┘ Но каково автору?

Если добавить к этой истории, коснувшейся историко-литературных кругов, настойчивое тенденциозное замалчивание этнологической теории Л.Н.Гумилева этнографами, которые огородились от возмутителя академического спокойствия заклинанием ╚этнос ≈ не популяция, а социальная общность╩, то станет совершенно ясно, что теории Л.Н.Гумилева об этносе был уготован обычный для всего нового в научном мире путь ≈ прижизненного погребения с неизвестными шансами быть понятой потомками и оцененной по достоинству.

Попытаемся же нарушить эту мрачную традицию, и, отбросив соображения сиюминутной конъюнктуры, воздадим должное нашему современнику, имевшему мужество сломать привычные стереотипы мышления и подарившему нам оригинальнейшую и интересную научную теорию, которая, уверен, заслуженно займет место рядом с лучшими открытиями отечественной науки: учением К.Э.Циолковского об освоении космического пространства, В.И.Вернадского о биосфере, А.Л.Чижевского о солнечно-земных связях, ≈ и, бесспорно, обогатит и расширит то естественно-научное мироощущение, которое называется Русским Космизмом.

Три Гумилева

Прежде чем говорить о пассионарной теории этногенеза Л.Н.Гумилева, необходимо дать исчерпывающие разъяснения биографического характера.

Лев Николаевич Гумилев родился 1 октября 1912 год в семье замечательных русских поэтов Николая Гумилева и Анны Ахматовой. Этот факт почему-то убеждает определенную часть образованной публики в том, что на своих научных докладах и лекциях сын должен непременно читать стихи и рассказывать о папе и маме. ╚Они приходят поглазеть на черноплодную рябину╩ ≈ шутит в подобных случаях Лев Николаевич. Вот одни из причин того, что из многочисленных слушателей Л.Н.Гумилева, (а он довольно часто выступает с лекциями через общество ╚Знание╩) мало кто может разъяснить, в чем же суть его теории.

Еще в детстве Лев Николаевич увлекся историей индейцев и близких им по своим историческим судьбам тюрко-монголов. В 1934 году он поступил на исторический факультет Ленинградского университета, чтобы написать, не более и не менее, историю трех ведущих степных народов: хуннов, тюрок, монголов. Разумеется, что в ту пору никто из профессоров не мог отнестись к этой затее серьезно. Закончить университет он смог только после войны, а выпустить первую свою книгу ╚Хунну╩ о кочевой державе хуннов лишь в 1960 г. В промежутке следовал этап биографии, который сам Лев Николаевич называет ╚двумя экспедициями, между которыми мне пришлось взять Берлин и защитить кандидатскую диссертацию╩. Л.Н.Гумилев был реабилитирован в 1956 году за отсутствием состава преступления. В 1967 г. он выпускает фундаментальное историческое исследование ╚Древние тюрки╩, которое дает его имени мировую известность. Через три года, уже будучи доктором исторических наук, он публикует трактат ╚Поиски вымышленного царства╩ о ранней истории монголов.

Здесь в его творчестве происходит неожиданный для окружающих поворот. В 1970 г. в журнале ╚Природа╩ появляется его статья ╚Этногенез и этносфера╩, в которой представлен эскиз оригинальной концепции о возникновении и исчезновении этносов на поверхности Земли. В этой же статье впервые появился термин пассионарность, означающий способность индивида на сверхнапряжения, и обративший на себя особое внимание читателей и критиков. Первому появлению пассионарной теории в печати предшествовал длительный инкубационный период обобщения огромного фактического материала по этнической истории человечества и ряд подготовительных специальных статей, которые Л.Н.Гумилев стал публиковать с 1964 г. в журнале ╚Вестник Ленинградского университета╩ и в ╚Докладах Всесоюзного Географического общества╩. В 1974 г. в возрасте 61 года он успешно защищает вторую докторскую диссертацию ╚Этногенез и биосфера Земли╩ уже по географии, а не по истории, в которой дает новое систематическое изложение своей теории этногенеза. Однако ВАК не утверждает решение Ученого Совета. Это не мешает развитию концепции, которую Л.Н.Гумилев излагает для студентов-географов в Ленинградском университете в курсе ╚народоведение╩. В 1979 г. он депонирует в ВИНИИТИ рукопись своей монографии ╚Этногенез и биосфера земли╩, представляющей наиболее полное в настоящее время изложение его учения об этносе. Таким образом, в портрете Гумилева-ученого отчетливо выделяются два главных ракурса, две ипостаси ≈ историка-востоковеда и этнолога. Есть еще один ракурс в его творчестве, отнюдь не главный, но который, однако, был по знанию или незнанию гипертрофирован критиками до полного абсурда.

Дело в том, что в начале 60-х годов Л.Н.Гумилев возглавил археологическую экспедицию Эрмитажа в низовья Волги и Терека. В результате в дельте Волги на бэровских буграх он обнаруживает следы легендарной Хазарии, на Тереке находит крепость Семендер, и даже указывает местоположение хазарской столицы Итиля ≈ узкий остров между Волгой и Ахтубой, затопляемый в половодье. Культурный слой острова был погребен под толщей аллювия. Естественно возникли вопросы, когда и почему остров был затоплен и почему, наконец, следы культуры IX-X вв. присутствую лишь в дельте на возвышенных местах? Так появилась гипотеза о затоплении Хазарии, которая была подтверждена исследованиями колебания уровня Каспийского моря за последние две ≈ две с половиной тысячи лет.

Историческая география и призрак Хазарии

Оказалось, что в прошлом Каспий не только мелел, как в середине XX века, но и разливался весьма значительно. Его уровень практически целиком зависит от Волги, но объем воды, приносимый последней в море, определялся количеством осадков, выпадающих в бассейне ее водосбора. А это количество, в свою очередь, зависит от пути прохождения атлантических циклонов через Евразийский континент. Но этих путей всего три. К этому выводу Л.Н. Гумилев пришел, познакомившись перед поездкой в дельту с работами географа Абросова В.Н.

Северный путь ≈ осадки выпадают в зоне тундры и лесотундры. Тогда климат в Арктике теплеет и становится возможной навигация в высоких широтах Атлантики и по Северному морскому пути. Центральный путь ≈ осадки выпадают как раз в водосборе Волги и уровень Каспия подымается. И, наконец, третий вариант ≈ южный, когда увлажняются Евразийские степи, набухают Сыр-Дарья, Аму-Дарья и реки Семиречья, а вместе с ними подымается уровень Арала и Балхаша.

Как проверить эту гипотезу на историческом материале? Вот вопрос на который ответил Гумилев-историк своей историко-географической концепцией гетерохронности (разновременности) увлажнения аридной зоны Евразии.

Естественно, рассуждал ученый, что степное хозяйство, основанное на отгонном скотоводстве, а вместе с ним и политическое могущество кочевых держав, в прямой связи находится с частотой засушливых периодов. Меньше влаги ≈ меньше корма для овец и лошадей, и люди вынуждены спасаться от засухи по окраинам степи. Они уже не думают о далеких походах, а лишь об источниках воды и корма для скота. Поэтому эпохи могущества кочевых народов неизбежно должны совпадать с периодами повышенного увлажнения степной зоны. И наоборот, засухам должны соответствовать эпохи политического бессилия кочевого мира. Обратное утверждение о том, что улучшение климата в степи вызывает подъем или даже агрессию кочевников, вообще говоря, неверно. Этого Л.Н.Гумилев никогда и не утверждал, но именно эта обратная точка зрения и была ему инкриминирована тенденциозной критикой.

Нащупав связь между влажностью климата и состоянием хозяйства степных народов, можно сопоставить ее с известными историческими сообщениями об увлажненности лесной и степной зон Евразии, об уровне Каспия, Арала и Балхаша, а также о навигациях в Атлантике и Ледовитом океане. Это все и проделал Л.Н.Гумилев в серии своих специальных работ по вопросам гетерохронности увлажнения степной зоны. В результате получилась последовательная и непротиворечивая картина изменения климата в Евразии за последние 2500 лет.

Например, современный вариант прохождения циклонов имел место в III, X и XVI вв. н.э. Действительно в X веке викинги достигли Гренландии и даже назвали Америку Виноградной страной (Vinland), а в XVI веке наши поморы северным морским путем прошли до устьев Индигирки. Но в эти же периоды в степь приходила голодная смерть, оттесняя кочевников к большим рекам и лесистым склонам гор.

Центральный вариант наблюдался в частности в XIII веке. Тогда-то исчезли окончательно под водами Волги следы разгромленной в 965 г. воинами Святослава совместно с дружественными гузами и печенегами столицы ненавистной славянам и степнякам рахдонитской Хазарии. Но, видимо, напоминание об этом замечательном факте древнерусской истории еще тревожит тени мертвых властителей прикаспийской Атлантиды, которые не дают покоя чувствительным критикам Л.Н.Гумилева. Иначе, зачем понадобилось им приписывать ученому вульгарный географизм, опуская всю цепочку его историко-географических рассуждений, коротко изложенную выше.

Итак, Л.Н.Гумилеве, в одном лице соединяются как бы три различных исследователя: историк, географ и этнолог. Историю хуннов, тюрок и ранних монголов написал историк-востоковед, номадист и метиевист, но открытие Хазарии сделал именно географ, а не археолог. Это становится очевидным при чтении увлекательно написанной одноименной книги ученого ╚Открытие Хазарии╩, к которой мы и отсылаем читателя, интересующегося подробностями. Широкому читателю имя Л.Н.Гумилева, известно, однако, более не этими научным исследованиям, а его популярными статьями в журналах ╚Дружба народов╩, ╚Декоративное искусство╩ и ╚Огонек╩. В этих работах ученый выступает с непривычными для нас, получившими традиционные школьные представления о татаро-монгольском иге, непрерывной вражде Леса и Степи, необузданной дикости монголов Чингисхана и культурной отсталости России от Европы ≈ концепциями о взаимоотношениях Древней Руси и Великой Степи, Московского государства и Золотой Орды, Монгольского улуса и Католического Мира, России и Западной Европы. Но понять все эти историко-этнологические концепции Л.Н.Гумилева можно лишь при внимательном, не поверхностном знакомстве с основными положениями его теории этногенеза, которая, при внешней простоте и узнаваемости основных ее понятий, представляет собой результат совершенно нового для гуманитариев естественно-научного подхода к изучению такого хорошо знакомого каждому явления как народ-этнос.

Этнос очевидный и неуловимый

Все мы знаем, что есть англичане, мексиканцы, японцы, русские, евреи, папуасы и т.п., и называем их всех народами или по-научному этносами, хотя употребляемый нами смысл этого греческого слова тот же ≈ порода, вид. Чем-то все они похожи друг на друга: генетически, соматически ≈ и это позволяет считать их представителями одного и того же биологического вида Homo sapiens, но чем-то и существенно отличаются ≈ условиями жизни, языком, нравами и обычаями, политическими институтами власти, историей и т.п. Для повседневной жизни нам вполне достаточно знать, что татары ≈ это не русские, а казахи ≈ это не грузины, что все они имеют какие-то пусть даже неосознаваемые нами особенности, с которыми просто нужно считаться, чтобы понимать друг друга и работать успешно вместе в одном учреждении, на одном предприятии, отдыхать в одной компании и т.д. и т.п. Но науке мало того, что доступно восприятию обывателя, ей нужно знать еще, что такое этнос? Почему этносы не похожи друг на друга? Могут ли они исчезнуть в ╚плавильном котле╩ НТР и слиться в некое безэтничное человечество, проживающее в урбанистических конгломерациях и занимающееся обслуживанием ЭВМ и промышленных роботов?

Что же такое этнос в понимании Л.Н.Гумилева? Ответу на этот вопрос посвящено специальное исследование ученого ╚Этногенез и биосфера Земли╩ (вып. 1.2.3. М.,Л.: ВИНИТИ, 1979). Мы будем придерживаться в изложении в основном этой обобщающей работы, в которой к тому же исчерпывающее разъяснены все спорные дискуссионные вопросы, поднятые критиками после первых предварительных публикаций Л.Н.Гумилева по теории этноса во второй половине шестидесятых годов.

Автор не спешит дать определение понятию ╚этнос╩, подводя постепенно читателя к мысли, что определения в привычном значении этого слова этносу не может быть дано в принципе. В самом деле, дать определение ≈ значит свести понятие к более простым и известным. Но этнос не сводим ни к одному из известных социальных образований: формации, классу, государству. Не сводим он и к биологическим образованиям: виду, расе, популяции. Достаточно сообразить, что число этносов в настоящее время составляет несколько тысяч, в то время как известных формаций, классов, рас и даже государств ≈ единицы, или в лучшем случае десятки (государства). Популяцию заманчиво было бы представить сущностью этноса, но она разнится от него принципиально. Две популяции одного вида в одном и том же ареале неизбежно сливаются в одну и фактически неразличимы, в то время как два этноса в той же ситуации могут не смешиваться друг с другом в течение столетий: цыгане в Европе, ассирийцы на Ближнем Востоке, парсы в Англии, немцы в Поволжье и Сибири и т.п. Более того этносы продолжают существовать и при смене формаций (французы, русские, монголы┘), гибели государств и исчезновении классов (эксплуататорских например). Нет ╚чистых╩ и в расовом отношении этносов. В каждом этносе ≈ два-три или более компонентов, если использовать более дробные расовые классификации.

Никакие традиционные определения не улавливают его в свое сито. Язык, территория, экономический уклад, психологический склад мышления, материальная культура, идеология, плотность информационных связей и т.п. признаки не могут быть связаны с этносом взаимооднозначно. Люди, говорящие на английском языке ≈ отнюдь не только англичане. Табунным оленеводством в европейской и азиатской тундре занимаются не только саамы, ненцы, но и коми-ижемцы, коряки, чукчи, долгане. Одна и та же идеология может охватить ряд этносов: православие, католицизм, ислам шиитского и суннитского толка и т.п. И наоборот, в одном и том же этносе могут существовать представители различных вероисповеданий, сторонники различных идеологических систем. А один и тот же бюрократический склад мышления, например, обнаруживается у чиновников всех этносов без исключения, если, конечно, существует сам чиновничий аппарат.

Кризис теоретической этнографии

Невозможность дать корректное, удовлетворяющее хотя бы самым очевидным фактам, определение понятию ╚этнос╩ означала по существу кризис социологического подхода в этнографии, а тем самым и всей теоретической этнографии. В какой-то мере этот кризис сдерживался некоторое время гипнозом известного постулата о четырех признаках нации, которую наравне с племенем и народностью с некоторых пор стали считать формою этноса. Но общее оживление научной мысли в начале 60-х годов неизбежно привело к постановке вопроса о сущности этноса.

С одной стороны, этнографы подняли проблему типов этнических общностей, т.е. той же триады исторических форм общности людей: племени, народности, нации, к которой ввиду ее очевидной неполноты предложено было добавить еще одну ипостась ≈ демос или тип этноса рабовладельческой формации [1]. Логическое завершение эта идя получила в пяти аббревиатурах ≈ ЭПС, ЭРС, ЭФС, ЭКС, ЭСС, т.е. этнос с соответственно первобытно-общинной, рабовладельческой и т.д. структурой [2]. Вопрос сущности этноса при этом был незаметно оттеснен на второй план, а в качестве важнейшего признака этноса, его отличительной черты получило распространение ╚притом не только среди этнографов, но и среди представителей других общественных дисциплин╩ - этническое самосознание [3, c. 175]. И хотя на словах делались соответствующие оговорки о вторичности самосознания, первичные признаки так и не указывались. Последнее слово этнографической мысли, высказанное совсем недавно, заключалось в утверждении независимого развития этнического самосознания на протяжении пяти известных социально-экономических формаций по алгоритму: - + - + -, т.е. в периодическом пульсировании его силы или ╚уровня выраженности╩ [4].

Попытки количественной оценки этнического самосознания ≈ не случайность, а закономерный итог затянувшегося кризиса этнографической науки. Для уяснения этого достаточно обратиться к обобщающей монографии ее общепринятого лидера. ╚Осознание своей принадлежности к какой-либо группе может быть свойственно не в целом таковой, ≈ пишет академик Ю.В. Бромлей ≈ а лишь ее отдельными частям или отдельными людям┘ самосознание этнической общности может быть выражено в концентрированной форме отдельными ее представителями (подчеркнуто мною ≈ К.И.). А это в свою очередь дает основание полагать, что для признания факта существования этноса, как такового, совсем не обязательно, чтобы все его члены обладали соответствующим этническим самосознанием ≈ достаточно ╚концентрированного╩ выражения этого самосознания╩ [3, c. 176-177]. Не говоря уже о степенях, градусах, молях, фунтах и других мерах этой ╚концентрированности╩ хочется спросить академика: ╚А кем же осознают себя в таких случаях все остальные части, не отдельные люди? А что, если эти отдельные люди по тем или иным своим собственным соображениям решили сговориться и налгать? Или выдумать, например, что они не русские, а ╚трансфонтанцы╩, ибо живут по ту сторону р. Фонтанка в Ленинграде? Кому верить, этим лжецам и обманщикам или большинству того темного целого, которое даже не осознает себя этим целым?╩

Великое в малом

Однако, неверно было бы думать, что отмеченное направление этнографической мысли было единственным. С другой стороны, в то время как этнографы обсуждали проблему закрытия белых пятен в цепочке типов этнических общностей, Л.Н. Гумилев поставил вопрос ╚ребром╩: ╚Что же такое собственно этнос? То есть, что же мы собственно знаем не о формациях и их смене, а о самом этносе?╩ Ответ получился весьма неожиданным.

Во-первых, сущность, природа этноса заключается, очевидно, в том, что реально, обязательно отличает один этнос от другого при всех прочих равных условиях. Эта естественно-научная постановка вопроса, предложенная Л.Н.Гумилевым, требовала решительного поворота от умозрительных рассуждений к конкретным наблюдениям и их обобщениям. Но мы постоянно наблюдаем, что представители различных этносов в одной и той же ситуации ведут себя (статистически) по-разному.

Во-вторых, каждый человек принадлежит к какому-нибудь этносу. Нет человека вне этноса. Любой человек на вопрос: ╚Кто ты?╩ - ответит ╚русский╩, ╚француз╩, ╚перс╩, ╚масаи╩ и т.д., не задумавшись ни на минуту. Сменить этнос сознательно нельзя, в отличие от любой социальной принадлежности. (Вспомним генерала А.П.Ермолова, который иронично просил императора Александра I ╚произвести его в немцы╩) Точно так же нельзя сознательно создать этнос или объединиться в него. Напротив, социальные объединения ≈ явление повсеместное.

В-третьих, и это самое главное, этнос прежде всякого осознания ощущается нами, и ощущается непосредственно как свет, тепло, электрический разряд, и следовательно должен изучаться как одно из явлений природы, биосферы, а не как спекулятивная концепция, возникшая в мозгу наблюдателя [5]. Необходимым и достаточным индикатором этнической принадлежности являются ощущение своего и чужого и характерный для каждого этноса стереотип поведения, которые выражаются в признании каждой особи: ╚мы такие-то, а все прочие другие╩. Поскольку это противопоставление ╚повсеместно и равно характерно для классовых и доклассовых обществ, ≈ пишет Л.Н.Гумилев, ≈ то оно отражает некую физическую реальность, которую и надлежит обнаружить, потому что самосознание только опознавательный знак, а не сущность предмета╩ [6]. Короче, говоря языком Аристотеля, этнос ≈ ╚это не сводимая ни на что другое особенность, делающая предмет тем, что он есть╩. Именно поэтому этнос не является ни спекулятивной категорией, ни философским обобщением тех или иных черт. Это элементарный природный феномен, выделяемый из окружающей нас действительности нашими органами чувств (и постигаемый сознанием с помощью абстракции отождествления) и который, следовательно, надо изучать путем эмпирического обобщения наблюдаемых фактов а не пытаться выводить его из известных социологических категорий с помощью логического восхождения от общего к частному.

Тайна этноса

Дальнейшая разработка вопроса о природе этноса привел Л.Н.Гумилева к убеждению, что этнос ≈ явление поведенческое, опирающиеся на какой-то скрытый, но, очевидно, не генетический механизм преемственности, который обеспечивает ему известную устойчивость в поколениях, наблюдаемую как этническая традиция. К счастью для Л.Н.Гумилева уже в 1961 г. этот механизм был открыт и описан биологом М. Е. Лобашевым (Михаил Ефимович Лобашев [1907-1971] - человек, жизнь которого под именем Сани Григорьева так хорошо знакома миллионам читателей "Двух капитанов" В. Каверина, начал читал на возглавляемой им кафедре биологии в Ленинградском Государственном Университете курс лекций по классической генетике с 1956 г. ≈ Создатели сайта), который обнаружил его у всех теплокровных животных, в том числе и у человека, и предложил назвать его условно-рефлекторной или сигнальной наследственностью. К сожалению, работы М.Е. Лобашева (Лобашев M.E. Сигнальная наследственность // Исследования по генетике. Сб.1. Под ред. М.Е. Лобашева. Л., изд. Ленингр. ун- та, 1961 ≈ Создатели сайта) в этом направлении до сих пор остаются малоизвестными даже среди специалистов этнологов, что создает естественный барьер и в понимании всей концепции Л.Н.Гумилева для неподготовленного читателя.

Суть механизма сигнальной наследственности (или более точный термин "сигнальной приемственности" ≈ Создатели сайта) ≈ подражательный условный рефлекс, с помощью которого новорожденный перенимает и закрепляет адаптивные поведенческие навыки (стереотипы поведения) от родителей и членов сообщества. Значение подражательного условного рефлекса в жизни млекопитающих и человека, в том числе, еще по-настоящему не оценено учеными, особенно философами. Достаточно напомнить лишь два впечатляющих факта. Первый: шимпанзе с его помощью научились блестяще осваивать язык американских глухонемых ≈ амслен [7]. И второй: африканский Маугли Роберт (4-7 лет) несколько лет прожил во влажных тропических лесах Уганды в стаде обезьян-бабуинов. Когда его обнаружили в 1985 г., он передвигался только на четвереньках. Ходить, стоять прямо или сидеть для него было затруднительно. Самое удобное для него положение ≈ на согнутых ногах по-бабуиньи. Роберт срывает с себя одежду, издает плачущие звуки, не реагирует на обслуживающий персонал и других воспитанников детского дома, в который его поместили. Ест только сырые овощи и фрукты, жует траву, ветки. Врачи затрудняются сказать, сможет ли он привыкнуть к жизни людей [8].

Язык стереотипов поведения, язык сигнальной наследственности ≈ особый язык нашего организма, на котором мы ╚общаемся╩, обмениваемся информацией значительно интенсивней, чем с помощью речи и литературы. Это происходит потому, что речь ≈ ╚сигнал сигналов╩ - умаляет значения сигнальной наследственности, а наоборот создает условия для возрастания ее роли, так как последняя обеспечивает преемственность опыта между поколениями [9]. Способность вырабатывать условные рефлексы, а тем самым и приобретать необходимые в жизни поведенческие навыки, в том числе и трудовые, повышена в детстве и теряется с возрастом. Вот почему этническая принадлежность формируется именно в детстве и идет преимущественно по линии матери, которая доминирует в контактах ребенка в первые годы его жизни. Вот почему бедняжка Роберт стал бабуином и ему, а точнее его врачам, не удастся переучить его жить по-человечьи. По той же причине воспитание детей в школах-интернатах в русской деревне приводит к необратимым потерям необходимых навыков крестьянского труда и сельской жизни, после чего вырастает поколение, не умеющее и потому не желающее ни работать в сельском хозяйстве, ни даже жить на селе. (Этому вопросу специально посвящена кандидатская диссертация автора.)

Условный рефлекс не вырабатывается без примера постоянного, ежедневного, ежечасного. Педагоги старой закваски прекрасно знают, что без палочек-счет или пальцев с помощью ╚икса╩ ребенка невозможно научить считать, а без известных детских мелодий малыш никогда не выучит музыкальные интервалы. Нельзя научить кататься на велосипеде теоретически, пока ученик сам не сядет на него и не выработает ╚память мышц╩, студенту нельзя обойтись без мнемонических правил, оратору без жестов, солдату и командиру без команд-сигналов. Всюду, где мы хотим действительно научить, передать опыт, мы не можем обойтись без обращения к имитативным, подражательным способностям человеческого организма.

Еще И.П.Павлов писал, что в основе всякой деятельности человека, осознанной или неосознанной, лежит так называемая ╚квалификация╩, т.е. навык и привычка, вырабатываемые по физиологическим законам как закрепление некоторого набора условных рефлексов, именуемого динамическим стереотипом [10].

Только по гордости и самомнению современный цивилизованный человек игнорирует этот тонкий, невидимый для опьяненного техническим прогрессом разума, механизм связи поколений, который есть на самом деле величайшее сокровище каждого народа, та сказочная игла, сокрытая в яйцо, из которого почему-то иногда вылупляется не цыпленок, а ┘ крокодил.

Наши простые питекантропы или дом, построенный на песке

 ╚Да скажи ми що дрьжить землю? Рече: вода вискоа. Да що дрьжить воду? Ответ: камень плосень вельми. Да що дрьжить камень? Рече: камень дрьжить 4 китове златы. Да что дрьжить китове златы? Рече: река огньнная. Да что дрьжить того огня? Рече: други огнь, еже есть пожечь, того огня 2 части. Да что дрьжить того огня? Рече: дуб железны, еже есть первонасажден┘╩

Сия индуктивная цепь не имеет, как известно, логического конца, хотя процесс познания и идет по индукции. Но нечто подобное этой схеме еще бытует в представлениях историко-этнографического мира о происхождении народов или этногенезе.

╚Кто такие русские? Рече: это славяне. Да кто такие славяне? Ответ: Это венеты неведомы. Да кто такие венеты? Рече: скифы геродотовы. Да кто такие эти скифы? Рече: андрониковцы археологические┘╩ Но ведь так можно дойти до неандертальцев и питекантропов. Абсурдность такого решения проблемы очевидна.

Странно, что никто до Л.Н.Гумилева не обращал на это внимание. Появление новых этносов: римлян, французов, русских, например, ≈ объяснялось лишь сменой имен, происходившей от ╚естественной╩ наклонности народов к смешению, а исчезновению старых: хеттов, вавилонян, мидян, тех же римлян, эллинов и пр. просто не придавалось никакого значения. Так в этнографии созрел еще один кризис не менее крупный чем первый.

Нельзя сказать, чтобы этнографы совсем на него не реагировали. Произошла незаметная, но весьма показательная смена терминов. Вместо понятия ╚исторический тип общности╩, который прикладывали к триаде ╚племя ≈ народность ≈ нация╩, стали употреблять как синоним термин ╚тип этнической общности╩ или даже ╚исторический тип этнической общности╩. В этом меленьком дополнении кроется глубоко содержательная подмена понятий, ведущая к коварному хитросплетению правды и заблуждения.

Во-первых, этнос априори объявляется исторической, т.е. социальной общностью. Такое допущение означает, что существует некая этничность, представляющая собой одну из социальных потребностей человека, которая возникает в момент рождения общества до палеолита и которая исчезнет в бесклассовом грядущем. А наблюдаемое этническое разнообразие ≈ мозаичная этносфера ≈ представляет собой, следовательно, результат этой странной социальной потребности в размежевании. Но это следовало бы в начале доказать.

Во-вторых, известная триада заведомо не может представлять собой этнические общности, ибо в ее основе лежат отношения родовые (племя), территориальные (народность), экономические (нация), которые не только существенно различны между собой, но не являются и отличительными признаками этноса. Поэтому попытки вывести эволюцию ╚этничности╩ логически из теории общественно-экономических формации не состоятельны.

В-третьих, утверждение социальности этноса не доказывается, а покоится на элементарном логическом заблуждении следующего вида: ╚этнос не может существовать вне общества, следовательно этнос ≈ социальное явление╩ (Ср.: ╚Этнос не может существовать без размножения половым путем, следовательно этнос - популяция╩). Обычно это заблуждение оправдывают другим подобным же: ╚все биологическое в человеке подчинено социальному╩, забывая при этом, что законы природы не уничтожимы, не подчиняются и не отменяются, будь-то галактика или организм человека.

В-четвертых, связь триады с известными общественно-экономическими формациями довольно ненадежна по причине неразработанности теории последних, как это стало известно в последнее время. Как показывают исследования историка Ильюшечкина В.П., подлинно научная политэкономическая теория сословно-классовых обществ еще не разработана. ╚Ее ныне заменяет крайне упрощенная умозрительная конструкция, созданная в свое время наспех в связи со срочной необходимостью выпуска учебных пособий по политической экономии и представляющая собою, по сути, изложение со ссылками на работы классиков марксизма-ленинизма эталонно-правовой концепции Сен-Симона в ее очищенном от идеологических крайностей виде. Данная конструкция, ставшая в силу многократных повторений стойким стереотипом мышления, разрабатывалась в порядке следования мнимым ╚предписаниям╩ теории общественных формаций о числе и характеристике добуржуазных способов производства╩ [11].

Не замечая отмеченной подмены понятий, этнографы, тем не менее, не могли не заметить очевидной схоластичности самой триады, ее эвристического банкротства. А М.В.Крюков даже уподобил ее гордиеву узлу, который следует, по мнению автора, воспользовавшись известным историческим прецедентом, рассечь, ╚вообще отбросив составляющие его понятия и составить новую схему, типологически последовательную и адекватно отражающую реальную действительность╩ [12]. Однако, этот благородный порыв, хотя и вывел автора на совершенно верную постановку проблемы (╚наибольшую эвристическую ценность будут иметь типологии, основанные на собственно этнических критериях╩ [12]), привел, тем не менее, к глубоко ошибочному ее решению ≈ исторической динамике эволюции этнического самосознания на протяжении все тех же пяти социально-экономических формаций.

Камень, который строители отвергли┘

И опять Л.Н.Гумилев указывает единственно-правильный выход из тупика: не сомнительные теоретические спекуляции, а эмпирическое обобщение наблюдаемых фактов этнической истории. Таких обобщений он сделал три.

Обобщение первое. Этносы ≈ динамические системы, они возникают и исчезают в историческом времени, при этом моменты их рождения и смерти отнюдь не совпадают со сменой социально-экономических формаций. Рождение новых этносов квантуется (упорядочено) в пространстве с во времени особо. Ни один этнос не рождается в одиночку, одновременно с ним появляется целая группа новых этносов, при этом ареал ╚место рождений╩ представляет собой вытянутую узкую полоску на поверхности Земли, очень близкую по форме к геодезической линии (дуге большого круга). Такое явление Л.Н.Гумилев назвал пассионарным толчком. Оно довольно редкое в масштабе человеческой жизни, но повторяется время от времени, хотя линии толчков никогда не совпадают. Всего за последние 4000 лет можно насчитать девять таких толчков.

Например, в конце VIII в. до н.э. одновременно с римлянами на линии, протянувшейся от Южной Франции через середину Апеннинского полуострова, Среднюю Грецию, юго-западную часть Малой Азии, Сирию, Месопотамию и Иран, стали складываться их сверстники: галлы, этруски, самниты, эллины, лидийцы, карийцы, киликийцы, персы. Аналогичный толчок в конце VI в. н.э. вызвал к жизни новорожденный этнос арабов-мусульман в Центральной Аравии, раджпутов в долине Инда, ботов (тибетцев) в южном Тибете, средневековых китайцев и табгачей в Северном Китае, корейцев на юге полуострова и японцев (ямато) на острове Хонсю.

Обобщение второе. Большинство новых этносов возникло в результате толчков, но есть и такие, которые появились за пределами девяти узких полос. Однако, в каждом таком случае появлению нового ╚незаконного╩ этноса в каком-либо ареале предшествовало распространение одного или нескольких толчковых этносов в этот ареал, приводившие к образованию смешанных популяций. Отсюда с неизбежностью следует, что процесс этногенеза контролируется генетически.

Например современные этносы Западной Европы возникли в результате толчка IX в. н.э. По линии от Южной Скандинавии и Дании, через нижнюю Саксонию, Северную Францию к Астурии и Португалии возникли норвежцы и датчане (движение викингов), немцы, французы, испанцы и португальцы. Линия толчка прошла мимо Италии и даже не задела Англии. Однако англичане и итальянцы заявили о себе очень скоро, но после того как норвежские и датские викинги совместно с французскими баронами распространили свой генофонд в Англии, а немцы, испанцы, нормандцы (те же норвежцы) и французы ≈ в Италии. Так же было и в древности, когда из потомков бежавших от политического преследования финикийцев Тира, задетого толчком VIII в. до н.э., на побережье Африки сложился оригинальный этнос пунов, ненавистных римлянам карфагенян.

Обобщение третье. С момента своего появления, т.е. возникновения нового оригинального стереотипа поведения и ощущения непохожести своего нового коллектива на все иные этносы, каждый этнос проходит закономерную последовательность фаз этногенеза. Иначе говоря, различные этносы, находясь в одном и том же возрасте (фазе), претерпевают сходные трансформации. Это подобие наблюдается во всех сферах жизни этноса, требующих повышенных затрат энергии, творческого сверхнапряжения и даже истощения биологических ресурсов организма. Таковы миграции, т.е. переселения в новые ландшафты и адаптация к ним, а также самые опасные миграции ≈ войны. Сюда же относятся крупные антропогенные воздействия на ландшафт: вырубка лесов, истребление млекопитающих, строительство ирригационных сетей, каналов, дорог, мостов, гигантских архитектурных сооружений: пирамид, курганов, храмов и т.п. Сверхнапряжений требуют и проповедь новых религиозных, философских учений и научных теорий, политическая борьба, искусство ≈ все, что способно подчинить одного человека воле и целям другого. Так вот, именно способность к сверхнапряжениям, представляющая собой эффект энергии живого вещества биосферы, энергии биогеохимической, описанной В.И.Вернадским, и изменяется у этноса с возрастом, вначале возрастая, а затем постепенно убывая, причем весь процесс длится в норме 1200-1500 лет. Л.Н.Гумилев предложил называть этот эффект энергии живого вещества человеческих организмов пассионарным напряжением или пассионарностью.

Пассионарность, фиксируемая на уровне этноса, должна наблюдаться и на персональном уровне. И действительно, история представляет нам немало примеров чрезвычайно активных личностей, способных на длительные сверхнапряжения, готовых для достижения своих идеалов, нередко совершенно иллюзорных, пожертвовать не только своей собственной жизнью, но и жизнью своего потомства, а также жизнью окружающих. Таких людей Л.Н.Гумилев предложил называть пассионариями (от лат. passio ≈ страсть). Пассионарии не могут, естественно, быть не замеченными, даже если идеал их исключительно умозрителен, как, например, у сэра Исаака Ньютона, считавшего, что он достиг занятого положения в науке лишь благодаря тому, что за всю жизнь не пролил ни капли семени. Легко поэтому отождествить их с великими людьми, но это будет неверно. Талант совершенно необязательно сопутствует пассионарности и среди пассионариев мы чаще встречаем скорее страстных патриотов какой-либо идеи, подвижников и фанатиков, нежели гениев, первооткрывателей или оригиналов, которые при всех эпохах представляют собой достаточно редкое явление. Пассионарии встречаются во всех слоях населения, во всех сословиях и классах. Крестьянский достаток, купеческая удача, успех поэта, победа полководца, солдатский подвиг, жертвенность проповедника, смирение отшельника невозможны без сверхнапряжения, жертвы, пассионарности, подавляющей импульсы самосохранения. Но было бы заблуждением считать пассионарность добродетелью. Как и любой эффект энергии, она лишь двигатель, мотор, но не руль, и может быть направлена не только на благородные влечения к красоте, истине, справедливости, состраданию, нестяжанию, но и на достижение целей эгоистичных и честолюбивых. И потому модусы зависти, алчности, властолюбия, тщеславия отнюдь ей не чужды.

Рождению нового этноса всегда предшествует стремительный рост пассионарности в ареале толчка. И наоборот, разрушение этнических связей, потеря этнического самоощущения, означающая исчезновение, растворение этноса среди соседей, происходит вслед за устранением пассионарности как признака. Поэтому появляется возможность говорить о пассионарности этноса, степени его пассионарного напряжения на разных фазах этногенеза. Таких фаз Л.Н.Гумилев выделяет в настоящее время пять.

Подъем, для которого характерны: внезапное появление пассионариев в ареале толчка, демографический взрыв, территориальное расширение пассионарной популяции, смена стереотипов поведения, означающая рождение нового этноса, рост хозяйственной, политической, вообще творческой активности в этносе, усложнение его системы. Для Рима и Греции ≈ это VIII≈V вв. до н.э., эпоха превращения поселения на семи холмах в милитаризованное государство и эпоха эллинской колонизации Средиземноморья и Понта. Для арабов ≈ халифат Омейядов. Для средневекового Китая ≈ империи Суй и Тан. Для Западной Европы ≈ реконкиста у испанцев, движение викингов в Скандинавии, Каролингское возрождение во Франции. Для великороссов ≈ становление Московского государства от Ивана Калиты до Ивана Грозного.

Акматика или акматическая фаза возникает в результате перенасыщения этноса пассионариями. Она начинается сменой сложившихся на подъеме политических институтов власти и сопровождается чередованием эпох политической и хозяйственной стабильности и дестабилизации вплоть до полного развала государств и потери или независимости, политическими или религиозными расколами, которые выплескиваются в гражданские войны, завоевания и миграции целых народов. Таковы период борьбы плебеев и патрициев, латинских, самнитских и пунических войн в Риме, эпохи борьбы демократов и аристократов, пелопонесской и коринфской войн, завоеваний македонян в Греческом мире; крестовые походы, борьба пап и императоров, столетняя война у западноевропейских этносов; опричнина, смута, раскол, петровские реформы, пугачевщина, французская война в России.

Надлом или резкое снижение пассионарности сопровождается упрощение внутриэтнического разнообразия, нехваткой способных и деловых людей, разорением податных сословий, обезземеливанием крестьянства, небывалой остротой борьбы политических сил, падением нравов, религиозным реформаторством, забвением культурной традиции прошлого и блеском культуры настоящего. В Риме ≈ это эпоха гражданских войн, век Цезаря и Цицерона. В Европе ≈ Возрождение и Реформация, в Древнем Китае ≈ период Чжаньго (брани царств) и Цинь.

Инерция или инерционная фаза наступает с остыванием страстей. Редкие Пассионарии уже не мешают друг другу. В результате трансформации государства становится возможной хозяйственная, научная и культурная деятельность, накопление предметов материальной и духовной культуры, осуществление грандиозных политических и инженерных проектов. Это фаза могущественных империй и цивилизаций. Однако одновременно происходит необратимая эксплуатация природных богатств. Пассионарность медленно снижается, но ее хватает для поддержки обширного бюрократического аппарата империй и защиты границ. Таковы императорский Рим, Эллинистический Восток, Цивилизованный Запад до Второй мировой войны, Ханьский Китай, сёгунат в средневековой Японии, Тюркский эль в Великой евразийской степи, Киевская Русь и т.п.

Обскурация ≈ последняя фаза этногенеза. Ничто не вечно в этом материальном мире, как учит диалектика. И этносы неизбежно стареют, растрачивая пассионарный генофонд, заложенный в момент пассионарного толчка. Этнические связи в последнюю фазу разваливаются, на место пассионариев выступают субпассионарии ≈ особи с пониженной способностью к сверхнапряжениям, которые не в силах подавлять биологические импульсы самосохранения, лишены каких-либо идеалов, не способны к далекому прогнозу. В обскурации господствует физическое насилие, преступность, наркомания. Ощущение ╚своих╩ исчезает, этнос разваливается на отдельные персоны, которые гибнут в одиночку. Естественные ландшафты безжалостно оскверняются или просто стираются с лица Земли, оставляя на своем месте бэдленды. Большинство этносов не переживают эту фазу, погибая от более пассионарных соседей. В Риме Обскурация это ≈ эпоха солдатских императоров, в Византии ≈ эпоха Палеологов, у восточных славян в Киевской Руси ≈ период феодальной раздробленности, ведший по словам современника к ╚погибели земли Русской╩. Эту же фазу переживает современный Запад, включая свое заокеанское продолжение.

Если этнос проходит все фазы, что не всегда возможно, как и в жизни отдельного человека, то он успокаивается, превращаясь в персистенты ≈ отдельные популяции, живущие в равновесии со своим кормящим ландшафтом, иначе говоря, в гомеостазе. Здесь уже давно нет пассионариев, исчезли и субпассионарии, которые в условиях жестокого естественного отбора не выживают. Остаются лишь гармоничные особи, не ищущие иллюзорных целей, но довольствующиеся тем, что необходимо для пропитания и сохранения вида. В гомеостазе пребывает большинство этносов Земли, имевших когда-то бурную этническую историю. Это эскимосы, алеуты, палеоазиатские народы: чукчи, коряки, эвены, юкагиры, нивхи, айны; насельники европейской тундры ≈ ненцы и саамы, таежные охотники ≈ ханты и манси, селькупы; горцы Памира и Гиндукуша, народы Дагестана, баски в Европе, кельты Уэльса; папуасы Новой Гвинеи, андаманцы, австралийские аборигены, пигмеи Конго, индейцы амазонской сельвы и многие другие. Это не первобытные дикари, как кажется надменному европоцентризму, а этносы-старички, забывшие свое историческое прошлое, которое им просто ни к чему.

Но пассионарные толчки время от времени перестраивают этносферу, изменяя ее до неузнаваемости. И тогда преображаются ╚отсталые╩ окраины цивилизованного мира. На месте темных лигуров, латинян, сабинян появляются страстные, агрессивные римляне, вместо безграмотных пеласгов и ахеян ≈ предприимчивые эллины, а на месте равнодушных бедуинов Аравии ≈ фанатичные последователи пророка. Закон жизни и смерти неумолим. Умирает и рождается человек, умирают и рождаются звезды, и только обывательскому ханжеству смерть кажется невозможной, упоминание о ней чем-то кощунственным и преступным, а изучение ее причин ≈ шарлатанством.

Л.Н.Гумилев и конец идеалистической теоретической этнографии

Откуда берутся пассионарные толчки. Как согласуются реальность этногенеза и законы социогенеза? Где корни кризиса теоретической этнографии? ≈ Вот вопросы, которые неизбежно возникают при знакомстве с пассионарной теорией этногенеза и на которые пора ответить. Пойдем в обратном порядке.

Причины кризиса теоретической этнографии в двух методологических заблуждениях. Первое состоит в неприятии системного подхода, хотя на словах этнос и называется системой. Поиск определения этноса заведомо обречен на неудачу, когда у совокупности людей составляющих этническую целостность, пытаются найти ╚общие черты╩, ╚однородность психики╩, ╚единообразие в самых различных сферах культуры╩ [3, c.58, 159, 207]. Принцип системности здесь оказывается не при чем, он подменяется принципом сходства и похожести. Простейшая система ≈ семья ≈ состоит из мужчины и женщины и держится на их несходстве. Этнос также держится не на сходстве составляющих его людей, а на устойчивости связей между ними. Суть системного подхода ≈ в выделении типа системообразующих связей. Одни и те же элементы и даже одни и те же совокупности их могут входить в различные системы одновременно, поскольку эти элементы объединены связями различной природы. Так каждый человек входит одновременно в несколько систем. Он и член того или иного общества, находящегося на определенной ступени развития, и физическое тело, подверженное гравитации и завершающее звено биоценоза, и организм , способный к адаптации и находящийся в возрасте, определяемом воздействием гормонов, и носитель хромосом, передающий их потомству половым путем, т.е. особь той или иной популяции, и, наконец, он имеет оригинальный стереотип поведения и ощущает свою принадлежность к какому-либо этносу, и на самом деле принадлежит к нему, если остальные члены этноса принимают его за ╚своего╩.

Социальная, биологическая и этническая таксономии лежат в разных плоскостях, подобно мерам длины, веса, и температуры. Поэтому этнос несводим ни к биологическим, ни к социальным закономерностям. Граница между обществом, этносом и популяцией не предметна (объектна), а системна, т.е. определяется типом системообразующих связей. В популяции это обмен генетической информацией, в обществе ≈ сознательные отношения между людьми, людьми и орудиями их труда, в этносе ≈ ощущение комплиментарности, т.е. своего и чужого.

╚Общество, ≈ следуя известному определению К.Маркса, - а не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу╩ [13, т.46, ч.1, с.214]. Эти связи и отношения именно сознательные и не какие иные: ╚Здесь ничто не делается без сознательного намерения, желаемой цели╩ [13, т.21, с.305-306]. В отличие от природы, где ╚нигде нет сознательной желаемой цели╩ [Там же]. Поэтому одни и те же люди с их организмами подвергаются действию, как общественных закономерностей, так и природных, в том числе этнических. Причем одни не подменяют и не заменяют другие, ибо ╚законы природы вообще не могут быть уничтожены╩ [13, т.32, с.461]. Иными словами, общественное развитие идет не только на фоне демографической эволюции, т.е. рождения и смерти человеческих организмов, но и на фоне рождения и смерти этносов в биосфере Земли.

В самом деле, следуя К.Марксу, этнос должен считаться не следствием, а предпосылкой социального развития, поэтому он не может быть выведен как частный случай социальных форм человеческого общежития. К.Маркс различал коллективное и социальное у человека, ибо коллективы есть и у животных. В отождествлении этих двух понятий: общества и общности состоит второе коренное заблуждение теоретической этнографии. Такие социальные, природные коллективы К.Маркс называл ╚естественно-сложившимися общностями╩ (дословно Gemeinwesen ≈ общность происхождения, судьбы) в отличие от социальных организаций (Gesellschaft). Он относил к ним семью, общину, племя и даже сословия [13, т.13, с.37, 20; т.1, с.313, т.46, ч.1, с.462, 481], т.е. конвиксии и Субэтносы, или этнические таксоны более низкого, чем этнос, порядка в терминологии Л.Н.Гумилева. Естественно поэтому и этнос считать наиболее крупной человеческой естественно-сложившейся общностью.

Противоположная точка зрения на этнос неизбежно приводит нас к ярко выраженному идеалистическому воззрению, восходящему к Бенедикту (Баруху) Спинозе (годы жизни 1632≈1677 ≈ Создатели сайта).

Действительно, признание этноса социальной общностью, если это не пустой звук или дань известной традиции вульгарного социологизма, означает, что этнические различия не естественны, а искусственны, и, следовательно, сознательное объединение людей в этнос невозможно, как и считал Спиноза, объяснявший образование наций (народов) как результат социального договора группы лиц. В таком случае трудно, конечно, что-либо возразить против примата самосознания, самосознания как ╚важнейшей черты╩ этноса, его объективно отличительного признака. Тогда можно согласиться с Ю.В. Бромлеем в том, что самосознание ╚выступает не только как выражение этнической принадлежности, но и как сила, объединяющая членов этноса и противопоставляющая их в этническом отношении другим этносам╩ [14]. Тогда даже не только можно, но и следовало бы признать, что этническое самосознание определяет этническое бытие, хотя при этом пришлось бы закрыть глаза на то, что это этническое бытие все же дано нам непосредственно в ощущении ╚мы ≈ они╩.

Сие укоренившееся в теоретической этнографии заблуждение не умирает лишь благодаря безответственности спекуляции на значении понятия ╚социальное╩, которому до сих пор не дано конструктивного определения ни в одном из философских словарей. Конструктивное определение социального предполагает одновременно разъяснение, что такое несоциальное. Необходимость такого подхода понимали уже средневековые схоласты, следовавшие принципу ╚contrariorum eadem est scientia╩ (наука ≈ единство противоположностей).

Однако, как это следует из выше приведенных определений классиков марксизма, социальное от несоциального отличается только сознательным отношением человека. Там, где нет сознательного отношения, там не может быть и социального, там ≈ природное, в том числе и общностное.

У социального есть и еще одно принципиальное отличие от природного. Сознание, как особая форма движения материи, не обладает энергией, ибо она не имеет какого-либо собственного предметно-вещественного наполнения. Поэтому сознание и самосознание не способно совершить работу (физическую, в естественно-научном значении этого слова) непосредственно, иначе нарушался бы еще и закон сохранения энергии. Но, видимо, законы физического мира находятся за порогом восприятия теоретической этнографической мысли и потому в этнографическом мире никого не шокирует выражение ╚концентрированность самосознания╩, ╚сила самосознания╩ или ╚уровень его выраженности╩. Наоборот, попытки связать этническую активность с энергией живого вещества биосферы объявляются биологопсихологизмом и географическим детерминизмом.

Причины подобного раздражения лежат за пределами науки. В этом уверяет и тот факт, что основные положения теории Л.Н.Гумилева, обозванной биолого-географической, при этом активно заимствуются, правда, без соответствующих отсылочных сносок. Этому вопросу посвящена специальная статья автора [15].

Нам осталось ответить на последний вопрос: ╚Что является причиной пассионарных толчков?╩. Несомненно сегодня одно: появление пассионариев одновременно на узкой полосе земной поверхности, такой, например, как от центральной Аравии до Японии в VI веке н.э., есть результат микромутации, проявляющейся на поведенческом уровне, которая передается по наследству генетически как признак, очевидно, рецессивный и потому устраняемый отбором в течение недолгой жизни этноса за 50-60 поколений. Возможным источником мутаций могут быть, например, космическое излучение, пронизывающее порой ионосферу, и электромагнитное поле земли. Ученый и поэт А.Л.Чижевский писал в 1921 г.:

Всевластный лик, глядящий с вершины!
Настанет ночь ≈ и взор летит из бездны,
И наши сны, взлелеянные сны
Пронизывает знанием надзвездным.

Следи за ним средь тьмы и тишины,
Когда тот взор бесстрастный и бесслезный
Миры, как дар, принять в себя должны
И слиться в ним в гармонии железной ┘

Какой характер этого излучения, какие космические объекты являются его генератором? Почему толчки происходят на узких полосах? На эти вопросы сможет окончательно ответить только астрофизика. Мы лишь можем привести две гипотезы, которые доложили на Втором Всесоюзном совещании по космической антропоэкологии в Ленинграде.

Первая: некоторые пассионарные толчки синхронны со вспышками сверхновых звезд. Вторая: пассионарные толчки попадают на экстремумы и точки перегиба кривой солнечной активности, построенной Дж. Эдди [16]. Какая точка зрения окажется верной? Л.Н.Гумилев, да и никто другой пока не сможет дать ответа. Может быть не та и не другая, а третья, сегодня неизвестная. Мы не одиноки во Вселенной и этническое бытие какой-то невидимой пока нам нитью оказывается связанным с бытием космическим.

Литература

1. Токарев С.А. Проблема этнических общностей. //Вопросы философии, 1964, ╧11. С.49-52.

2. Козлов В.И. о классификации этнических общностей. //Исследования по общей этнографии. М., 1979. С. 15.

3. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. М., 1983. С.175.

4. Крюков М.В. Еще раз об исторических типах этнических общностей // Советская этнография, 1986, ╧ 3. С.58-69.

5. Гумилев Л.Н. Этнос как явление //Доклады Географического общества СССР, вып.3 , Л., 1967. С.92.

6. Гумилев Л.Н. Этнос и ландшафт // Извест. Всесоюзн. Геогр. об-ва, 1968, вып.3, т.100. С.195

7. Линден Ю. Обезьяны, человек и язык. М., 1981.

8. Комсомольская правда, 27 сентября 1986.

9. Лобашев М.Е. Сигнальная наследственность // Исследования по генетике, вып.1. Л., 1961. С.10.

10. Павлов И.П. Соч., т.3, ч.3. М.,Л., 1951. С.244.

11. Илюшечкин В.П. Сословно-классовое общество в истории Китая. М., 1986. С.73.

12. Крюков М.В. Главной задачей остается по-прежнему проникновение в сущность этнических связей // Сов. Этнография, 1966, ╧ 5. С.71.

13. Маркс К., Энгельс Ф. Соч.

14. Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии. М., 1981. С.25.

15. Иванов К.П. Взгляды на этнографию или есть ли в советской науке два учения об этносе // Извест. Всес. Геогр. об-ва, 1985, т.117, вып.3. С.232-239.

16. Гумилев Л.Н., Иванов К.П. Этносфера и космос //Космическая антропоэкология: техника и методы исследования. Сб. статей. М.,Л., 1984. С.211-220.

[ << ] [ Начала Этногенеза ] [ Оглавление ]