|
Письмо П.Н. Савицкого Л.Н. Гумилёву [*1]П.Н. Савицкий Опубликовано // Алтайский вестник ╧3 (9), 2007, 10-17 Прага, 13 февраля 1963 г.
Мой дорогой, верный и великий друг Лев Николаевич [*2]!
Несказанно обрадовался Вашему письмецу от 7 февраля, вчера полученному. И столь же сильно огорчился вашей болезнью. Конечно, не так плохо в течение месяца (к тому же каникулярного) отдохнуть и от писанины, и от чтива. Я, к сожалению, пока что не обладаю этой способностью; бодрствуя, не могу не читать - если есть что читать; а если чтива под рукой нет (что бывает в определенных условиях), начинаю устно сочинять стихи... Отдыхаю же таким способом: напр., заваливаюсь спать и сплю непрерывно 14 часов. Тут уж писанина и чтиво отпадают сами собою. Но у Вас, увы, не отдых, а болезнь. Вот тут уж, дорогой друг, держитесь вовсю! Ведь Вы - на переднем крае кочевниковедения [*3]. Это сознание должно удваивать Ваши силы. Во всем мире нет человека, чей кругозор в этих вопросах хотя бы отдаленно приближался по широте к Вашему кругозору. Во всех медицинских вопросах (поскольку они вообще зависят от человека) решающее значение я придаю воле и тому, что обычно называется "Психотерапией". Прошу и умоляю: психикой, усилием, волей преодолевайте болезнь! По убеждению моему, - как царство небесное, так и здоровье "силою берется"... От всей души поздравляю Вас с утверждением доктором исторических наук [*4]. Знаю и понимаю, каких усилий и выдержки это стоило. Воспеваю "многие лета" и со всей пламенностью желаю Вам долгой и плодотворной научной работы, творческих озарений. Не проходит дня, чтобы я не обдумывал свою рецензию на "Историю хазар" <М.И. Артамонова> [*5]. Обещаю: если только буду жив и здоров, в течение предстоящей весны Вы ее получите. Я очень хочу, чтобы она появилась в свет в сборнике, посвященном тысячелетию похода <князя> Святослава <Игоревича на Хазарию>. Я очень обеспокоен долгим отсутствием известий от Георгия Владимировича <Вернадского> [*6]. Послал запросы о его здоровье по разным адресам.
Теперь к проблеме: Киевская Русь, монголы, Русь Московская. Мне кажется, что установка Пашуто [*7] и др. в этих вопросах определяется или нежеланием вдуматься в те данные и факты, которые содержатся в источниках (и извлекаются из них путем критического рассмотрения всей совокупности сведений; в этом, конечно, я вполне согласен с Вами), - или соображениями, ничего общего с наукой не имеющими. Я величайший энтузиаст (больший, думаю, чем Пашуто) древнерусской культуры, в том числе и культуры Киевской Руси, а также и тех ее изводов, которые возникли непосредственно в канун монгольского нашествия. Но при всем признании художественных, литературных и пр. ценностей Руси XII - начала XIII вв., надо признать, что в политической, а по связи с ней и в экономической области она определенно переживала процесс измельчания, некоторого рода "провинциализации". При территории в один миллион кв. км и при населении, ни в коем случае, не превышавшем 10 млн. (скорее - значительно меньше!) [+1] - даже Русь Ярослава Мудрого не была и в категориях тех столетий и тысячелетий "великой державой", в точном смысле слова. Она значительно отставала в этом смысле и от Китая, во многие эпохи его истории (начиная с Ханьской династии), и от халифата времен его расцвета (халифата не только Омейядов, но и Аббасидов, т.е. без Испании), и от Римской империи, и от Византии Юстиниана. После же Владимира Мономаха и Мстислава Великого "дробнодержавие" возобладало решительным образом. Оно деформировало и психологию правителей, напр., Юрий Всеволодович Владимирский, крупнейший деятель эпохи, отказал в помощи Рязани при подходе к ней монголов. Так мелочно было русское политическое сознание того времени. Тут возможны были два исхода: или иноземное завоевание, или порядки вроде германских после Тридцатилетней войны - но без наличия центра, подобного Венскому. Случилось первое, но вместе с тем Русь была выведена на совершенно новые пути. Рухнули территориальная "отъединенность" и относительная "узость" политико-географических масштабов Руси. Русь была включена в политическую систему, охватывающую уже не один миллион (как при Ярославе Мудром и позже), но многие миллионы кв. км пространства. Правда, сначала северо-восточная Русь была в этой системе (Великая монгольская Империя, Золотая Орда) вассалом. Но, как известно, к концу XIV в. положение стало меняться весьма существенным образом; а к концу XV в. Русь, в лице московского государства, с полной несомненностью стала решающей силой в великом состязании "царств-наследников" Золотой Орды (ср., напр., зауральский поход воевод Ивана III, его "казанскую" и "крымскую" политику). А при Иване IV все "наследие" Золотой Орды, за исключением Крыма, оказалось "собранным воедино" в пределах московского царства (покорение Казани, Астрахани, Сибири). Русь стала с этих пор уже не однонациональным (как была до сих пор) и не "одномиллионным", но многонациональным[*8] и "многомиллионным" (в миллионах квадратных верст или километров) государством. Административные и военные порядки монголо-татарских государств оказались в гораздо большей степени применимыми в русских условиях, чем перед тем (в XI-XII вв.) порядки византийские. В числе другого, это определяется общностью месторазвития Руси, с одной стороны, и монголо-татарских государств, с другой (евразийская зональная система), и существенным различием между месторазвитием Руси и Византии. Русь XV-XVII вв. значительно усовершенствовала административно-военные порядки монголо-татарских государств (включая сюда и дипломатические обычаи и методы); на основе тягла и великой царской службы Русь этих и последующих веков приобрела ту устойчивость, которой не хватало монголо-татарским политическим образованиям XIII-XV вв. (распалась, ведь, не только Золотая Орда, но также - после Тимура и улус Джагатаев; в 1368 г. был потерян Китай и т.д.). Все это - уже самостоятельное творчество русского народа, выражение его нравственных сил. Русь показала себя весьма способной "ученицей" монголо-татар и во многих отношениях далеко превзошла своих "учителей". В обстановке 2-ой половины ХХ века это чувствуется особенно явственно. Но только слепой может отрицать, что на великую всемирно-политическую арену Русь, в свое время, была выведена именно "монгольским игом", превратившимся для Руси в великую монголо-татарскую "школу". Те историки, которые отрицают в современности эту очевидную истину, исходят - б.м., сами того не осознавая, - из представления о монголо-татарах XIII-XV вв., как о "низшей расе", своего рода хищных зверях. Что может быть доброго от зверей?! На самом же деле Русь получила от монголо-татар немало хорошего. В числе прочего, она получила от них навыки национальной и религиозной терпимости. Уже в середине XV в. это было ознаменовано образованием, в рамках Московского государства, вассального Касимовского царства, во главе с "царем" - мусульманином. Этой линии Московское государство придерживалось и впоследствии - и притом не только в отношении мусульман, но также, напр., и шаманистских культов Сибири (ср. всю московскую систему "охраны" сибирских инородцев). Сопоставим, для примера, положение мусульман в Московском государстве XVI-XVII вв., с одной стороны, и в Испании тех же столетий, с другой. Контраст самый разительный. На Руси не было ничего подобного поголовному изгнанию или уничтожению морисков [*9]. Вот оно - различие "монгольской" школы на Руси и "папистской" в Испании. Только в отношении к сверхагрессивному - в частности, латинствующему - Западу для Руси XVI-XVII вв. было бы слишком опасно применять "монгольские" принципы полной веротерпимости. Но впоследствии (в XVIII в.) они были применены и к нему... При всем том было бы совершенно неправильно изображать "монгольские" столетия русской истории в "идиллическом" виде. Этот упрек следует отвергнуть самым категорическим образом. Нужно полностью признать, что монгольское нашествие было бедствием ужасающим. Погубившим на Руси сотни тысяч, а м.б. и миллионы людей, уничтожавшим множество неоценимых памятников древне-русской культуры - в особенности на Руси юго-западной, собственно Киевской, Черниговской, Волынской и т.д., никакое толкование источников не может устранить этого факта - даже если мы полностью учтем долю половцев и позднейших (XV-XVIII вв.) крымских татар в разорении русских областей. Также монгольское иго - в особенности, в XIII-XIV вв. - было игом тяжелейшим. Но из него произошло величие Руси! Какой контраст с результатами захвата западнорусских земель Польшей (Галиция) и Литвою (Белоруссия и большая часть тогдашней Украины). Бед было много и там - и никакого положительного национального результата! Особенно много бед произошло здесь от специфически западной - я сказал бы - "латинской" - нетерпимости. Протестантизм, в этом отношении, полностью следовал по пути латинства. Один лишь принцип "куйюс регио, эйюс религио" [*10] чего стоит в этом отношении. Вспомним также жесточайшие преследования Православия шведами в захваченных ими в XVII в. Карелии и Ижорской земле [*11]. Запад, к сожалению, не прошел "монгольской" школы терпимости. Перед лицом всех бед, принесенных людям западной нетерпимостью - в первую очередь, нетерпимостью латинской - сожаление это приходиться выразить со всей силой...
Дорогой друг! Я должен сознаться, что я целиком оправдываю наших летописцев XV-XVI вв., которые, способствуя обретению Русью ее национальной независимости, "причесывали" в соответствии с этой целью прошлое. Но, конечно, я вполне согласен и с Вами, что для нас, в обстановке ХХ века, эта созданная ими "прическа" событий, не обязательна: мы должны добираться и добираться до исторической истины. Аналогия из совсем другой области. Талантливейший чешский патриот начала и середины XIX в., великий чешский русофил Вячеслав Ганка [*12], спасая свой народ от безвозвратной германизации, "подделал" свои "рукописи" и ловчайшим образом приписал их седой древности. Цель была достигнута. Дух чехов был поднят в грандиозной степени. Чешская национальность была спасена от исчезновения. Потомство и все славянство обязаны Ганке величайшей благодарностью. Но, конечно же, датировка "рукописей", им данная, для нас не обязательна. Мы должны признать их произведением Ганки и его сотрудников, изданным под удачно найденным и гениально оформленным псевдонимом. Это же, с соответствующими изменениями, относится, как мне кажется, и к патриотическим натяжкам и патриотической "перегруппировке" фактов русскими летописцами, о которой Вы пишете. Таковы, дорогой друг, мои взгляды на объективное значение "монгольских" столетий русской истории. Русские летописи - источник драгоценный и даже беспримерный по ценности. Как сводка данных по национальной истории за семь с лишним столетий. Но действительно мы должны остерегаться принимать за объективную истину субъективные взгляды летописцев - людей своего времени и, конечно же, определенной "партийности". Между тем, большинство даже современных историков (не говоря уже о более ранних) поступают именно таким образом. Вы совершенно правы, на это указывая. Основа моих воззрений на "монгольскую" проблему в русской истории была, конечно, известна Вам и ранее. И поэтому Вам легко себе представить, с каким интересом и волнением я слежу теперь за Вашей работой по монголам XII-XIII вв. и более поздних столетий. В то же время позвольте спросить, в какой стадии печатного оформления находится сейчас вторая часть Вашей трилогии - "тюрки" [*13]? И как именно Вы определяете характер партий, боровшихся в монгольской империи XIII в.? Шлю Вам текст той моей статьи 1922 г. <"Степь и оседлость"> [*14], которую, искажая ее смысл, цитирует Пашуто ("Вопросы истории", 1962. 10, с. 752) [*15] - притом с совершенно нелепым добавлением: "Не эта ли мысль лежит в основе недавно изданной книги В. Келлера "Восток минус Запад = нулю?" [*16]. В основе всех моих работ лежит прямо противоположная мысль: значение Запада для роста России ничтожно или прямо отрицательно. Поражаюсь недобросовестностью Пашуто. Я полагаю, что текста этой статьи <"Степь и оседлость"> (при переписке я сделал небольшие сокращения - исключительно по экономико-географической линии) до сих пор у Вас не было. Это - библиографическая редкость. Пашуто "изобразил" меня уничтожителем Руси, - каковым я отнюдь не являюсь. Надеюсь, Вы усмотрите это и из прилагаемой статьи. - Забавно, что "концовка" статьи посвящена проблеме "освоения целины" - при том, что статья была написана и напечатана за 32 года до практического приступа к этому делу... От тех страниц этой статьи, которые посвящены проблеме "монголов и России" многие ведут пути [*17]. Статья эта была опубликована на три года ранее первых авторитетных высказываний по монгольскому вопросу Г.В. Вернадского ("Два подвига св. Александра Невского", Е[вразийский] В[ременник], IV, 1925) и Н.С. Трубецкого ("Наследие Чингисхана", 19255)[*18]. Письмо заканчиваю уже 15 февраля вечером. От всей души желаю Вам доброго здоровья и творческих сил! Пожалуйста, подтвердите мне получение этих строк. С нетерпением и волнением жду дальнейших известий о Вашей работе над монголами, о движении "тюрок", а также Ваших географо-археологических работ. Ника [*19], Ваня [*20] и внуки Вам кланяются. Крепко Вас обнимаю.
Весь Ваш П. Савицкий [Прибавление к письму]
Пушкину было "разрешено" сказать о шведах (сравнительно небольшом, хотя и важном, эпизоде русской истории): "Так тяжкий млат - Дробя стекло, кует булат" [*21]. А вот в вопросе о монголах, сыгравших в русской истории гораздо большую роль, чем шведы, - гражданин Пашуто и ему подобные решительно "не разрешают" видеть историческую истину того же рода. Вероятно, потому, что в их "просвещенных" воззрениях "азиаты" ни в чем и никогда не могут играть положительной роли - хотя бы и роли тяжелого молота, "кующего булат". Гг. Пашуто и его соратникам даже подобострастием перед Западом, стремлением во что бы то ни стало втиснуться в "высокую" "европейскую" компашку ("Россия, - изволите ли видеть, - есть Европа"), не скрыть историческую истину! Россия есть особый мир - одновременно и западный и восточный. Это в огромной степени расширяет исторические ее возможности. Как апостолы - с каждым на его языке - и, прибавлю, со всеми - на русском.
Простите за многописание! Душа страдает при виде того, как ради старых предрассудков искажают историческую истину. И от полноты чувств глаголет... самописка. Горячее приветствуйте от моего имени Матвея Александровича <Гуковского>! Пожалуйста, передайте мой привет Михаилу Илларионовичу <Артамонову> и поцелуйте от меня ручки Анне Андреевне <Ахматовой>. Как она себя чувствует? Готовит ли что-либо к изданию [*22]?
В журнале "Знание - сила", 1961, ╧10, стр. 51 и сл. Ника обнаружил в рассказе Г. Альтова "Генеральный конструктор" (23) следующее место: "Книга была открыта на других стихах, но пилот узнал автора и вспомнил эти строки:
Пилот мягко сказал: "Это - поэзия". - "Да, это поэзия", - машинально повторил врач..."[*23]
Ника, подобно пилоту, тоже "узнал автора" <стихов> [*24]. Ника с давних пор очень любит это четверостишие (он весь в проблемах "космических исследований"). Любит он и другие стихи того же поэта. А Ваня "заделался" кочевниковедом. "Кует" терминологию для перевода на местные языки книги Михаила Илларионовича <Артамонова>.
Приписка 16 февраля 1963 г. Чтобы Вам легче было разбираться в моем царапаньи, - прилагаю машинописную копию основного "исторического" ядра этого письма. Обратите, однако, внимание на то, что в начале и в конце письма (а также в середине одно примечание!) есть места, которые не содержатся в копии. - Бога ради, держитесь, творите [*25] ПНС Вот написал-то! Целую "монографию". 16.II.1963.
[+1] Не помню, отсылал ли я Вам свою "Русскую политико-географическую таблицу", составленную и напечатанную в 1931 г. Если нет, то постараюсь послать, хотя бы копию с печатного экземпляра. Пожалуйста, отзовитесь по этому вопросу.
[*1] Фрагменты из этого письма П.Н. Савицкого впервые были опубликованы в сборнике: Л.Н. Гумилев "Черная легенда". - М.: Экопрос,1994. [*2] Чтобы правильно оценить это восхищенное обращение П.Н. Савицкого к Л.Н. Гумилеву ("мой дорогой, верный и великий друг") следует иметь в виду, что в 1963 году П.Н. Савицкому было 68 лет, а его "великому другу" - 50 лет. [*3] В 1928 году П.Н. Савицкий в качестве приложения к книге Н.П. Толля "Скифы и гунны" опубликовал статью "О задачах кочевниковедения (почему скифы и гунны должны быть интересны для русского)", которая стала программной для исторического осмысления евразийцами "степной" проблематики (Толль Н.П. Скифы и гунны. Из истории кочевого мира. Прага, 1928). Таким образом, П.Н. Савицкий, по существу, ввел в научный оборот новое понятие, обозначающее актуальную область научных исследований - кочевниковедение. Именно как кочевниковеда ╧1 П.Н. Савицкий и признал в конце 50-х годов Л.Н. Гумилева. [*4] В 1961 г. Л.Н. Гумилев в ЛГУ защитил докторскую диссертацию по историческим наукам: "Древние тюрки: История Срединной Азии на грани древности и средневековья (VI-VIII вв.)", объемом 753 стр. [*5] В 1962 году М.И. Артамонов в Ленинграде опубликовал "Историю хазар". В этом фундаментальном исследовании, ставшим классикой исторической науки, с привлечением всех известных древних документов и результатов археологических раскопок, прослежен путь хазарского народа "от возникновения до его конца", т.е. от гуннского завоевания до разгрома Хазарского каганата Русью. Л.Н. Гумилев выступил ответственным редактором этого исследования. Автор - Артамонов Михаил Илларионович (1898-1972), выдающийся русский историк и археолог, профессор исторического факультета ЛГУ с 1935 года. В 1951-1964 годах - директор Государственного Эрмитажа. Именно М.И. Артамонов принял Л.Н. Гумилева на работу научным сотрудником в Эрмитаж после его возвращения из лагеря в 1956 году. В 1949-1972 годах заведующий кафедрой археологии ЛГУ. Учитель, - называл Л.Н. Гумилев Михаила Илларионовича (Лавров С.Б. Лев Гумилев. Судьба и идеи. 2000, с. 158). [*6] Вернадский Георгий Владимирович (1887-1973), выдающийся русский историк-евразиец. Сын В.И. Вернадского, академика АН СССР. С 1927 года жил в США. Профессор, основатель и заведующий кафедрой русской истории Йельского университета. Автор серии монографий "История России". Третий том "Монголы и Русь" стал важнейшей вехой в развитии русской историографии в ХХ веке. Вел переписку с П.Н. Савицким и через него поддерживал связь с Л.Н. Гумилевым. Преемником Г.В. Вернадского на кафедре русской истории в Йельском университете стал Н.И. Ульянов (1904-1985). [*7] Пашуто Владимир Терентьевич (1918-1983), крупный советский историк, основатель историко-филологической исследовательской школы, специалист по Древней и Средневековой Руси. В конце 50-х - начале 60-х годов - к.и.н., сотрудник Института истории АН СССР. Критик евразийцев в советской историографии. Напр., см. рецензию Н.Я. Мерперта и В.Т. Пашуто, опубликованную в связи с выходом на английском языке третьего тома истории России Г.В. Вернадского - "Монголы и Русь" (Вопросы истории. - 1955. - ╧8). См. также: "Внешняя политика Древней Руси" (М., 1968). С радикальных советских (марксистских) идеологических позиций рассматривал наследие русских историков-эмигрантов. По этой теме работал над книгой с характерным названием: "Под колесами истории" (подготовленные материалы к незавершенной книге опубликованы Е.А. Мельниковой в 1992 году - Пашуто В.Т. "Русские историки-эмигранты в Европе"). В работе над этой обширной темой, особенно в ходе установления личных контактов, взгляды В.Т. Пашуто на историков русского зарубежья проделали определенную эволюцию. Так, в этом же 1963 году (к которому относится публикуемое письмо П.Н. Савицкого Л.Н. Гумилеву) В.Т. Пашуто посетил Прагу и встречался с П.Н. Савицким. Эта встреча произвела на Петра Николаевича большое впечатление. Вскоре после нее П.Н. Савицкий в письме В.Т. Пашуто с видимым удовлетворением писал: "Теперь во всем мире Вы, пожалуй, наилучший знаток евразийства!" (Савицкий П.Н. - Пашуто В.Т. 2 января 1964 г. // Пашуто В.Т. Русские историки-эмигранты в Европе. - М., 1992, с. 346). Столь лестное заключение, сделанное П.Н. Савицким уже через год после публикуемого письма Л.Н. Гумилеву (где В.Т. Пашуто оценивается отрицательно) заставляет задуматься. Полагаем, понять эту достаточно щепетильную "историографическую" ситуацию можно в том смысле, что "знаток евразийства" - это, конечно, еще не евразиец. Но в любом случае, можно с достаточной долей уверенности предположить, что при личной встрече в Праге в 1963 году П.Н. Савицкий и В.Т. Пашуто нашли общий язык. Кстати, сведения о встрече П.Н. Савицкого с В.Т. Пашуто в дальнейших письмах П.Н. Савицкого к Л.Н. Гумилеву отсутствуют. [*8] Научная справедливость требует признать, что тезис о многонациональном характере Московского государства только с XVI века не вполне соответствует исторической действительности. Русь изначально была полиэтническим государством. Именно эта особенность Древнерусского государства была отмечена В.Т. Пашуто в 1965 году (см.: Пашуто В.Т. Черты политического строя Древней Руси. Особенности структуры Древнерусского государства //Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В. и др. Древнерусское государство и его международное значение. - М., 1965). Но В.Т. Пашуто не был первым исследователем, кто решил выдвинуть этот тезис. По существу, В.Т. Пашуто воспринял без ссылок подход Г.В. Вернадского, который еще в 30-40-е годы указал на сложный этнический ("национальный", "племенной") состав не только Киевской Руси, но и Руси Древней (См.: Vernadsky G. Kievan Russia. - New Haven, 1948; Вернадский Г.В. Русская история. М., 1997, с. 24-39 (1-е издание на английском языке вышло еще в 1927 году); Вернадский Г.В. Древняя Русь. - Тверь-М., 2000; Он же. Киевская Русь, - Тверь- М., 2001, с. 173-179). Непредвзятый историк должен согласиться, что понимание истории Руси изначально как полиэтнического образования, как истории ряда народов - славянских, скандинавских, финских, балтийских, тюркских - существовавших на территории будущей России или вошедших в состав русской нации, - есть одна из главных особенностей евразийского подхода к русской истории, выразительно проявившегося в трудах Г.В. Вернадского. Таким образом, во взгляде В.Т. Пашуто на этническую структуру Древней Руси присутствовало опосредованное, открыто не признаваемое, влияние евразийцев, которых сам В.Т. Пашуто постоянно критиковал (См.: Вопросы истории. 1962. ╧6, с. 120). [*9] Мориски от испанского moro - мавр. Арабы-мусульмане (мавры) исторически составляли значительную часть населения Пиренейского полуострова. После завоевания в конце XV в. католиками эмирата Гранады, последнего мусульманского государства на территории Испании, мавры подверглись гонениям за веру, несмотря на условия договора 1492 г. Первоначально испанский король Фердинанд обещал маврам, что они смогут свободно исповедовать мусульманскую веру. Однако на рубеже XV в. католическая инквизиция начала принудительное обращение мавров в католичество, мечети были превращены в католические храмы, изымались книги на арабском языке. Инквизиция от имени короны поставила перед мусульманами ультиматум: отказаться от ислама и перейти в католичество или покинуть Испанию. Часть мавров приняла христианство, часть покинула страну. На практике власти препятствовали выезду мавров, желая превратить их в зависимых людей. По королевскому указу 1525 г. в Испании исповедовать ислам могли только рабы. Восстание мавров в конце 1560-х гг. было жестоко подавлено, значительная часть их выселена, обращена в рабство или депортирована в Африку. Насильственное окатоличивание мавров священниками, не владевшими арабским языком, носило формальный характер, что давало инквизиции множество поводов обвинить новообращенных, которых стали называть морисками, в тайной приверженности к исламу. Морискам запрещалось говорить по-арабски, носить арабскую одежду, именоваться мусульманскими именами. Десятки тысячи морисков, обвиняемых в ереси, были сожжены на кострах (аутодафе). Крещеные мориски не избавились от преследований и в начале XVII в. были изгнаны из Испании. Исход мавров и морисков, составлявших более 2 млн. трудолюбивого и состоятельного населения, повлек за собой большие потери для испанского земледелия, промышленности, торговли и культуры (См.: Ланда Р.Г. Мориски Испании // Вопросы истории. 1994. ╧2; Гюстав ле Бон. Цивилизация арабов. - Режим доступа: http://maher.narod.ru/oglav.html; Фильштинский И.М. История арабов и Халифата. М., 1999; Льоренте Х.А. История испанской инквизиции. Т. 1-2. - Режим доступа: http://lib.hsgm.ru/?page=byavt&avt=1174). Компенсировать эти потери Испания смогла только за счет жестокой внешней колониальной экспансии. [*10] Принцип "cuius regio, eius religio" ("чья власть, того и вера"), фактически лишавший людей свободы вероисповедания, установился в Центральной Европе в 1555 году после заключения Аугсбурского мира: в каждом из многочисленных германский государств религия государя становилась принудительно-обязательной для народа. Католикам в протестантских государствах и протестантам в католических государствах необходимо было либо присоединиться к господствующей религии, либо уехать в другую страну. [*11] Судьба Карельской земли, оказавшейся на границе русского и шведского миров и переходившей на протяжении столетий из рук в руки, извилиста и драматична. Православное христианство укрепилось в Карельских землях - окраине Новгородских владений, с X-XII веков. Преследование православия в Карелии со стороны Швеции началось в 70-90-е годы XVI века. Шведами были разграблены и сожжены многие древние храмы Карелии (в том числе Валаамская обитель), что привело к началу бегства карел на российскую территорию. В конце XVI века русская власть в Корельском уезде была восстановлена. Первым епископом Корельским был назначен Селивестр (1595-1613). В период Смутного времени шведы в Новгородской, Ижорской земле и Карелии вновь разрушали храмы, расхищали святыни, выбрасывали мощи святых, вывозили колокола в Швецию, убивали и брали в плен православных христиан. При этом Швеция пыталась насильственно насадить лютеранство, причислив карельское население к лютеранским приходам. Когда город Корела после обороны в 1611 г. капитулировал, из трех тысяч его защитников в живых осталось около ста человек, и все они, в том числе и епископ Селивестр, ушли в русские владения. (Дмитриев А.П. История Корельской (Кексгольмской) епархии // "Вуокса". Приозерский краеведческий альманах. Приозерск. 2000 г. - Режим доступа: http://around.spb.ru/history/temple/eparh1.php). По Столбовскому мирному договору 1617 г. Южная Карелия и побережье Финского залива перешли к Швеции. Карельская земля на сто лет превратилась в Кексгольмский лен. Православные храмы были превращены в лютеранские кирхи. С территории Карелии происходило бегство православных карел. Религиозные насилия, творимые шведами в карельской Прибалтике, характерны для Европы, где в 1618 г. началась Тридцатилетняя война. Нетерпимая религиозная политика привела к тому, что за первую половину XVII века с захваченной Швецией территории Карелии и Ижорской земли в Россию переселилось не менее 50 тыс. человек. Царь Алексей <Михайлович> в 1650 году выплатил Швеции за переселенцев (в возмещение "убытков") 190 тыс. рублей (См.: Жербин А.С. Переселение карел в Россию в XVII веке. Петрозаводск, 1956). Большая часть карел-переселенцев осела в Тверском уезде. Этническая общность карел в сердце России благополучно просуществовала в XVIII-ХХ веках. Именно выходцами из тверских карел (карельские деревни Поминово и Заречье Тургиновского района Тверской области) являются предки В.В. Путина (См.: Гуревич В.Д. Владимир Путин. Родители. Друзья. Учителя. СПб., 2004). [*12] Ганка Вячеслав (Вацлав) (1791-1861), известный чешский филолог-славист, писатель, член-корреспондент Отделения исторических, филологических и политических наук с 1840 года. В сентябре 1817 году В. Ганка "обнаружил" в городке Кралеви Двор (северо-восточная Чехия) обрывки старинной рукописи, которая представляла собой древнечешский манускрипт. В XIX веке Краледворская, а также Зеленогорская рукописи были переведены на многие славянские и европейские языки. Вокруг находок разгорелась полемика. В 1859 году В. Ганка подвергся обвинениям со стороны австрийского ученого М. Бюдингера, который пришел к выводу, что рукописи не выдерживают критики и должны быть признаны подлогом. Дискуссия по поводу древних чешских рукописей внесла большой вклад в становление и развитие чешского национального самосознания. (См.: Лаптева Л.П. Краледворская и Зеленогорская рукописи и их оценка в России XIX и начала XX вв. // Studia slavica, Budapest, 21, 1975, с. 67-94). [*13] Впервые монография Л.Н. Гумилева "Древние тюрки", которую он начал обдумывать и писать, фактически, с 1935 года, то есть со студенческих лет, и в которую вошло основное содержание его докторской диссертации, была опубликована в издательстве "Наука" в 1967 году и стала второй частью "Степной трилогии" (первая часть - "Хунну" (1960), третья часть - "Поиски вымышленного царства" (1970). [*14] П.Н. Савицкий направил Л.Н. Гумилеву свою статью "Степь и оседлость" из второго сборника евразийцев "На путях. Утверждение евразийцев" (Берлин, 1922, с. 341-356). Первые фрагментарные и сокращенные публикации этой статьи П.Е. Савицкого в России были предприняты в первой половине 90-х годов в изданиях: Евразия: Исторические взгляды русских эмигрантов (М., 1992, с. 74-76); Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн (М., 1993, с. 123-130); Мир России - Евразия (М., 1995, с. 58-66). [*15] Речь идет о статье В.Т. Пашуто "Истоки немецкой неофашистской концепции истории России", в которой он жестко, в духе взаимной холодной войны, критикует немецких исследователей России - остфоршеров (от нем. Ostforschung - изучение Востока), а вместе с ними и евразийцев - представителей "мистической историософии". При этом он полагает, что "идеологом евразийцев" был Н.А. Бердяев - "приказчик контрреволюционной эмиграции". Наконец, "евразийцы поразительно похожи на уваровцев <последователей министра народного просвещения графа С.С. Уварова> и суворинцев <последователей издателя А.С. Суворина>; они лишь подставили на место России "Евразию"". Учитывая тенденциозное истолкование евразийства в данной статье, письмо П.Н. Савицкого является по существу одновременно и полемикой с В.Т. Пашуто. При этом, однако надо иметь в виду, что та часть статьи В.Т. Пашуто, которая посвященная евразийству (Вопросы истории. 1962. ╧10, с. 69-76), явилась первым (пусть гиперкритическим и обрывочным) изложением евразийских идей в ведущем историческом журнале СССР. [*16] Келлер Вернер, немецкий историк, в начале 60-х годов написал переведенные на ряд языков мира книги "Восток минус Запад = Ноль" (W. Keller. Ost minus West=Null. Der Aufbau Rublands durch den Westen. Munchen. 1960) и "Долг России Западному миру с 862 по 1962 г.", в которых пытался доказать, что русские позаимствовали культуру и технику у европейцев. Работы В. Келлера явились своеобразным "западным ответом" на советские успехи в освоении космоса. [*17] Статья П.Н. Савицкого "Степь и оседлость" явилась важнейшей вехой нового евразийского осмысления русско-ордынских отношений. Именно здесь он сформулировал знаменитый тезис, так трудно до сих пор воспринимаемый русскими западниками, что "без татарщины не было бы России". "Велико счастье Руси, - отмечает П.Н. Савицкий, - что в момент, когда в силу внутреннего разложения она должна была пасть, она досталась татарам, и не кому другому... Татаре не изменили духовного существа России; но в отличительном для них в эту эпоху качестве созидателей государств, милитарно-организующейся силы они несомненно повлияли на Русь. ...Они дали ей качество - становиться могущественной "ордой", дали "монгольское ощущение континента"". И потому, подчеркивает П.Н. Савицкий, "Россия - наследница Великих ханов, продолжательница дела Чингиза и Тимура, объединительница Азии", в ней сочетаются одновременно историческая "оседлая" и "степная" стихия. При этом, "степь, в которую глядит Россия, есть степь историческая; это степь тюрков и моголов, одна из важнейших стихий истории Старого Света" (Савицкий П.Н. Континент Евразия. - М., 1997, с. 332-241). П.Н. Савицкий, действительно, мог с полным основанием сказать в письме Л.Н. Гумилеву, что "от тех страниц этой статьи, которые посвящены проблеме "монголов и России" многие ведут пути". Этими "многими путями" вскоре пошли Н.С. Трубецкой, Г.В. Вернадский (а позже и сам Л.Н. Гумилев), ведь проблема стала одной из ключевых для евразийского истолкования истории России. И приоритет в постановке этого русско-ордынского вопроса принадлежит ему - П.Н. Савицкому. В том, 1922 году Петру Савицкому исполнилось 27 лет, а Льву Гумилеву - 10... Сегодня историографическая ситуация принципиально изменилась, работы евразийцев переизданы и доступны, но мы должны учитывать, что Л.Н. Гумилев смог прочесть эту статью П.Н. Савицкого только через 41 год после ее публикации. [*18] После десятилетий умолчания <в СССР> данные евразийские работы были переизданы в 90-е годы: Вернадский Г.В. Два подвига св. Александра Невского // Наш современник. 1992. ╧3, с. 151-158; То же // Русский узел евразийства: Восток в русской мысли. М., 1997, с. 227-249; Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. Взгляд на историю России не с Запада, а с Востока // Вестник МГУ. Сер. 9, Филология. 1991. ╧4, с. 33-78; То же // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995, с. 211-266; То же // Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. М., 1999, с. 223-292; То же //Алтайский вестник. Барнаул, 2005. ╧1 (7). [*19] Николай Петрович Савицкий (р. 1935), сын П.Н. Савицкого. (Прим. - Ред.) [*20] Иван Петрович Савицкий (р. 1937), сын П.Н. Савицкого, русский и чешский историк. Окончил Карлов университет, работал в Праге в Славянской библиотеке, в Социологическом институте. Область научных интересов - российская история XVIII, "кочевниковедение", история русской эмиграции. Продолжатель дела отца. Живет в Праге. Автор книги "Прага и зарубежная традиция" (Прага, 2002), http://www.mecenat-and-world.ru/25-28/savickl.htm. См. также - Статьи "Начало "Русской акции"", Новый Журнал, 2005, ╧25 - http://magazines.russ.ru/nj/2008/251/sa11.html и "Потомственный эмигрант Иван Савицкий: "Кто я?", "Русское слоаво", Чешская Республика - http://nationals.elco.ru/diaspora-publication-savitskiy.html и интервью с И.П. Савицким "Есть ли будущее у евразийства? Россия между Европой и Азией" - http://religion.ng.ru/problems/2004-10-06/7_savitskiy.html (Прим. - Ред.). [*21] П.Н. Савицкий цитирует строки из поэмы А.С. Пушкина "Полтава" (1828).
[*22] Ахматова Анна Андреевна (1889-1966) - великая русская поэтесса, мать Л.Н. Гумилева. (В октябре 1961 г. А.А. Ахматова была госпитализирована в хирургическое отделение Первой Ленинградской больницы в связи с обострением хронического аппендицита. После операции у нее случился третий инфаркт миокарда. Новый 1962 год А.А. Ахматова встретила в больнице. - Ред.). В 1962 году закончила "Поэму без героя" - одновременно автобиографическую и историческую, которую писала двадцать два года (впервые полностью опубликована в 1974 году). Фактически А.А. Ахматова продолжала работать над этой поэмой до самой смерти. (А.А. Ахматова начала писать поэму "Реквием" в 1935 г. Ахматова впервые записала его на бумагу лишь 8 декабря 1962 г. - Ред.). [*23] Г. Альтов - псевдоним Альтшуллера Генриха Сауловича (1926-1998) - писателя-фантаста и инженера, исследователя творческих способностей человека, разработчика и пропагандиста теории решения изобретательских задач. В 1948 году Г.С. Альтшуллер написал письмо И.В. Сталину с критикой положения дел с изобретательством в СССР. В 1950 году арестован, приговорен к 25 годам лишения свободы и отправлен в Речлаг (Воркута). В 1954 году реабилитирован. С конца 50-х годов выступал в печати в жанре фантастики. [*24] Поразительно, но Ника Савицкий, так же, как и пилот из рассказа Генриха Альтова, "узнал" стихи Н.С. Гумилева, произведения которого не печатались в СССР, но были известны людям русской культуры. Обращает на себя внимание, что Г.С. Альтов, автор романтико-героических фантастических рассказов об освоении космоса, цитирует именно героическую поэзию Н.С. Гумилева. При этом, разумеется, ни Г.С. Альтов (в рассказе), ни П.Н. Савицкий (в письме) не называют имени Н.С. Гумилева, хотя после его гибели в 1921 году прошло уже более сорока лет. Можно только догадываться, какие чувства вызвало в душе Л.Н. Гумилева это безымянное упоминание его отца ("Ника с давних пор очень любит... и другие стихи того же поэта"). Гумилев Николай Степанович (1887-1921), великий русской поэт, лидер в поэзии Серебряного века. Отец Льва Гумилева. Участник Первой мировой войны, Георгиевский кавалер. Расстрелян в 1921 году по приговору Петроградского ЧК. Ему шел тогда 34 год... Следует согласиться с О. Хлебниковым: "Поэт, дворянин, русский офицер Н, с. Гумилев погиб, потому что был, как его великий предшественник, невольником чести" (http://www.belousenkolib.narod.ru/Dicharov/ Raspyatye/Gumilev.html). В рассказе Г. Альтова "Генеральный конструктор" цитируется фрагмент из стихотворения Н.С. Гумилева "Орел" из третьего сборника поэта "Жемчуга" (1910), принесшего автору заслуженную славу. По существу, в этом стихотворении, опубликованном, подчеркнем, в 1910 году, в образной форме Николай Степанович прозревает перспективу освоения космического пространства, - когда "Орел", улетев от Земли и "войдя в круги планетного движенья", уже не может вернуться, потому что там, где безвоздушный мир "пронизан холодными лучами", "силы притяжения" слабы. Можно вспомнить, что именно тогда, в конце XIX - начале XX века разрабатывал основы исследования космического пространства с помощью ракет К.Э. Циолковский (1857-1935).
Третий сборник Н.С. Гумилева "Жемчуга" вышел 16 апреля 1910 года, а через десять дней - 25 апреля в Николаевской церкви села Никольская Слободка Тверской губернии Николай Гумилев обвенчался с Анной Горенко. 1 октября 1912 года у них родился сын Лев. [*25] За год до этого письма у Л.Н. Гумилев обстоятельства работы в Государственном Эрмитаже изменились. М.И. Артамонов уже не мог оказывать ему покровительство. 25 мая 1962 г. Л.Н. Гумилев перешел на работу в ГЭИНИИ (эконом.-геогр. науч. исслед. ин-т при ЛГУ), на ставку старшего научного сотрудника. В 1963 году Л.Н.Гумилеву исполнился 51 год. В этом году начался зажим Льва Гумилева - его перестали печатать в исторических журналах. Комментарии подготовлены С.В. Селиверстовым, кандидатом исторических наук, доцентом, ведущим научным сотрудником музея-кабинета Л.Н. Гумилева при Евразийском национальном университете им. Л.Н. Гумилева (г. Астана, Республика, Казахстан). |
|
|
|