Это не мои показания

Лев Николаевич Гумилев

Из архивов КГБ

Казалось, о ╚тех временах╩ написано столько, что ни у кого уже не должно оставаться и тени сомнения насчет нашего страшного прошлого. Тем не менее, вопреки здравому смыслу на митингах появляется все больше людей, благоговейно прижимающих к груди портретики ╚вождя народов╩. Лишь потому, что по счастливой случайности сталинская коса репрессий их не задела, они уверены: лучшего периода в жизни советского государства никогда не было. На все попытки доказать им обратное незамедлительно следует отпор: ╚Вы все врете!╩. Человеку свойственно идеализировать собственную точку зрения, но беспристрастными в политических спорах остаются документы, а наиболее глубокие впечатления среди них оставляют уголовные дело, заведенные не на сильных мира сего, а на простых смертных┘

╚Хочешь счастья стране ≈ будь бдителен вдвойне!╩

10 марта 1938 года сержантом госбезопасности А. Бархударьяном в Ленинграде была раскрыта молодежная контрреволюционная организация из трех человек. Путем активной антисоветской агитации против политики ВКП(б) и совершения терактов в отношении Сталина, Ежова и Жданова они ставили перед собой задачу свержения Советской власти и восстановления в СССР буржуазно-демократической диктатуры. Возглавлял организацию студент IV курса ЛГУ Лев Гумилев ≈ сын расстрелянного участника Таганцевского заговора Николая Гумилева.

Из характеристики: ╚Гумилев Л. Н. за время пребывания на истфаке из числа студентов исключался, и после восстановления часто акад. группа требовала его повторного исключения. Гумилев как студент успевал только по специальным дисциплинам, получал двойки по общественно-политическим дисциплинам (ленинизм) вовсе не потому, что ему трудно учиться по этим дисциплинам, а он относился к ним как к принудительному ассортименту, к обязанностям, которые он не желает выполнять┘╩.

Благодаря агентурным сведениям сержанту Бархударьяну удалось вычислить и остальных участников террористической организации. Ими оказались студенты ЛГУ поляк Теодор Шумовский и сын царского генерала Николай Ерехович. Согласно представленным в НКВД характеристикам первый был исключен из комсомола ╚за сокрытие от организации факта пребывания матери в Польше и беспринципное раболепное отношение к трудам акад. Крачковского╩, а второй ╚в 1935 году был исключен из института как социально-чуждый элемент, скрывший от института свое соц. происхождение╩.

Несмотря на то, что следствие длилось около пяти месяцев, уже на втором допросе все подозреваемые, словно сговорившись, начали сыпать показаниями. Правда, если в ночь ареста подследственные изъяснялись обыкновенным человеческим языком, то при следующей встрече с оперуполномоченным 8-го отделения IV отдела УГБ НКВД ЛО Бархударьяном их лексикон наводил на размышления о заученных наизусть газетных передовицах┘

Из протокола допроса свидетеля Шура И. С. (параллельно привлеченного по другому уголовному делу).

Вопрос: На протяжении всего следствия вы упорно скрываете свою контрреволюционную деятельность, направленную против ВКП(б) и Сов. правительства. Предлагаем прекратить ваше дальнейшее запирательство и дать искренние показания.

Ответ: Я решил дать правдивые показания. Боясь ответственности, я раньше не решался рассказать следствию о той контрреволюционной работе, которую я проводил┘ Ряд обстоятельств в моей жизни способствовали и привели меня в лагерь врагов советской власти. Одним из таких обстоятельств является мое контрреволюционное воспитание, которое я получал в течение всей моей сознательной жизни от моих родителей, и в частности от моего отца Шура С. П., в прошлом активного меньшевика┘ который часто критиковал политику ВКП(б) и сов. правительства с контрреволюционных меньшевистских позиций.

Так, он утверждал, что якобы СССР государство непрочное, в недалеком будущем Советская власть должна пасть, а на ее месте будет установлена буржуазно-демократическая диктатура, где будут принимать деятельное участие все антисоветские политические партии┘ Такая система воспитания пробудила во мне ненависть к Советской власти и ВКП(б)┘ С Гумилевым я впервые познакомился в конце 1937 года┘ мне говорили, что в своих стихах он критикует мероприятия сов. правительства и восхваляет фашизм┘

Впрочем, секрет подобных ╚единодушных признаний╩ раскрывался просто: начиная с 1937 года, специальным постановлением ЦК ВКП(б) органам НКВД разрешалось ╚применение физического воздействия в практике╩. В январе 1939 года Сталин обосновал это постановление следующим образом: ╚┘Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата┘ Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманна┘ ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод╩.

Как таковые словесные признания в подвалах УГБ никого не интересовали ≈ подследственных заставляли подписывать заранее подготовленные протоколы допросов и очных ставок. А поскольку пытки были узаконены, ореолом тайны их никто не окружал и подписку с искалеченных людей ╚о неразглашении╩ не брали. Более того, все жалобы на физическое и психологическое давление со стороны следователей во время допросов аккуратно подшивались в уголовные дела или скрупулезно стенографировались на ╚судебных╩ заседаниях ОСО┘

Всем, с кем нам не по пути, от Ежова не уйти!╩

27 сентября 1938 года в составе политрука Бушмакова, старшего лейтенанта Чуйченко и политрука Матусова началось закрытое (без участия свидетелей и защиты) судебное заседание военного трибунала Ленинградского военного округа. В 16.00 политрук Бушмаков огласил обвинительное заключение, после чего поинтересовался у подсудимых: понятно ли им обвинение и признают ли они себя виновными?

Гумилев: Обвинение понятно. Виновным себя не признаю. Протокол от 20 мая я не признаю, т. к. он был заготовлен заранее, и я под физическим воздействием был вынужден его подписать. Протокол от 21 июня я тоже отрицаю.

Ерехович: Обвинение понятно. Виновным себя не признаю.

Шумовский: Обвинение понятно. Виновным себя не признаю┘ Я должен был это подписать, чтобы избавить себя от давления и воздействия следователя, очень больно отражавшихся на моем здоровье┘

Оглашаются показания подсудимого Гумилева на листе дела 14: ╚┘Признаю, что я, Гумилев, по день моего ареста являлся активным участником антисоветской молодежной организации в Ленинграде, которая была создана по моей инициативе и проводила деятельность под моим руководством╩.

Гумилев: Эти показания я отрицаю, т. к. я их не давал.

Оглашаются показания Гумилева на л. д. 15, 16: ╚Идея создания контрреволюционной организации для борьбы с ВКП(б) и Советской властью у меня возникла еще в конце 1935 года. На этот путь я встал не случайно. История моей сознательной политической жизни ничего общего не имеет с интересами рабочего класса. Я всегда воспитывался в духе ненависти к ВКП(б) и Советскому правительству.

От моей матери, Ахматовой Анны Андреевны, я узнал о факте расстрела Советской властью за антисоветскую работу моего отца ≈ буржуазного поэта Гумилева. Это еще больше обострило мою ненависть к Советской власти, и я решил при первой возможности отомстить Советской власти за моего отца. Этот озлобленный контрреволюционный дух всегда поддерживала моя мать, которая своим антисоветским поведением еще больше воспитывала и направляла меня на путь контрреволюции. От нее я никогда не слышал ни одного слова, одобряющего политику ВКП(б) и Советского правительства.

Ахматова неоднократно заявляла, что она всегда видит перед собой мертвое тело своего мужа ≈ моего отца Гумилева Николая, павшего от пули советских палачей. Поэтому она ненавидит советскую действительность и Советскую власть в целом. В знак открытого протеста против ВКП(б) и Советского правительства Ахматова отказалась вступить в члены Союза советских писателей┘ От Ахматовой часто можно было слышать: ╚Если бы была подлинная свобода, я прежде всего крикнула: долой Советскую власть! Да здравствует свобода слова, личности и демократии для всех!╩.

Гумилев: Я такие показания не давал. И я их отрицаю. Никакого разговора с матерью о моем расстрелянном отце не было.

Оглашаются показания Гумилева на л. д. 18-21: ╚Начало моей контрреволюционной деятельности относится к 1935 году. Тогда я общался с таким махровым контрреволюционером, как второй муж моей матери, Пунин Николай Николаевич┘ В 1935 году я и Пунин были арестованы органами НКВД за контрреволюционную деятельность, которую мы тогда проводили против ВКП(б)┘ По своим взглядам Пунин нисколько не отличался от моей матери┘ Сталина он считал основным виновником якобы тяжелой жизни в СССР. Поэтому еще тогда Пунин говорил, что без физического устранения┘ Сталина невозможно свержение Советской власти.

После убийства Кирова Пунин считал возможным осуществить террористический акт и над Сталиным. С контрреволюционными террористическими намерениями Путина я полностью согласен, но вскоре после ареста в 1935 году я был освобожден из-под стражи, и следствие по моему делу было прекращено. Этот факт я расценивал как слабость Советской власти и решительно намеревался продолжать свою контрреволюционную деятельность┘ Ерехович Николай и Шумовский Теодор завербованы в контрреволюционную организацию лично мною, и я руководил их антисоветской работой┘╩.

Гумилев: Это не мои показания. Я даже не знаю, был ли Пунин контрреволюционером. Я действительно был арестован, но был освобожден по ходатайству моей матери, которая обратилась к Сталину. За свое освобождение я был глубоко благодарен Сталину. Я никого не вербовал и организатором контрреволюционной группы никогда не был. Я никогда не показывал, что Ерехович был контрреволюционно настроен. То же могу сказать и о Шумовском.

Зачитывается характеристика Гумилева из ЛГУ: ╚┘Во время избирательной кампании в их группе делался доклад о биографии тов. Литвинова, Гумилев вел себя вызывающе: подсмеивался, подавал реплики, вообще отличался крайней недисциплинированностью┘╩

Гумилев: Когда докладчик ≈ студент ≈ делал доклад о кандидате в депутаты Верховного Совета Литвинове, я задал вопрос о социальном происхождении Литвинова. Докладчик мне не ответил, т. к. он сам не знал. Сконфузился. Вот и вся моя ╚дискредитация╩.

Оглашаются показания Гумилева на л. д. 25-27: ╚┘На наших сборищах, где присутствовали я, Шумовский и Ерехович, неоднократно читались контрреволюционные произведения Мандельштама. Я, умеющий писать стихи, на этих сборищах читал свои стихи, направленные против ВКП(б) и Советской власти. Например, ╚Скоро кровью людской и медвежьей будет мыться советская тайга╩.

Гумилев: Стихотворение о ╚медвежьей крови╩ мое ≈ этого я не отрицаю.

Оглашаются показания Гумилева на л. д. 28, 29: ╚После того, как участники нашей антисоветской организации Ерехович и Шумовский согласились со мной о переходе к террористическим методам борьбы против ВКП(б) и Советского правительства, я┘ поставил конкретный вопрос о необходимости совершения террористического акта над секретарем ЦК и Лен. Обкома ВКП(б) Ждановым. Эту кандидатуру мы намечали не случайно, ибо Жданова мы считали основным виновником разгрома антисоветских формирований в Ленинграде. Кроме того, мы считали, что убийства Жданова явится вторым, после Кирова, ударом по ВКП(б) и Советской власти в целом, что, по нашему мнению, безусловно отвоевало бы в сторону контрреволюции большее число населения и, в частности, студентов╩.

Гумилев: Никаких террористических намерений и даже разговоров такого характера о Жданове у меня и у других подсудимых не было. Мне, историку и представителю гуманитарных наук, известно, что теракты никогда не приносили пользу или эффект. Поэтому я не мог быть сторонником террористического акта. И не был им.

Гумилев: Я все отрицаю. Показания свои на очной ставке с Шумовским я также отрицаю.

Аналогичные ╚судебные формальности╩ пришлось вытерпеть и друзьям Гумилева. Ни тот, ни другой ни в чем себя виновными не признали и от ╚показаний╩ на допросах категорически отказались. В 18.40 суд удалился на совещание, а в 20.30 председательствовавший на трибунале политрук Башмаков огласил приговор: Гумилеву ≈ 10 лет ИТЛ и 4 года поражения в правах, с конфискацией имущества. Ереховичу и Шумовскому ≈ по 8 лет и по 3 года поражения в правах и тоже с конфискацией.

Может, это странно звучит, но кое в чем этим молодым ребятам все же повезло. Во-первых, при столь серьезном обвинении они не получили по ╚десять лет без права переписки╩ - весьма двусмысленный пункт 58-й статьи УК, когда приговор приводился в исполнение в течение суток. Во-вторых, не успели они толком освоиться на лагерных нарах, как под Ежова (уже только наркома водного транспорта) начала копать команда Берии, и потому союзная прокуратура наряду с другими ежовскими делами опротестовала и уголовное дело, состряпанное сержантом Бархударьяном. Ознакомившись с протестом прокурора, Военная коллегия Верховного Суда СССР вынесла определение: ╚┘приговор в отношении Гумилева за мягкостью и в отношении осужденных: Ереховича и Шумовского за доследованностью дела, полностью отменить и дело направить┘ для дополнительного расследования╩.

На этот раз ╚террористами╩ обстоятельно занялись следователи из 2-го отдела УГБ, которые, помимо осужденных, не поленились допросить еще дюжину человек, ранее хорошо знавших Гумилева, Ереховича и Шумовского. Десять из допрошенных не сказали в их адрес ни одного плохого слова, и только двое дали компромат на своих бывших друзей┘

Вопрос: Назовите конкретные факты антисоветской деятельности Ереховича.

Ответ: ┘Ерехович настроен явно антисоветски и является глубоко религиозным человеком┘ Ерехович мне говорил, что он лично знаком с секретарем Горького ≈ Крючковым. И при содействии Крючкова, а также Ягоды получил паспорт. Мне приходилось слышать от Ереховича антисоветские высказывания, но сейчас конкретный смысл этих высказываний не помню┘

Получил свою долю человеческого зла и Теодор Шумовский. Следствию удалось ╚доподлинно╩ установить, как, будучи студентом, он ╚выражал недовольство получаемого им по карточкам хлеба и всегда жаловался на недоедание┘ На занятия всегда ходил оборванным, но когда уходил куда-либо на вечер, то где-то доставал хорошую одежду┘ Прямых контрреволюционных выступлений никогда не делал, но всегда чем-то был недоволен и свое недовольство выражал знакомым┘╩.

На Гумилева компромата не поступило вовсе. В связи с чем в конце июля 1939 года постановлением ОСО всем троим снизили сроки наказания до пяти лет. И отсидели они от звонка до звонка. Но на этом их несчастья не закончились. В декабре 1945-го в больнице УСВИТЛ в возрасте 32 лет умер Николай Петрович Ерехович. В 1949 году по этому же самому делу был вновь посажен Лев Гумилев. Теперь ему дали 10 лет, и лишь благодаря хрущевской оттепели срок отсидки сократился почти наполовину. В 1956 году уголовное дело за отсутствием состава преступления прекратили, но полностью реабилитироваться Льву Николаевичу удалось лишь в 1975 году. Тогда же восстановили и доброе имя Н. П. Ереховича ≈ посмертно.

Но, пожалуй, наиболее неблагосклонно судьба отнеслась к Теодору Шумовскому. С самого начала этот гордый поляк не оставлял надежды смыть с себя пятно ╚контрреволюционера-террориста╩, не дававшее ем по-человечески жить и заниматься наукой. Как за талантливого ученого за Шумовского ходатайствовали академики И. Крачковский и С. Вавилов. Но все тщетно. Первый отказ в реабилитации пришел из КГБ в 1946 году, второй ≈ в 1947-м, третий ≈ в 1948-м, а в 1949 году Теодора Адамовича┘ опять посадили. Как и в прошлый раз, посадили ни за что┘

Из обвинительного заключения: ╚После освобождения из лагеря обв. Шумовский оставался на враждебных по отношению к ВКП(б) и Советской власти позициях и продолжал заниматься антисоветской деятельностью. Так, в период 1946-1947 гг. обв. Шумовский написал сборник стихотворений под общим названием ╚Лестница к солнцу╩. В ряде стихотворений этого сборника, как ╚Вши╩, ╚Космический марш╩ и др., обв. Шумовский возводил клевету на руководителей ВКП(б) и Советской власти, на положение населения в Советском Союзе и призывал народ к насильственному свержению существующего в СССР строя, а также к проведению террора над руководителями ВКП(б) и Советского правительства┘

Принимая во внимание, что показания обв. Шумовского о проводимой им антисоветской деятельности подтверждаются только агентурными материалами┘ меру наказания Шумовскому Т. А. определить десять лет ИТЛ. Начальник 2-го отделения следотдела майор Шарапин╩.

Спустя шесть лет под грифом ╚особый контроль╩ военным прокурором отдела ГПБ Караскуа будет вынесено заключение, согласно которому: ╚┘постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 26 июля в отношении Шумовского Т. А. отменить┘ Постановление Особого Совещания при МГБ СССР от 27 апреля 1949 года изменить. Статьи 17-58-8 и 58-11 УК РСФСР из обвинения исключить и в этой части дело прекратить. По ст. 58-10 ч. 1 УК РСФСР меру наказания Шумовскому Т. А. снизить до фактически отбытого срока╩.

В апреле 1956 года за Шумовским последний раз закрылись ненавистные ворота Озерлага. В 1963 году постановлением Верховного Суда РСФСР он был полностью реабилитирован и вплоть до 1979 года работал в Институте востоковедения АН СССР. В феврале 1993-го Теодору Адамовичу исполнилось 80 лет, он пенсионер и живет вместе со своей семьей в нашем городе, на Будапештской улице. Несмотря на преклонный возраст, доктор исторических наук Шумовский бодр и заканчивает свой шестьдесят первый научный труд ╚О слове как источнике восстановления истории╩, который, по его мнению, должен лечь в основу совершенно новой науки ≈ ороксологии. В прошлом году Теодор Адамович закончил работу над книгой-воспоминанием ╚Путешествие на Восток╩, но, к сожалению, издать ее не смог ≈ ни Лениздат, ни ╚Советский писатель╩ мемуарами ╚бывшего террориста╩ не заинтересовались. А жаль! Ряды сталинских ортодоксов начинают пополняться молодежью, в большинстве своем плохо представляющей, чем лично для них может обернуться появление в России нового Иосифа Виссарионовича.