"ЗВЕЗДА ПАССИОНАРИЯ"

Нина Серова, историк

Опубликовано в "Курьере", 1992 г.

Материал любезно предоставлен Общественной организацией "Фонд Л. Н. Гумилева".

Сколько существует человек, столько же существуют и его попытки объяснить окружающий мир, объяснить историю, разобраться в современности. Разобраться в пусковом механизме войн, революций, катаклизмов. Сегодня мы хотим познакомить вас поближе с человеком исключительным, с талантливым и оригинальным ученым, умудрившимся в наше прозаическое время сделать удивительное открытие в области, где, казалось бы, все давно и безнадежно открыто, - в историографии и этнографии.

2 октября Льву Николаевичу Гумилеву исполнилось бы 80 лет. Исполнилось бы, если бы четыре месяца назад он не ушел из жизни. И все-таки мы будем говорить о нем в настоящем времени. Он - наш современник. Он создавал свое учение на нашем веку. И если в наш век прозы и практицизма, век падения нравов и кризиса в культуре время глобальных катастроф и бездуховности вы не разучились восхищаться силой человеческого духа, если вы еще в состоянии увлечься головокружительной идеей и полетом чужой фантазии, мы приглашаем вас в это путешествие на орбиту ЗВЕЗДЫ ПАССИОНАРИЯ. Давайте с нее посмотрим на нашу жизнь и нашу историю.

"Вы опасны, потому что грамотны. Получите десять лет..."

Главные идеи своего учения - этнологии, науки о естественных закономерностях рождения и гибели народов и народностей, Лев Николаевич вынашивал на нарах, точнее даже на фуфайке под нарами Ленинградской пересыльной тюрьмы на Константиноградской улице, в доме номер 6, ожидая попутного этапа в заполярный Норильский лагерь. А всего в следственных тюрьмах трудовых лагерях он провел четырнадцать лет. За что? Насколько обоснованными выглядели предъявленные ему обвинения, хорошо иллюстрирует реакция одного из прокуроров. Вручая Гумилеву на Лубянке, постановление Особого совещания НКВД, прокурор заявил: "Вы опасны, потому что грамотны. Получите десять лет..."

ОТЕЦ И СЫН. В них много общего, в их судьбах - не одно пересечение. Фантастический трамвай Николая Гумилева "заблудился в бездне времен". Люди, страны, города, цивилизации связаны в его стихах некоей космической первопричиной. Может быть, как раз эту первопричину найдет в том в своей теории Лев Гумилев? Но это будет потом. Самым зловещим попечением в их судьбах было прикосновение карающего меча революции. В год гибели Николая Гумилева его сыну шел девятый год. Третьего августа 21 года был арестован поэт, а спустя 2 недели вместе с другими участниками так называемой контрреволюционной организации профессора Таганцева был расстрелян. Сейчас, когда открыт доступ к документам, хранящимся в деле Гумилева за номером Н-1381, выяснилось, что былые сомнения в надуманности выдвинутых следствием против поэта обвинений не только не распались, но и получили новые неопровержимые очертания.

Его сын Лев рос потом Бежецке под присмотром бабушки - матери отца, Анны Ивановны Гумилевой. Мать, Анна Андреевна Ахматова, была тогда далеко от Петрограда. В Бежецк от нее изредка приходили сыну короткие ласковые письма. Сыну помнятся только два ее приезда. Этот тихий незлобивый город глубоко ранит и терзает ее душу. 26 декабря 1921 года - дата первого после гибели мужа приезда ее к свекрови. Этой же датой помечено стихотворение "Бежецк":

Там белые церкви и звонкий
светящийся лед,
Там милого сына цветут
васильковые очи....

В шестнадцать лет, окончив девятый класс 1-й бежецкой советской школы, Лев Гумилев уезжает в Ленинград. Летом 1929 года город встретил молодого провинциала строго, без сентиментальности. Мама жила тогда в центре города в "Фонтанном доме", в квартире своего гражданского мужа Николая Николаевича Пунина, ученого секретаря Русского музея, талантливого искусствоведа. Радужные надежды на обновленную жизнь в Ленинграде рассеивались, как туман на ветру. Гумилев пробует поступить на немецкое отделение Педагогического института имени Герцена. Но за отсутствием трудовой биографии и как дворянского сына его даже не допустили к экзаменам. Выручила биржа труда, предложившая место чернорабочего в трамвайном парке.

Он и потом не выбирал работы - его выбирали. Была работа в экспедициях - в геологической на Байкале (этот опыт очень пригодится ему в будущем), с гельминтологами - в горных районах Таджикистана, с археологами - в крымских пещерах Аджи-Коба. Он многому научился, повзрослел и уже без "нервов" брался за любую тяжелую физическую работу. Экспедиции, запрограммированные на прикладной практический результат, интуитивно учат его искать в науке конкретность. А история, о которой он мечтал с детства, представала перед ним теперь не загадочной незнакомкой. Надо изучать степные народы: тюрков, гуннов, монголов. У них чрезвычайно интересная судьба - невиданный взлет могущества и такой же стремительный упадок...

В 1933 году его приглашают на работу в Геологический институт Академии наук. Почти одновременно - осенью - 1934 года - в Ленинградском университете открывается исторический факультет. Гумилев, успешно сдав экзамены, зачислен на очное отделение. Но вскоре успешно начатое обучение прекратилосъ.

1 декабря 1934 года Николаев стрелял в Кирова. По факультетам пошли собрания и митинги. С газетных полос неслись требования раздавить убийцу и его пособников. В факультетской курилке поубавилось смеха и шуток. Ленинград стал первым городом, где был установлен и безостановочно заработал конвейер массовых репрессий. Первый из четырех арестов Льва Гумилева состоялся в 1933 году по чистой случайности. В августе 1935 года, когда нарастала волна арестов ученых и студентов из интеллигентных семей, он был арестован вместе с еще тремя студентами-историками и преподававшим в университете Луниным. Все были объявлены членами "антисоветской группы". Хлопоты матери, ее личное обращение к Сталину помогли тогда. Но из университета Гумилёва все-таки выдворили. Снова хлопоты Ахматовой. Восстановление. Но в марте 1938 года его снова взяли с четвертого курса. На этот раз прочно и надолго.

- Внешний повод для ареста дал я сам, - рассказывал Лев Николаевич в одном из интервью. - Вернее, леопарды, шкуры, которые были подарены в качестве охотничьих трофеев отцом моей бабушке. Отец много ездил в научные экспедиции, в том числе в Абиссинию, С детства я запомнил:

Колдовством и ворожбою
В колдовстве глухих ночей
Леопард, убитый мною,
Занят в комнате моей...

Профессор Пумпянский, читавший студентам курс русской литературы, дойдя до 20-х годов, стал потешаться над стихами и личностью моего отца. Не выдержав, я крикнул профессору с места: "Нет, он был не в Алжире, а Абиссинии!" Пумпянский снисходительно парировал мою реплику: "Кому лучше знать - вам или мне?" Я ответил: "Конечно, мне". В аудитории засмеялись, Пумпянский сразу после звонка побежал жаловаться на меня в деканат. Видимо, он жаловался и дальше.

В этот третий арест все было по-другому. Следователь Бархударян бил краем ладони по шейным нервным окончаниям. "Ты меня на всю жизнь запомнишь, негодяй", - рычал он. И верно, последствия этих побоев Лев Николаевич ощущал всю жизнь. На Беломорканале, куда отправили его по приговору суда как члена "антисоветской группы", Гумилев валил лес недолго. Зимой 39-го года его этапировали обратно в Ленинград. Приговор был отменен, и обвинение квалифицировалось теперь по той же 58-й статье, но по пункту 17 - террористическая деятельность. Гумилева, таким образом, возвращали на расстрел. Лев Николаевич уже не помнил, и в кого ему предписывалось покушаться, кажется, на Жданова.

Именно в Ленинградской пересыльной тюрьме, куда привезли его тогда, размышляя о предметах, далеких от окружающей его реальности, не имея ни книг, ни карандаша, оперируя только сведениями из своей феноменальной памяти, Лев Гумилев и делает свое открытие. И это перед самым приговором!

А приговор смягчили - пять лет, статья 58. пункты 10 и 11. И путь его лежал теперь в Норильск. По рекомендации лагерных знакомых его взяли на местный рудник геотехником, поскольку до университета он ездил в геологические экспедиции. Может быть, это спасло ему жизнь в нечеловечески суровых условиях севера и жестокого лагерного бытия. После освобождения в 1943 году ехать ему было некуда: Ленинград в блокаде, от мамы, эвакуированной в Ташкент, давно не было писем. И он снова поступил в геологическую экспедицию. За хорошую работу и открытие богатого месторождения железа (!) Гумилев был премирован отпуском в Туруханск. Там он уговорил местного военкома мобилизовать его и отправить действующую армию. И он пошел воевать, дошел до Берлина и, проведя в оккупированной Германии несколько месяцев, возвращается в Ленинград, восстанавливается на истфаке, экстерном сдает за IV и V курсы, его диплом высоко оценен и напечатан.

А летом 46 - го года вышло постановление ЦК партии о журналах "Звезда" и "Ленинград". В нем много говорилось об "ошибках" Зощенко и Ахматовой. И ее сын Лев Гумилев изгоняется из Института востоковедения, аспирант, написавший раньше срока диссертацию. Вместо того чтобы поставить его диссертацию на защиту, ему вручили характеристику, в которой было написано, что "он высокомерен и замкнут, не занимается общественной работой" и так далее. В одной из журнальных публикации Лев Николаевич рассказывает:

- Тогда я пошел на Пятую линию Васильевского острова, поступил на службу в сумасшедший дом, в библиотеку. Проработал там положенное время, получил - нормальную характеристику и подал диссертацию на защиту в университет. Из 16 голосов ученого совета 15 оказалось "за" и один "против". Но я не успел даже получить своего кандидатского диплома. Вскоре меня снова схватили и посадили в тюрьму. Теперь уже в московскую Лефортовскую. "Никаких реальных обвинений мне не предъявлялось, да их и не существовало в самой природе. Тут меня били мало, но памятно. Еще раз записали десять лет и отправили в лагерь в Караганду".

Полностью Гумилева реабилитировали только в мае 1956 года. А печатать его книги стали и вовсе недавно.

...Не правда ли, удивительная судьба. Этот рассказ составлен по очень редким публикациям и интервью Льва Николаевича в газетах и журналах. Он не любил рассказывать о своей биографии. Зато о своей теории мог говорить часами и так, что дух захватывало. Об этом и сейчас вспоминают слышавшие его в университетской аудитории бывшие студенты, все, кто видел его живым.

[ << ] [ Начала Этногенеза ] [ Оглавление ] [ >> ]