Никакой мистики

Лев Николаевич Гумилев

Текст беседы любезно предоставлен Общественной организацией "Фонд Л. Н. Гумилева".

- То, что на земле существуют этносы, разные народы, знают все. Существуют французы и немцы, поляки и литовцы, русские и татары. А какая между ними разница? Почему одни такие, а другие совсем иные? Кажется, самое простое - это то, что французы говорят по-французски, а немцы по-немецки. Я цитирую великого ученого-востоковеда, ныне покойного, - это он сказал. На что я ему ответил: ╚Моя собственная мать до шести лет говорила по-французски, так как семья была обедневшая и ее готовили в гувернантки. Бабушка научила ее по-французски. Играя с девочками, она научилась говорить по-русски. Правда, французский не забыла, но дома никогда на нем не говорила. То, что она с детства говорила по-французски, ее француженкой не сделало╩.

Часто думают, что люди, похожие друг на друга, составляют одну нацию, один этнос. А так ли это? Тут очень полезны ╚Три мушкетера╩ Дюма. Там показаны три типа французов. Причем именно французов - не бретонцев, не эльзасских немцев. Атос - это потомок тех франков, которые живут около Парижа. Портос - нормандец: здоровый, крепкий, очень смелый, доверчивый, нервный. Арамис - южанин: стройный, маленький, хрупкий. Очень быстрая реакция, очень активный. Совершенно разные типы. Ну, а Д'Артаньян - гасконец, то есть вообще не француз. И вряд ли он знал французский язык. Наверное, выучил, когда поехал и Париж. И тем не менее все они составляют Францию! В чем же дело? На эту тему я напечатал несколько работ в Географическом обществе и, наконец, объяснил это явление в целом в 1970 году. Тут на меня и накинулись. Меня вызвали для дачи объяснений в журнал ╚Вопросы истории╩. ╚Объясните, где у вас производственные отношении? Где производительные силы? Где классовая борьба? Ничего нет!╩ Я спрашиваю одного: ╚Где вы живете?╩ Он удивился. Я говорю: ╚Вы живете на планете Земля, а Земля имеет четыре оболочки. По одной вы ходите - это литосфера. Другая проникает во все клетки вашего организма - это гидросфера, вода. Третьей вы дышите - это атмосфера. А четвертая - биосфера. Это вы сами со всеми живыми растениями, микроорганизмами, со свободным кислородом воздуха. И вне этой биосферы вы доли секунды прожить не сможете╩. Мне говорят: ╚А ведь это материализм!╩ - ╚Да, - говорю, - конечно╩. - ╚Тогда продолжайте!╩

Вот мы и продолжаем.

Самое легкое - рассказывать про первобытного человека, так как о нем почти никто ничего не знает. И не уличишь, что ты не прав. Но это нечестно. Все равно, что рассказывать о будущем. Для фантастического романа это неплохо, а серьезно - не стоит. Лучше говорить о том, что нам точно известно. И что мы обязаны объяснять. Что мы знаем о людях исторической эпохи, которая началась пять тысяч лет до новой эры и продолжается еще два тысячелетия, то есть около семи тысяч лет? Плохо известны первые четыре тысячи лет, до десятого века до нашей эры. И плохо известен XX век. Я читаю газеты. Что там написано - в голове у меня не укладывается. И никакого общего впечатления не создается. Так что мои знания о современности, получаемые из этих разнообразных источников, оказываются не поддающимися интерпретации. А вот что мы хорошо знаем, так это ту историю, которая лежит между падением Трои (XI век до н. э.) и капитуляцией Наполеона (1815 год). До этого - туман. После - вранье.

Но этого трехтысячелетнего промежутка времени нам достаточно для того, чтобы установить: люди и в этот промежуток и, видимо, в будущем будут жить какими-то странными объединениями, ассоциациями. Скажем, на ╚великих стройках коммунизма╩, где я был (Л. Н. Гумилев провел в сталинских лагерях и тюрьмах в общей сложности тринадцать с половиной лет. - Ред.), все говорили по-русски с добавлением слов нецензурных. Это не мешало, скорее помогало. Но там же были и казахи, и корейцы, и русские, и немцы, и китайцы, и латыши. Отличались ли они друг от друга? Еще как! И каждый помогал своим. И каждый в случае чего держался за своих. Причем большие народы, такие, как казахи, еще делились. Были казахи Большой Орды - Улу-джус, и Малой Орды - Киши-джус, и Средней Орды - Урта-джус. Это деление они сохраняли. Условия в тех местах были довольно тяжелые, так что люди старались помогать друг другу: жить такими маленькими объединениями по два-три человека, которые в просторечии назывались ╚колхозами╩. Интеллигентные русские тоже поддерживали друг друга. Простые крестьяне тоже поддерживали своих земляков. Так как я был не только на ╚великих стройках╩, но и на великой войне, то я великолепно знаю, что для того, чтобы с кем-то наладить отношения, надо было спросить: откуда ты? С ленинградцами я налаживал отношения совершенно свободно. Они меня все считали за своего, хотя видели первый раз в жизни. Только спрашивали, какой твой адрес. Кто с Лиговки, кто с Васильевского. Но это уже разницы не составляло. У москвичей такой спайки не было. У волжан была. Что это такое?

Как любое природное явление, этнос дан людям в ощущениях. Когда мы видим человека, принадлежащего к другому этносу, мы даже не можем определить, почему он не свой. Но мы чувствуем, что он - не свой. Лучше всего такой первый шаг в этой классификации сделали древние египтяне. Они считали, что все люди делятся на четыре породы, то есть большие этнические группы. Себя они рисовали желтыми, негров - черными, семитов с Синайского полуострова, из Аравии - белыми, а ливийцев - красно-коричневыми. Это было уже очень много, потому что греки смотрели на это дело проще: эллины, а все остальные - варвары, хотя между скифами и персами ничего общего не было. Было только то, что и те, и другие были неэллины. Их это сначала устраивало, но когда они стали больше сталкиваться с разнообразными народами, то они двойную систему разделили на несколько. Сначала были Азия и Европа. Эгейское море отделяет Азию от Европы. Но потом оказалось, что на Севере живут совсем не азиаты, а особые люди - скифы. Пришлось выделить и их. А в Сахаре, в Тибести, то есть в восточной части Сахары, живут черные негры - тиббу. Уже тоже стало четыре группы.

Но тем не менее наука движется не прямо, не поступательно. Она часто теряет те знания, которые ей дают предыдущие поколения. И их приходится брать снова. Так, евреи, создавшие замечательный памятник - Библию, делили всех людей на два сорта: обрезанные и необрезанные, евреи и неевреи. Это было по сравнению с египетской и эллинской системами примитивно, но большого вреда науке не принесло. Появились римляне, которые завоевали почти всю Западную Европу и Ближний Восток. И тут потребовалась уже более сложная система классификации народов. Правда, они ее строили по эллинскому принципу: римляне и варвары. Но варварами нельзя было считать карфагенян и тех же эллинов. Надо было вносить какие-то подразделения. Может быть, им и удалось бы в этом отношении чего-то достичь, но тут случилось Великое переселение народов и стало не до того. Оказалось, что те, кого считали варварами и дикарями, неполноценными людьми, захватили власть на территории всей Римской империи. Подчинили ее себе, разобрали на части и не знали, что с ней делать. Собирали с местного неубитого населения налоги, в основном виноградом и вином, и опивались, пока не спились. А потомки римлян в V веке или вымерли, или влачили жалкое существование.

И тут возник новый принцип деления: конфессиональный, религиозный. Оказалось, что вопрос не в том, какой ты человек, а какому богу веруешь. Те, кто верил в Христа, считались христианами, и все христиане считались одинаковыми. Те, кто почитал Ормузда и ненавидел его врага Аримана, - они назывались персы и называли себя благородными, по-персидски ╚номдорон╩ - имеющие имя. Они делили весь мир на три части: Иран- они сами, Рум - это римляне, в том числе и христиане, и Туран - это то, что к востоку от Персии. Таким образом, очень несложные системы существовали до тех пор... пока европейские мореплаватели не открыли Америку, Австралию, Южную Африку, Китай. И оказалось, что мир гораздо более разнообразен, чем представлялось нашим предкам. Описать его было невозможно.

В те времена, когда еще книгопечатание было в начале своего существования, нормальная толстая книга выходила примерно за три-четыре месяца. Сейчас моя книга на тему, которую я вам читаю, выходит с 1974 года. Сколько лет? - Пятнадцать. Это называется прогресс! Но в те времена, благодаря тому, что прогресс еще не развился, а было просто книгопечатание, почти все могли прочесть описания всех народов и увидеть их невероятное разнообразие. И тогда возник вопрос, на который до сих пор ответа не было: как возникают этносы? Из чего?

Пожалуй, тут приоритет мой. Тут я не чужие мысли буду излагать, а свои собственные. Потому что я проверил, как люди определяют этнические целостности. Академик Бромлей из Москвы считает: по названию. Как они себя называют, так и есть. Ему хорошо, потому что он очень плохо знает историю. Например, слово ╚арабы╩ самим арабам не было известно до VII в. Они так себя стали называть только при халифе Омаре. И слово это римское. Римляне так называли восточных кочевников. А в Персии те же самые люди, которые назывались на западе ╚арабы╩, стали называться ╚таджики╩. От слова ╚тадж╩ - царский венец (персидское слово). Так называли коронные войска. То есть название ничего не показывает. Иногда оно дает возможность ориентироваться, а иногда не дает. Ведь надо было найти самый основной принцип: каким образом люди узнают друг друга. Когда я был на ╚великих стройках коммунизма╩ (я уже упоминал об этом печальном обстоятельстве), там люди не путались, потому что узнавали друг друга по стереотипу поведения. Кто как себя ведет. Был у меня такой приятель, харбинский метис: отец у него был китаец, а мать русская. Но мы называли его ╚белый комсомолец╩: нравы и обычаи у него были такие же, как у наших комсомольцев, вел он себя совершенно так же, но только вместо ╚Капитала╩ Маркса читал Блаватскую и Папюса, мистические книги. Но как наши студенты сдают ╚Капитал╩ и ничего себе не оставляют, так и он ничего не знал. И пришли ко мне китайцы и спрашивают: ╚Как вы считаете, он ваш или нет?╩ Я подумал-подумал и говорю: ╚Наш, конечно, а то, что отец - китаец, это не имеет никакого значения. Он так же ругается, как мы все, так же филонит на работе, как мы все, так же стихи читает. Мы его считаем за своего╩. А те говорят, что не считают его за своего, хотя по закону, раз он сын китайца, должен быть китайцем.

Проблема этногенеза коррелирует с проблемой происхождения видов. Проблемой происхождения видов занимался американский ученый Лео фон Берталанфи (биолог-теоретик австрийского происхождения [1901-1972] - Создатели сайта). Чисто американская фамилия. Работал в Чикаго. И сделал в 1937 году на философском семинаре университета доклад о том, что критерием классификации видов надо считать не то, что есть, а то, чего нет, но что связывает предметы изучения. И назвал это теорией открытых систем. Вот вы и я. Вы меня слушаете, я вам говорю. Что нас связывает? Именно ваш интерес к тому, что я говорю. Если бы этого интереса не было, все бы разошлись, и система бы распалась. Наша система очень короткая, эфемерная: я буду говорить сорок пять минут, потом отвечать на вопросы, потом мы все разойдемся. Но факт, что она существует два часа, уже говорит о многом.

Какие самые простые элементы системы необходимы? Это известный факт - семья. В ней участвуют персоны, не похожие друг на друга, а именно несходные: мужчина и женщина. Когда у них появляются дети, система усложняется. Что их связывает? Опять-таки любовь друг к другу. Но что такое любовь? Материя? Энергия? Ни то, ни другое. ╚Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать╩. А тем не менее, только она держит людей. Оказывается, что бабушка обожает внука и терпеть не может невестку. Связь имеет два знака. Но отрицательная связь столь же крепка, как и положительная. Они заводят кошку. Кошка их любит, они тоже любят кошку, она тоже член семьи. Они устраивают себе дом. Они тоже как-то к нему относятся. Это наш дом, наша родина! Это тоже член системы. Система по мере усложнения становится все более крепкой, резистентной, то есть способной к сопротивлению воздействиям извне. Они помогают друг другу, несмотря на внутренние неполадки. И даже если меняют место и расходятся в разные стороны, то и тут их системные связи остаются. Это и есть самая элементарная система. Ее можно назвать системой общей жизни - конвиксия.

Но, может быть, это относится только к брачным или семейным контактам? Нет. Оказывается, что наряду с этими конвиксиями - от латинского слова ╚вита╩ - жизнь, бывают и консорции, то есть люди, у которых общая судьба. И тут уже не имеет никакого значения ни половая принадлежность, ни возрастная. Люди начинают тянуться друг к другу, они нуждаются друг в друге. Иногда они занимаются искусством. Как наша ╚могучая кучка╩ или школа ╚Мир искусства╩. Именно общение поднимало их творчество. Иногда это бывает разбойничья банда. Иногда политическая партия. Иногда религиозная секта. Но это люди, связанные одной судьбой - консорция. У них большая энергия. Они стараются расширить свою систему как только возможно. И часто это им удается!

Мы должны твердо помнить, что названия народов и этносов - это наша система номенклатуры. Она нам удобна. Словно мы рассматриваем поле с очень низкой точки, как мышь видит ничтожную часть поля перед собой, а что дальше, она ничего не знает; но если взять более широко, как смотрит собака, то видим: возникают консорции, часто очень большие. Возникают конвиксии - не только семьи, но и группы семей. Это деревни.

Консорции - это когда землепроходцы идут через всю Сибирь до Аляски. Шли казаки, шли устюжане из Великого Устюга. Там не смотрели - из Вологды ты или из Вятки, или из Москвы. Если хочешь в ватагу - берем! И в Сибири без женщин жить нельзя - это все знают. И поэтому они женились на местных аборигенках: бурятках, якутках. Часто женились и хорошо уживались. И вот создался новый субэтнос. Сибиряк - не этнос. Это субэтнос. Это то, что ниже этноса. По старинке их называют челдоны, но они не обижаются, только не знают, откуда это странное слово. И никто не знает. Но они не считают своими ╚самоходов╩ - тех, которые пришли в Сибирь в XX веке, чтобы колонизировать ее. Это уже не свои. Не то что они не русские. Нет, русские, но уже другой субэтнос. Так же поморы отличаются от подмосковных крестьян или донских казаков. Но как только наступает такая гроза, как 1812 год, Наполеон надвигается, они все объединяются и великолепно знают, что они русские. Но вместе с тем они видят свою взаимную непохожесть.

Когда вы садитесь верхом и перед вами широкое поле, то видите: братцы мои, европейцы между собой так похожи, если их сравнивать с персами или арабами. Те тоже могут надеть галстук, идти в ресторан и вино пить. Но только так: опускают палец в стакан с вином, стряхивают каплю... Пророк сказал: ╚Первая капля вина губит человека!╩ А про вторую-то он ничего не сказал!

И таким образом, земля оказывается разделена, с точки зрения степени приближения, или на этносы - их трудно считать, их много,- или на субэтносы - составляющие этноса, их тем более не подсчитаешь, или на суперэтносы - их уже можно подсчитать. А дальше нечего объединяться, дальше - мозаичное человечество.

Представьте себе такой случай. Вот у нас в Ленинграде идет трамвай. В нем умеренное количество людей, не очень давят друг друга. И там сидят совершенно одинаковые научные сотрудники: русский, татарин, кавказец и прибалт, или немец. Они сидят тихо, читают газету или смотрят в окно. Ничего не происходит. И мы определить, кто из них кто, никак не можем. И вдруг в трамвай вваливается буйный пьяный, который начинает к людям приставать, произносит сакраментальные фразы в присутствии дам, кого-то толкает, ведет себя совершенно по-хамски. Как они среагируют? Я знаю, и все знают, что русский ему скажет: ╚Кирюха, ведь тебя же сейчас заметут. Давай, сейчас смывайся на остановке, в другом трамвае поедешь╩. Ему жалко человека. А немец? Нет! Он остановит трамвай тормозным краном, вызовет милиционера и скажет: ╚Заберите этого хулигана╩. И того поведут под белые рученьки. Кавказец, услышав такие непристойные выражения, адресованные к нему и к его даме, вызывать никого не будет, а тут же развернется и даст в зубы. И крепко даст. А татарин с отвращением на это посмотрит, промолчит и отойдет. Вот вам четыре разных стереотипа поведения. Но все они принадлежат к одной расе. Это европеоиды. Все они, наверное, говорят на одном языке - на русском. И тем не менее отличаются друг от друга.

Для того чтобы стать членом этноса, мало иметь какие-то черты характера. Это как раз не имеет никакого значения. Нужно войти в состав этноса. Это делается довольно долго. Во всяком случае, ребенок в чреве матери ни к какому этносу не принадлежит. Он неэтничен. В течение трех-пяти лет после рождения у него на базе общения складывается этническая принадлежность. То, что для ребенка было близким, знакомым и приятным в первые годы его жизни, - это и определяет его этническую принадлежность. И он никак не может ее изменить. Она ему кажется единственно возможной и самой лучшей. Для чего же менять? Это феномен на персональном уровне. Это персональное отношение человека, который получил, я бы даже не сказал, что воспитание (воспитания он часто не получает), а вошел в эту среду. Вы спросите, что же это за среда?

Надо прийти к одной мысли, которая еще не так давно, лет двадцать назад, категорически запрещалась, считалась еретической: биополе. Что такое поле (энергетическое)? Поле - это продолжение предмета за его пределами. Колебания, которые окружают каждого из нас. И если эти колебания настроены в данном ритме, в данном темпе, то человек чувствует себя среди своих. Если они звучат как-то иначе (╚звучат╩ - это образное выражение) и у них другой ритм, он чувствует себя среди чужих. И его не признают за своего. Вот это физическое явление и лежит в основе этнической диагностики. То, что оно есть, - мы примем как гипотезу, которая объясняет все известные нам явления: и разнообразие этносов, и их преемственность, и устойчивость. Этнос является системной целостностью и возникает в определенном историческом времени (в том или ином веке), существует примерно от 1200 до 1500 лет и потом распадается в результате неубывающей энтропии - закона всего сущего. Каждая система должна работать на той или иной энергии. Тепловоз - на тепловой, электричка - на электрической, атомная бомба - на энергии радиораспада. А на какой энергии работает система этноса, этническая система?

Она должна работать на одном известном нам виде энергии, потому что закон сохранения энергии для этнологии так же обязателен, как для физики и химии. Откуда она получает энергию? В холодном помещении положили в печь дрова, которые у вас есть, а больше нету, затопили и ждете, пока не произойдет выравнивание температуры внутри печки и температуры воздуха. Печь остывает, и остывает воздух. Это процесс энтропии, процесс замкнутой системы. Так что такое этнос? Какая система - открытая или закрытая? Отвечаю совершенно неожиданно: это система закрытая. Этнос получает один раз свою энергию, с помощью которой он начинает существовать, и, растратив ее путем рассеяния, при инерции он ее теряет и распадается, или приходит в равновесие со средой, то есть в гомеостаз. Историческое его существование, формообразование укладывается всего в 1200-1500 лет, как это ни странно. А если бы это была открытая система, то этносы существовали бы вечно. Мы бы сейчас видели этрусков, они были еще в IV веке. Сейчас нет ни одного, мы не знаем, что это такое. Мы бы видели шумеров. Потомков мы видим иногда, но они сами не знают, что они потомки шумеров. С другой стороны, не было бы ни французов, ни англичан, этих сложных систем, которые возникли из-за энтропийного импульса и, теряя его, должны исчезнуть.

Всю концепцию, которую я сейчас излагаю, я продумал и создал давным-давно. Но до 65-66-го годов я ее не публиковал. Именно потому, что я не знал, какая энергия здесь имеет место. И вдруг случилось одно из чудес, которые бывают в наш век довольно часто. Вышла залежавшаяся книжка Вернадского, которую подготовил к изданию и издал вернувшийся откуда-то Кирилл Павлович Флоренский. Почему-то до него эта рукопись лежала в Институте Вернадского и никто ею не заинтересовался. А он вернулся и сделал. Книжка довольно толстая. Всю ее читать было не нужно. Но что мне было нужно, там и содержалось. Оказывается, что Вернадский, будучи человеком вдумчивым и вынужденный работать в Горном институте и описывать всякие минералы - а дело это скучное (я описывал, еще в молодости, самое мрачное впечатление), - взял кусочки французской газеты и прочел интересные вещи: что саранча перелетела из Абиссинии в Аравию, в Джибути. Там была французская колония, и топографы обмерили тучу и подсчитали массу. Французы напечатали и все пропустили мимо глаз, а Вернадский заинтересовался. Он увидел, что все месторождения меди меньше, чем эта туча саранчи. Кто же мог поднять такую массу и перенести ее через море? И не по-дарвиновски, не для продолжения рода, не для размножения, а навстречу смерти. Из цветущей Абиссинии, где эти кузнечики прыгали по лугу, ели травку и стрекотали, они вдруг полетели в Аравийскую пустыню, где есть было нечего. И они все погибли, как при каждом перелете саранчи. Перехожу к выводу Вернадского. Он сформулировал наличие на Земле биохимической энергии живого вещества биосферы, - особого вида энергии. Природа ее химическая, встречается она только в животных и растительных организмах, имеет энергетический эквивалент. Это не мистика. Обычная вещь. Ее можно перевести или в большие калории, или в электрические заряды. То есть это обыкновенная форма энергии, но специфическая для нас - связанная с жизнью. ╚Ага,- подумал я.- Но ведь такое случается не только с саранчой. Мы знаем, что лемминги собираются в стада и идут в океан, и тонут там. И не могут остановиться. Вдруг муравьи вылезают из своего муравейника, где они только и могут жить, и движутся мощной колонной по Амазонским джунглям. Скажите, какого черта они туда лезут? Что им надо? Очевидно, тут не вопрос ╚надо╩, а вопрос в том, что они не могли не ползти навстречу собственной гибели.

Очевидно (если мы возьмем предмет изучения не на уровне вида, а на уровне популяции), что этносы возникают вследствие определенной мутации, которая связана с энергией, той самой, на которой работают системы. Так погодите! Почему? Потому что мутации происходят или за счет изменения химического состава среды, или за счет жесткого облучения. Изучение человека имеет то преимущество перед прочими биологическими штудиями, что в истории мы имеем точные даты. Мы знаем, когда произошли мутации, создающие интересующий нас признак, который мы можем назвать этногенным. Знаем, когда и где они произошли.

Когда об этом еще в 60-х годах я читал доклады в Географическом обществе, мне все говорили: ╚Да не может быть! Вы это выдумываете!╩ Но, понимаете, знание всемирной истории так же необходимо, как знание планетарной географии. Когда мои студенты отвечали на вопрос, где находится Алтай, но не могли сказать, какие реки текут в Испании, я ставил двойку. Надо знать и то, и другое. А историки у нас за последние сто лет специализировались исключительно только на одних узких темах. Говорит один: ╚Я занимаюсь Люксембургским герцогством, и ничем больше. Остальное меня не интересует╩. Так, конечно, ничего не узнаешь. Надо было затратить труд, я не скажу, что очень большой, и посмотреть, где что было в определенные эпохи. Пятьсот, тысячу, две тысячи лет назад. В десятом, двенадцатом веке и так далее. И появилась возможность создать карту, которая показывает появление мутаций за счет жесткого облучения, которое имеет довольно твердые геометрические формы, разнообразные и в разных местах. Это эксцессы, которые затухают. Это вспышки, которые загасают. Это толчок, который создает у затронутого предмета инерцию, небольшую, он двигается некоторое время, а потом останавливается от сопротивления среды. Но что же может толкать биосферу? Только очевидная энергия, которую создает жесткое облучение и благодаря которой появляются такие энергичные люди, мутанты, которые создают из своих соплеменников разнообразные системы. И действуют они крайне активно и так же неосознанно, видимо, как муравьи или саранча. Обижаться тут нечего: общий механизм процесса.

На нашем факультете в Университете преподавал одно время очень замечательный профессор, Михаил Михайлович Ермолаев. Потом у него были неприятности, он уехал в Кенигсберг, то есть в Калининград, и я его потерял. Но сделать свою работу и напечатать ее в ╚Вестнике Географического общества СССР╩ он успел. Он, один из первых, признал мою концепцию и дал мощное подтверждение. Оказывается, ночью космические излучения, или видимые, или ультрафиолетовые, пробивают ионосферу, проходят до поверхности Земли и воздействуют на мелкие организмы. Вирусы их очень чутко воспринимают и мутируют под их влиянием. Они маленькие, и им это ничего не стоит. Поэтому у нас грипп то гонконгский, то шанхайский, то сингапурский, то еще какой-нибудь: все мутанты; потому что человеческий организм привыкает, адаптируется и сопротивляется микроорганизмам, но когда те появляются в новом виде, то к этому никак не подготовишься и надо переболеть гриппом. Выработать антитела. На это уходит полтора-два месяца по бюллетеню. Прямое доказательство мутагенных процессов.

Вот почему теория Вернадского о том, что все развитие на 3емле идет за счет биохимической энергии живого вещества, только в биосфере содержащейся, оказалась вполне пригодна для объяснения целого ряда исторических событий.

Это было еще в 39-м году. Я только что вернулся с Беломорканала, с лесозаготовок, тихо, спокойно отдыхал у нас ╚Крестах╩. Тихое место, там не очень мешают жить и работать. Особенно если в камере сидит много народу, человек восемь- десять, можно залезть под лавку и думать. И там я стал думать об истории, потому что меня больше ничего не интересовало. И тут я подумал: чего ради Александр Македонский пошел в Индию, которая была ему абсолютно не нужна? Что его толкнуло? Эта война вообще была бессмысленна. И тем не менее Александр Македонский проделал этот поход и умер вскорости от ран и переутомления. Но он создал то явление, которое мы называем эллинизм. Оно является классическим для всего нашего восприятия древнего мира. И он не одинок. Таких как Александр Македонский было много. Это были люди, которые шли не для того, чтобы получить какое-то богатство или мзду, а просто потому, что не могли не идти. У них внутри как бы пропеллер крутился, заставляя их двигаться. Поэт сказал:

Вы все, Паладины Зеленого Храма,
Над пасмурным морем следившие румб,
Гонзальво и Кук, Лаперуз и Да Гама,
Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!
Ганнон-карфагенянин, князь Сенегамбий,
Синдбад-мореход и могучий Улисс,
О ваших победах гремят в дифирамбе
Седые валы, набегая на мыс.*

* Строки Н. С. Гумилева

Понимаете, этим людям, и тем флибустьерам, тем арабским завоевателям, конкистадорам удалось сделать то, что не могли сделать цивилизованные страны ни древнего мира, ни средневековья, ни нашего времени, которые побеждали только там, где не было сопротивления. А те умели побеждать огромное сопротивление. Что это за энергия? И тут я спохватился, крикнул: ╚Эврика!╩ и вылез из-под лавки. И все на меня посмотрели, как на сумасшедшего. Я понял, что все сейчас будут считать меня за идиота. Что так человек разволновался?! А я обратно под лавку залез и стал думать.

Я проверил: оказывается, это явление не только на войне сказывается. Оно сказывается в любом виде жертвенности. Ньютон, который отдал свою жизнь, чтобы создать теорию, писал: ╚Я всю жизнь работал только ради науки и не пролил ни капли семени╩. Боже мой, отказался от того, ради чего люди живут! Отказался от семьи, от потомства, от детей, от любимой женщины, от всего. Что его заставило? Выгода? Никакой он выгоды не имел. Правда, король Карл II сделал его пэром Англии, позволил ему сидеть в парламенте и голосовать. Ньютон аккуратно посещал заседания, но за все время сказал только два слова: ╚Закройте форточку╩. Остальное его совершенно не интересовало. Только мешало. То есть это тот же самый синдром, как и у Александра Македонского. Что и у нашего протопопа Аввакума. Что у Суворова, который вел солдат в Италию. Что у Наполеона, который вел солдат на Россию, хотя это было совершенно безнадежное дело и ненужное. Этот синдром, этот биологический признак, появляющийся вследствие мутации, я тогда же назвал - пассионарность.

Я двигаю этот стакан, и он двинулся. Я двигаю этот стол, но он не двинулся. У него большая масса, он инертен. И поэтому толчки, которые создают признак пассионарности, должны быть слабыми. Если сильно ударить человека каким-то энергетическим импульсом, он умрет. А слабый толчок дает небольшое нарушение. Все пассионарии - это, конечно, уроды. Их устраняет естественный отбор. Вот почему система имеет неизбежный конец. Но они успевают рассеять свой генофонд и оставить после себя памятники. Так же, как и мы. Я после себя оставлю книги. Мой визави, кроме книг и статей, оставит после себя дочек. Все мы что-то оставляем. Но конец нашей системной целостности на персональном уровне организма - он абсолютно неизбежен. Я не хотел бы, чтобы это затягивалось. У нас все время толкуют о продлении жизни, а по существу, они занимаются продлением старости. А это не такое большое удовольствие. Пожалуй, лучше так, как есть: пусть поколения меняются и жизнь обновляется...

- Очень полезный вопрос. Вероятно, когда-то такие точки соприкосновения были. Но очень давно, и были не простыми, даже очень сложными. Безусловно, языковое многообразие, которое мы сейчас наблюдаем, связано с тем, что оно фиксирует былую общность. Вопрос о предках через язык решается сейчас по-разному. Я видел людей, которые, правда, не вступая в открытый диспут, говорили, что они - потомки скифов, хотя скифы говорили не по-славянски. Говорят, что римляне - это тот народ, который до сих пор в Риме живет, потому что имя римлян существует до сих пор. Действительно, римляне назывались по-латыни ╚романи╩. По-гречески - ╚ромэй╩. Так называли себя византийцы. Я видел одного мелитопольского грека - он говорил, что он ромэй. Кстати, он это знал потому, что был член-корреспондент. И румыны - это то же самое слово, что и римляне, романи. Но ведь есть разница между Чаушеску и Калигулой. Очевидно, тот вопрос, который Вы мне задали, требует установления не только элементов еще не забытого сходства, но и мощного фактора разницы, несхожести. А это уже вопрос другой.

- Прежде всего, исторический материализм, о котором говорите Вы, ставит себе совершенно иные цели, нежели этнология. Этнология - естественная наука, которая описывает естественный феномен, существующий на земле, - этнос, как коллективное существование, свойственное виду ╚Homo sapiens╩. Там же исследуется совершенно иной вид материи, которая создает жесткие системы, вследствие чего возникает теория прогресса. Чем больше систем, тем выше развился не этнос, а та популяция, которая относится к тому или иному классу. Как видите, это постановка проблемы совершенно иная. Социальная форма движения материи, вследствие которой возникают общественно-экономические формации, политические объединения - государства, относится к этническим процессам как электричество к химическим реакциям. Или как скорость к расстоянию, к весу... Мы не можем измерить скорость тела килограммами или тоннами. Так и этногенез требует самостоятельной системы отсчета, хотя и взаимодействует с прочими формами движения материи, известными диалектическому материализму. Постановка вопроса о возникновении и исчезновении этноса там вообще стоять не может, потому что если мы руководствуемся признаками формации, то мы видим, что есть рабовладельцы и рабы. Рабовладельцы - это плохие. Рабы - это хорошие. А к какому этносу принадлежат рабовладельцы и рабы, нас в этом случае никак не интересует. Также мы знаем, что был феодализм. Был он тысячу лет и везде. Сравните феодальную Данию и феодальную Японию. Ничего общего. Это иная постановка вопроса, на которую имеется ответ во всех учебниках. Я вам для этой цели не нужен. Потому что повторять то, что есть в учебниках, не моя задача.

- Ландшафт, в котором этнос помещается, является частью этнической системы. Потому что, если я говорю о доме, родном доме, построенном собственными руками, как об элементе системы, то так же я должен сказать и о поле, которое возделано самими членами этноса или их предками. Так же о том лесе, который их окружает, о речке, в которой они ловят рыбу. Привычка, адаптация к ландшафту является составной частью тех самых системных связей, о которых я по мере возможности старался сказать в лекции. И самое интересное: есть такое явление - ностальгия, когда человек не может жить в чужом месте. Ландшафт действует принудительно, через биополе. Тот, кто привык жить в горах, не будет жить на равнине. Кто привык жить на островах, для того скучна монгольская степь. Должен сказать, что я горы терпеть не могу. Обожаю степь и великолепно в ней ориентируюсь. А почему, я даже сказать не могу. Ведь мои предки жили здесь в Петербурге, в Царском Селе, привычки никакой не было. Видимо, наши общие предки, предки отца и матери, жили в тех равнинных ландшафтах, которые создали определенный настрой биополя, благодаря которым мы предпочитаем открытые пространства закрытым: горным или даже лесным. Подсчитать, изучить этот феномен можно, но как сам факт он хорошо всем известен.

- Чтобы высказать свою точку зрения в научной полемике, нужно иметь к тому возможности. Академик Бромлей, которого Вы имеете в виду, получил предложение от московского телевидения выступить, чтобы записать нашу полемику. Он отказался, заявив, что он тяжелодум, а Гумилев быстро отвечает на вопросы. Когда я читал его книги, у меня возникал ряд недоумений, а спросить было некого. Сам он не отвечал. Мы знаем, что этногенез - это процесс, связанный с большой затратой энергии, самой обыкновенной, имеющей энергетический эквивалент. Должен быть импульс, который потом должен быть растрачен. Про генезис этноса, этого толчка академик смело говорит, что это социальное явление. Я не могу с этим согласиться хотя бы потому, что он академик и ему можно говорить все что угодно, а мне сразу пришьют идеализм. Да я и сам не разделяю идеалистических взглядов. Закон сохранения энергии верен, и поэтому от собственного сознания никакой энергии не может возникнуть. Но отсюда проистекает вопрос о метаэтносе, когда он считает, что все сольются и будут одинаковыми. Но вы же знаете, что всякий энергетический процесс должен иметь как минимум два полюса. Хотя бы по высоте, как сообщающиеся сосуды. Вода перетекает из высшего сосуда в низший. В электричестве есть катионы и анионы. Они двигаются навстречу друг другу. Если будут только одни или другие, никакого электричества не будет. Поэтому, если все люди сольются и станут одинаковыми, то тогда и никакого движения, никакого развития культуры и просто жизни не будет. Будет медленное угасание, и хорошо, если медленное. Вы знаете, в Новой Зеландии есть рептилия под названием гаттерия. Палеонтологи установили, что некогда, два миллиона лет тому назад, эти гаттерии занимали всю сушу Земли, за исключением ледниковых зон. А уцелели только в одном месте, как эндемический вид, то есть вид, характерный только для одной скалы, где они живут и сохраняются. Я для человечества такой судьбы не желаю.

- Это я просил сделать астрофизиков. Что биологи-генетики, что астрофизики с удовольствием говорят мне, что подтверждают мою концепцию, но никто из них не занимается этой проблемой. Они ездят на дачи, устраивают концерты, заседания... Тут недавно под Москвой устроили международный симпозиум. ╚Симпозиум╩ - это греческое слово и означает совместную выпивку. Только я не знаю, как они пили: по отдельности или все вместе. Но у них это постоянно идет. Для этой проблемы нужны люди с астрономическими, биофизическими и биохимическими знаниями. Найдите мне! Я буду рад дать исходные данные.

- Принципиальное. Бромлей ищет сходных людей, похожих друг на друга. И считает, что если всех собрать вместе, то это и есть система. Это абсолютно другой подход, обратный тому, который принято считать системным. Дополняющие элементы - вот что создает систему. Если вы сделаете предложение вашей соседке справа или слева, то это будет семья. Потому что это будут мужчина и женщина. А если будут только мужчины или только женщины - это будет уголовный кодекс, а вовсе не семья и не система. И вот этой разницы Бромлей усвоить не мог. Ну, что ж сделаешь...

- Наклонность к жертве - это самая большая активность... Быть более активным, чем христианские мученики, чем мусульманские, которые бросались на крестоносцев, чем сами крестоносцы, которые шли в походы, чем флибустьеры или конкистадоры, которые ехали в Америку или на Филиппины, а возвращалось оттуда не более 20%, притом больных, людей... Вот они были жертвенны. Конечно, если у человека больные глаза, то его не возьмут, но он найдет чем заняться. Он начнет проповедовать, создавать новую теорию, а это тоже вещь трудная и рискованная...

[ << ] [ Начала Этногенеза ] [ Оглавление ] [ >> ]