Теория этногенеза, разработанная нашим выдающимся соотечественником Львом Николаевичем Гумилевым, еще не получила пока однозначной оценки специалистов. Кому-то она непонятна, кого-то она возмущает, ну а кто-то просто считает для себя наиболее удобным не замечать ее вовсе. Однако позиция страуса в научном споре наверное наименее перспективна, хотя и вполне безопасна. В этой небольшой работе мы попытаемся привлечь категорийный аппарат теории этногенеза для рассмотрения истоков возникновения и развития философских систем и учений, прямо или косвенно призывающих людей к разрушению того мира, в котором они живут. Мы попробуем разобраться, что заставляет умных, добрых и внешне вполне интеллигентных людей создавать кошмарные образцы монстральных философских систем и почему эти идеи овладевают умами сотен тысяч других не менее умных, честных и добрых людей, заставляя их уничтожать свое будущее, а следовательно и самих себя.

Мы попытаемся высказать свои взгляды на то, что по-нашему мнению имеют общего такие казалось бы разнородные философские учения, как средневековое манихейство, германский нацизм и русский нигилизм, какие причины привели к краху одни государства и позволили другим выдержать тяжелейшие испытания, как зарождаются и почему неизбежно гибнут людские общности, исповедующие философию жизнеотрицания и именуемые в теории этногенеза антисистемами.

В первой части этой работы мы приведем некоторые дефиниции теории этногенеза, необходимые для конкретизации понятий, используемых в дальнейшем обсуждении. Во второй части будут рассмотрены некоторые более или менее типичные образцы антисистем, существовавшие на протяжении известной нам истории человечества и их влияние на ход этой самой истории. В третьей части мы попытаемся определить общие черты в философии всех антисистем, присущие им органически и позволяющие говорить именно о феномене философии антисистем как о чем-то едином для всех этих систем. В четвертой части обсуждаются вопросы воздействия антисистем на биосферу нашей планеты и взаимодействие их с обычными человеческими обществами в процессе исторического развития. В пятой части работы дается краткий сравнительный анализ некоторых наиболее известных философских учений, которые послужили идейной основой для генезиса антисистем индоарийского мира. И наконец в шестой части сделаны некоторые чисто эмпирические предположения относительно развития современных направлений философской мысли, способных стать базой для появления в наше время новых антисистем.

1. Антисистемы как продукт этногенеза

1.1. Определение антисистемы

"Сделал гадость - на душе радость".

Современный фольклор.

Лев Николаевич Гумилев [1] определяет антисистему как системную целостность людей с негативным мироощущением, которое представляет собой специфическое отношение к материальному миру, выражающееся в стремлении к упрощению систем, то есть к уменьшению плотности системных связей. В пределе плотность системных связей сводится к нулю, что означает уничтожение системы, будь то государство, ландшафт или этнос.

В работе В.А.Мичурина [8] уточняется, что антисистема вырабатывает для своих членов общее мировоззрение. Для антисистемы независимо от конкретной идеологии ее членов существует одна объединяющая установка: отрицание реального мира как сложной и многообразной системы во имя тех или иных абстрактных целей. Для антисистем характерны скрытность действий и такой прием борьбы, как ложь, причем отнюдь не во спасение. Среди членов антисистем преобладают люди с футуристическим ощущением времени, то есть таким мироощущением, при котором будущее считается единственно реальным, прошлое - ушедшим в небытие, а настоящее расценивается как преддверие будущего. Таким образом, реализация целей антисистемы, какими бы они ни были, всегда отнесена к будущему. Идеология антисистемы всегда противопоставляет себя любой этнической традиции, под которой понимается иерархия стереотипов и правил поведения, культурных канонов, политических и хозяйственных форм, а не только мировоззренческих установок, характерных для каждого конкретного этноса и передаваемых из поколения в поколение. Накопленной этнической традицией определяется своеобразие каждого этноса и его место в ряду других народов. Следовательно, антисистема всегда стремится к моральному уничтожению этноса, из числа представителей которого она инкорпорирует своих новых членов.

Из всего вышеизложенного можно сделать вывод, что антисистема представляет собой псевдоэтническую целостность, поскольку стремится к подмене и отрицанию любой этнической традиции, внедряя в сознание своих членов собственную жизнеотрицающую идеологию, которая однако не может принять собственно форму традиции и привести к формированию на основе антисистемы полноценного этноса, поскольку антисистема отрицает традицию как таковую и вечно стремясь к светлому (или темному - в зависимости от конкретной реализации) будущему никогда его не достигает, уничтожая саму себя, поскольку антисистема, разрушая другие системы, сама является также системной целостностью, и, следовательно, подлежит уничтожению с позиций собственной идеологии, которая благодаря этому исчезает вместе с антисистемой. Образно говоря, антисистема стремится к аннигиляции всех систем, живых и неживых(не в математическом, а в обыденном смысле), включая и другие антисистемы, и самой себя в их числе. В этом кроется секрет неспособности антисистем одержать идеологическую победу над системами с позитивными идеологиями в силу самоуничтожающего характера их философии. Далее мы рассмотрим фазы генезиса антисистем и процессы их уничтожения.

1.2. Условия возникновения антисистемы

"Под звуки флейты и трубы
Я понял в дальних странах:
Тиранов делают рабы,
А не рабов тираны..."

А.Дольский

Антисистемы безусловно являются продуктами того же процесса этногенеза, в результате которого появляются новые этносы или видоизменяются ранее существовавшие.

Было отмечено [1], что антисистемы появляются на границах суперэтнических систем и являются экстерриториальными. Особое положение в генезисе антисистем занимают химеры. Химера[8] - это форма контакта несовместимых этносов разных суперэтнических систем, при которой исчезает их своеобразие. Химеру можно охарактеризовать как общность деэтнизированных людей. В отличие от этноса химера не может развиваться, а способна лишь некоторое время существовать, впоследствии распадаясь. Как правило химеры складываются за счет вторжения представителей одного суперэтноса в области проживания другого, после чего агрессор пытается жить не за счет использования ландшафта, а за счет побежденных. Результатом в конечном итоге всегда бывает распад и гибель химеры, так как победители деградируют не в меньшей степени, чем их жертвы.

Химера как псевдоэтническая общность противопоставляет себя всем, отрицая любые традиции и заменяя их постоянно обновляемой "новизной"[1]. Следовательно, у химеры нет отечества, что делает химеру восприимчивой к негативному мироощущению. Поэтому, как писал Лев Николаевич Гумилев[1], химеры - питательная среда для возникновения антисистем, ибо принцип антисистемы - ложь - всегда присутствующий в химерах, допускает обман как поведенческий стереотип.

Появление антисистем вне химер вполне возможно, хотя и химеры далеко не всегда создают антисистемы. Можно сказать, что химерная антисистема - плод агрессивной химеры. Однако антисистемы могут формироваться и в общем порядке, как нормальные этносы, отличаясь от них только специфическими мироощущением, идеологией и философией. Между тем, носители негативного мироощущения могут встречаться и среди представителей обычных этносов, однако никогда этот тип не является преобладающим. В случае же если под воздействием каких-либо внешних факторов негативное мироощущение стало доминировать, этнос или его часть мутирует в антисистему.

Таким образом, антисистемы химерного склада чаще всего возникают как плод агрессии того или иного этноса против другого этноса и представляют собой своеобразную реакцию процесса этногенеза на попытки вмешаться в его естественный ход, причем как правило агрессор в конечном итоге несет наибольшие потери от воздействия антисистемы, независимо от того, каков был характер агрессии - военный, политический или экономический.

Мы уяснили важные для дальнейшего изучения феномена антисистемы положения: антисистема по природе своей экстерриториальна и безлика с этнической точки зрения, что роднит ее с химерой; часто является результатом агрессии и в силу своей негативной идеологии всегда агрессивна по отношению к окружающему материальному миру.

1.3. Развитие и гибель антисистемы

"И еще есть надежда и камень один,
И в углу и по краю который -
Слава Богу, высокой души гражданин
Не повывелся в наших просторах."

А.Дольский

В предыдущем разделе мы выяснили, что для того, чтобы антисистема возникла и осталась устойчивой необходим упадок местного этногенеза и вторжение чужого этноса. Даже если оба этноса, породивших антисистему, имели позитивное мироощущение, их порождение будет сугубо негативно. Возникшая антисистема будет существовать самостоятельно, успешно пополняя свои ряды представителями обоих этносов, которые зачастую теряют свою этническую самобытность, хотя иногда и помнят о своей былой этнической принадлежности [2]. Отметим, что термин "развитие" для антисистемы не совсем верен, поскольку с точки зрения теории этногенеза антисистема представляет собой статическое образование. Антисистема стабильно существует до тех пор,пока не уничтожит себя сама или не будет уничтожена сторонним этносом с позитивным мироощущением. Зачастую при образовании антисистемы с участием местного субэтноса и пришлого этноса суперэтнос, к которому относился субэтнос до вхождения в антисистему, находит в себе силы и в кратчайшие сроки уничтожает антисистему вместе с пораженным негативным мировосприятием субэтносом, жертвуя им ради сохранения суперэтноса. Так проявляется своеобразный "инстинкт самосохранения" суперэтноса.

После возникновения антисистемы в ее рамках остается некоторое количество людей с остаточным позитивным мироощущением, но они вынуждены подчиниться коллективному императиву. Как писал Лев Николаевич Гумилев, "отдельный человек не может противостоять статистической закономерности, даже антиприродной и противоестественной, даже очевидно антинравственной" [1]. При этом человек, ограниченный в позитивных этнических системах определенными нормами самоконтроля и самоответственности, именуемыми в обиходе совестью, в антисистеме получает полную внутреннюю свободу, ибо антисистема предполагает отмену всех моральных норм, общепринятых ради стабильного существования данного этноса в данном ландшафте. Для антисистемы это необходимо, чтобы успешно разрушать этносы, однако для сохранения собственной целостности ей приходится постоянно применять жесткие репрессивные меры по отношению к собственным членам, ограничивая их свободу извне.

Отсюда видно, что антисистема может прекратить свое существование будучи уничтоженной другим этносом, может быть аннигилирована тем же суперэтносом, субэтнос которого она поглотила, может уничтожить себя сама в силу реализации собственных философских концепций и может быть уничтожена своими членами в силу ослабления мер по ограничению их свободы. Кроме того, оказавшаяся в изоляции антисистема может погибнуть просто из-за бездарного хозяйствования во вмещающем ландшафте, что связано с экстерриториальным характером антисистемы, помогающим ей при частых переменах места обитания. В процессе своего существования антисистема постоянно инкорпорирует своих новых членов из представителей других этносов, но бесконечно этот процесс продолжаться не может, ибо если антисистема активно перемещается в ландшафтной среде, то она не менее активно уничтожается другими этносами в порядке самозащиты, а если антисистема остается в месте своего возникновения, то она погибает, истощив возможности питавшего ее этноса и вмещавшего ландшафта подобно тому, как колония бактерий погибает вместе со смертью зараженного ею организма.

2. Антисистемы в зеркале истории

2.1. Антисистемы в античном мире

"Как-то вечером патриции
Собрались у Капитолия
Новостями поделиться и
Выпить малость алкоголия."

В.Высоцкий

В начале оговоримся, что скорее всего антисистемы существовали уже на заре цивилизации, так как первая антисистема появилась вместе с первой же агрессивной химерой. Однако деструктивные возможности первых антисистем были сильно ограничены невысоким уровнем развития тогдашних технологий, а посему при отсутствии письменных источников или устных преданий мы не можем судить об их "успехах". Мы начинаем отслеживать первые антисистемы (вернее, начинаем догадываться об их существовании) с того момента, как они начали оставлять следы своей жизнедеятельности в виде тотально деструктированных ландшафтов или сообщений древних историков, по каким-либо причинам дошедших до нас. Поэтому в этой работе мы начинаем рассматривать краткую историю антисистем с того времени, как они появляются в поле зрения современных историков-источниковедов и рассматриваем только некоторые наиболее характерные или выдающиеся примеры антисистем индоевропейского мира, не включая таким образом в обзор антисистемы Америки, Африки, Австралии и большей части Азии, хотя нет никаких оснований сомневаться в их влиянии на ход истории этих континентов.

Одним из наиболее древних примеров воздействия антисистемы на судьбу крупного государства, каким без сомнения можно смело считать древний Египет, является широко известная благодаря популяризаторам археологии коллизия с Тутанхатоном-Тутанхамоном. Отец этого фараона сделал попытку опереться в борьбе за власть на представителей некой неизвестной нам антисистемы, возникшей по всей видимости при контакте египтян с каким-то сторонним этносом. Он воспринял негативную идеологию этой антисистемы и начал проводить комплекс реформ, направленных на смену религиозных доминант и всей системы управления египетского государства. В основе идеологической концепции этого движения была смена культа бога солнца Амона-Ра на культ бога земли Атона. Фактически это была попытка внедрить в сознание рядовых египтян новые жизнеотрицающие установки[35]. Этот фараон даже сменил имя и стал официально именоваться Эхнатоном. Вместе со сменой культа была перенесена столица. Одним словом, пытались одним махом лишить сам египетский народ всех традиций, ликвидировать его как самостоятельный этнос, подчинив идеологии пришлых почитателей Атона. Однако уже при сыне Эхнатона Тутанхатоне было восстановлено прежнее вероисповедание и столица возвращена на свое законное место, что однако не спасло нового фараона, сменившего даже имя в угоду традиционалистам на Тутанхамона, от гибели. Так бесславно прекратила свое существование одна из древнеегипетских антисистем. Фактически она была полностью аннигилирована египетским этносом несмотря на полную поддержку власть предержащих, то есть сработал "инстинкт самосохранения" у египетского суперэтноса. Главную роль тут сыграла традиционно высокая резистентность крестьян, которые при тогдашней невысокой продуктивности сельского хозяйства составляли абсолютное большинство любого этноса, к восприятию негативного мировоззрения.

Высокая миграционная активность древнегреческого этноса, создание городов-колоний на периферии эллинского мира, наконец участие греков в походах Александра Македонского вместе с тем положительным эффектом, который принято называть феноменом эллинизма, дали миру при контактах греков с некоторыми этносами несколько грандиозных антисистем, порожденных химерами. Так, при тесном контакте древнегреческого и древнееврейского этносов на ближнем востоке возникло такое мощное и заразительное течение, как античный гностицизм, в несколько измененном виде ставший идеологической основой антисистем раннего средневековья и некоторых из более поздних антисистем, вплоть до конца XIX века[11].

Мелкие антисистемы возникали в небольших греческих городах-государствах на базе учения киников - идейных последователей Антисфена Афинского, который создал весьма стройную антиприродную концепцию исходя из вполне верных предположений о противоестественности социального неравенства, поддержанную знаменитым Диогеном. Антисфен видел способ разрешения социальных конфликтов в полной независимости человека от общества и в возврате к первобытному состоянию человечества путем разрушения цивилизации. Таким образом, предлагалось бороться с недостатками системы не путем ее усовершенствования, а путем ее полной деструкции. Однако философская школа киников в отличие от гностицизма погибла вместе с античным миром.

В древнем Китае на основе появившегося в Индии буддизма появилась своя философская основа антисистем - чан-буддизм (японский аналог - дзен-буддизм). Классический буддизм также квалифицировал земное бытие как страдание, но избавление от него видел в прохождении цепи переселений бессмертной души, соблюдающей общечеловеческие моральные нормы наряду с нормами религии. Такая позиция реально служила сохранению этнических систем через содействие сохранению системных связей. Напротив, чан-буддизм требовал преодолеть оковы бренного бытия и считал материальное недостойным внимания человека и преходящим по своей природе. Чан-буддизм взяли на вооружение несколько "китайских" антисистем, реализовавшихся как монастырские общины и погибших вследствие уничтожения ими древнекитайского этноса.

Другим известным примером философии китайских антисистем было учение философа Лао Цзы, написавшего основополагающий трактат "Дао дэ цзин", который несмотря на существенную отдаленность Китая от Греции и совершенно другие предпосылки возникновения учения имел немало общих положений с учением Антисфена Афинского. Лао Цзы также видел решение проблемы социального неравенства в уничтожении цивилизации и возврате человечества к первобытному состоянию. Высшим благом провозглашается "недеяние", то есть поддержание статического состояния системы, которое, как мы знаем, реально осуществимо только для антисистем. Судьба этого учения оказалась подобной судьбе учения киников: оно благополучно исчезло, самоуничтожившись и не создав ни одной крупной антисистемы.

Многие учения античности оставались долгое время достаточно безобидными философскими концепциями, не породившими значительных антисистем. На самом деле, за всю античную историю ни одна из мелких антисистем не смогла разрушить ни единого этноса. Древнекитайский суперэтнос был уничтожен своими антисистемами, вооруженными идеями чан-буддизма, но произошло это только в раннем средневековье. Вместе с тем, именно на закате античной цивилизации появились новые учения и были по-новому интерпретированы старые, ставшие основой для развития антисистем в средние века. Так появились учения философов Плотина, Василида и Валентина Александрийских [2], пророка Мани, пророков Махаяны в Индии и некоторые другие, породившие грандиозные антисистемы уже в другие времена. Последним проявлением античных антисистем была антисистема вандалов, разрушивших Рим и потом уничтоженных в Африке аборигенами в союзе с византийцами.

2.2. Антисистемы раннего средневековья

"Но где гарантия на то, что в средние века
Не подцепил бы ты чуму и не был бы распят?"

Спектакль Ленинградского ТЮЗа "Двенадцатая ночь"

По мнению большинства специалистов по теории этногенеза именно раннее средневековье было тем уникальным периодом истории, которому совершенно особую и своеобразную окраску придала борьба этносов с сильно расплодившимися антисистемами, бравшими свое начало еще в античном мире. Именно борьба с антисистемами окончательно сформировала средневековые европейские этносы и породила многие социальные институты, ставшие в дальнейшем как бы олицетворением средневековья.

Так манихейство, возникшее в III веке в Иране, распространилось от Бискайского залива до Желтого моря. Манихеи учили, что все материальное является источником зла и следовательно подлежит тотальному уничтожению. До манихеев в мире не было более последовательной в смысле уничтожения антисистемы. Даже античные киники и последователи Лао Цзы считали деструкцию необходимой лишь до определенного уровня, на котором исчезали по их мнению проблемы. И только манихеи первыми поставили своей целью даже не упрощение каких-либо систем, а полное уничтожение всего материального мира. Поэтому и эффект от воздействия манихейской антисистемы намного превзошел то, чего достигли античные антисистемы. Наследниками идеологии манихеев стали альбигойцы во Франции, богумилы в Болгарии и карматы в Катаре. Манихейская антисистема была образцовой в плане "антисистемности" и послужила примером для подражания многим другим антисистемам. В ней впервые были доведены до абсолюта такие традиционные принципы антисистем, как жизнеотрицание, право на ложь и тайная организация общин. При всем этом манихеи доказывали, что борются с мировым злом и утверждают идеи добра и справедливости.

В манихейских общинах и у их идейных наследников была достаточно сложная и глубоко законспирированная структура, внутри общин, как и положено, действовала жесткая дисциплина и безоговорочное подчинение духовному руководителю общины, которого многие из рядовых членов общины даже никогда не видели в лицо. Кроме того, существовала строгая системная иерархия, сочетавшаяся с разделением функциональных обязанностей между уровнями общинной иерархии. В дальнейшем это положение использовалось многими другими антисистемами, даже не имевшими ничего общего с манихеями.

Следом за манихеями в Иране появились маздакиты, проповедовавшие базовый принцип булгаковского Шарикова "все поделить". При этом иранских маздакитов поддержали местные иудеи-талмудисты. К счастью, антисистема маздакитов оказалась на редкость недолговечной и была уничтожена в ходе гражданской войны в Иране. Бежавшие на север иудеи создали в нижнем Поволжье химеру с хазарами и порожденная ими там антисистема[2,9] была полностью ликвидирована только через несколько сот лет киевскими князьями. А в Иране на смену манихеям и маздакитам пришли зиндики, ставшие прообразом нигилистов XIX века, однако их антисистема была полностью уничтожена арабами-мусульманами. Однако и мусульманский мир не избежал заражения антисистемами - в северной Африке возникла манихейская община исмаилитов, и даже на родине ислама, в Аравии, возникла община карматов. При этом карматы смогли создать достаточно устойчивую и стабильную антисистему, переродившуюся в дальнейшем в нормальное государство.

В Азию также проникло учение манихеев, однако там даже в Китае, где традиционно к различным вероисповеданиям относились достаточно терпимо, манихейство подвергалось гонениям. Манихеи смогли закрепиться только в Уйгурии, да и то только потому, что средневековая Уйгурия была весьма эфемерным государством и идеология верхов в ней мало кого задевала, поскольку в этом государстве не было городов как таковых и власть правителей была весьма символической. Другой известной антисистемой средневековой Азии было государство жужжаней, своеобразные моральные нормы которого были описаны Чингизом Айтматовым в романе "Буранный полустанок". Эта антисистема была стерта с лица земли монголами в самом начале их движения.

В Малой Азии на границе контакта византийского и иранского суперэтносов возникла антисистема павликиан-маркионитов, которая погибла при столкновении Византии с арабами, но успела заразить своей идеологией Болгарское царство, где появилась антисистема богумилов, уничтоженная спустя значительное время уже турками-османами. С Балкан это учение и проникло в западную Европу, породив там мощнейшую антисистему катаров- альбигойцев. Антисистема альбигойцев была уничтожена французским этносом в ходе Альбигойских войн и была хронологически последней из антисистем так сказать "манихейского призыва" [10].Интересно, что при столкновениях антисистемы этого времени (а сталкивались они частенько, ибо было их немало) в полном соответствии со своим предназначением занимались самоуничтожением. Так, например, антисистема вандалов в северной Африке перед тем как погибнуть от рук византийцев успела уничтожить африканских манихеев. Вообще возникает впечатление, что в эпоху раннего средневековья этносы были заняты только уничтожением антисистем, а антисистемы - борьбой с этносами и выяснением отношений между собой. В этом отнюдь не творческом процессе тем не менее совершенствовались этносы и ковалась тактика антисистем. Практически все те антисистемы, с которыми мы имеем дело сейчас, зародились именно тогда если не физически, то хотя бы идеологически. Еще Низам ал-Мульк [13] писал о маздакитах: "Их внутреннее ... противоположно внешнему, слова противоположны делам". Этот принцип антисистем не устарел и поныне.

Примером таких вот "вечнозеленых" антисистем может служить[25,29] и зародившийся в тот же период в западной Европе сатанизм, о котором много писали и продолжают писать сейчас. Различные его формы исповедовались везде, где проникала "благая весть" об Иисусе Христе. Таким образом все, кто был склонен к негативному мировосприятию, получали необходимую им антирелигию при принятии их сородичами христианства. Фактически это был своего рода атеизм, хотя атеизм как таковой и не является признаком антисистемной идеологии. Признаки сатанизма несла в себе и антисистема тамплиеров, которая к счастью для потомков просуществовала недолго и не оставила после себя ощутимых следов.

Вместе с тем, последующие антисистемы переняли у этих средневековых антисистем немало полезного в смысле увеличения деструктивных возможностей. Так у сатанистов была позаимствована внешняя атрибутика и традиция публичного совершения действий, идущих в разрез с общепринятыми моральными нормами (до сатанистов этого как-то стеснялись и не особенно афишировали), у манихеев заимствовалась иерархическая структура антисистемы, позволявшая наиболее эффективно удерживать под контролем членов антисистемной общины, там же была разработана процедура тайного посвящения неофита в члены общины и теория сакральной власти "учителя", "вождя" и т.д. и т.п.. Тамплиеры подарили будущим антисистемам военные организации (которые, кстати, были и у павликиан-маркионитов), а дикие жужжани дали миру первые образцы тотальной жестокости и зверства по отношению ко всем без разбора. С точки зрения идеологии антисистем развивать было уже нечего, поэтому для последующих конструкторов антисистем оказывалось достаточным перенять идеологию и богатый опыт предшественников и начать применять все эти "достижения" на практике. Но тут то и возникла непреодолимая преграда на пути антисистем к их победе над материальным миром - оказалось, что этносы тоже накопили значительный опыт борьбы с антисистемами и передали его своим наследникам в виде этнической традиции. Так противостояние этносов и антисистем вступило в новую фазу.

2.3. Антифеодальные революции: расцвет антисистем

"Правдолюбец Радищев после той мясорубки
"Путешествие из Петребурга в Москву"
Чуть с досады не слопал, повредился рассудком,
И, ругая масонов, погрузился в тоску."

И.Тальков

Борьба буржуазии с феодальным сословием совпала по времени с великими географическими открытиями, Возрождением и массой всяких других не менее интересных и увлекательных мероприятий. Это было время, когда на историческую арену выходили те этносы, которые сейчас играют на ней ведущие роли. Вполне естественно, что это привело к новым миграциям и контактам различных этносов, а следовательно и к появлению новых антисистем.

В недрах разрушавшегося феодального общества возникла и существует по сей день антисистема монашеского ордена Иисуса - известная всему миру и даже ставшая нарицательной антисистема иезуитов. Там же возникли и многие другие ныне здравствующие антисистемы (предоставим читателю возможность самому догадаться, о чем идет речь).

Отличие этой эпохи в истории антисистем от предыдущей состояло прежде всего в том, что теперь внешней стороной борьбы антисистем и этносов выступала рознь не религиозная, а социальная. Антисистемы выступали как на стороне защитников старых порядков, так и на стороне революционеров, хотя здесь их выступления имели существенно больший успех с точки зрения деструктивных последствий.

Действительно, всякая революция и даже просто революционная ситуация предоставляет прекрасную питательную среду для возникновения антисистем, ибо в таких условиях даже небольшая и "слабосильная" антисистема способна максимально проявить себя. Потрясение основ дает антисистеме шанс выступить со своей идеологией отказа от традиций, что далеко не всеми участниками революционных событий может быть адекватно воспринято. В этом случае антисистема и ее члены выступают как ярые поборники революционных преобразований и стремятся добиться реализации целей антисистемы руками тех масс, которые собственно и делают революцию. С другой стороны, при наступлении реакции антисистема может включиться в борьбу против революционеров, под шумок разваливая все, что можно, а может и подрывать усилия контрреволюционеров по восстановлению прежнего порядка в стране. Но в любом случае проигрывают те этносы, которые делают революцию "под руководством" антисистемы. Как правило такие революции заканчиваются для этносов большими потерями людских и природных ресурсов даже в случае уничтожения антисистемы в ходе революции. А антисистема, участвующая в революции наряду с нормальными этносами и субэтносами страны, выявляется далеко не сразу, потому что также как и большинство революционных сил выступает за изменение старых порядков, но, как и положено антисистеме, с целью уничтожения всех доступных систем, а не с целью их улучшения. В принципе антисистеме ведь все равно что уничтожать: памятники искусства, природные комплексы или промышленные предприятия. Для нее просто важно самовыразиться в разрушении, а чего именно - не так уж и важно.

Вполне возможен и такой вариант развития событий, когда антисистема сама провоцирует революцию там, где события могли развиваться совершенно спокойно чисто эволюционным путем. Наиболее кровопролитные и бестолковые революции как правило спровоцированы антисистемами.

Так в борьбу с ересями и нарождавшимися антифеодальными революциями вступила католическая "святая инквизиция", вооруженная учением Августина Блаженного, который в молодости был манихеем, но потом перешел в лоно католицизма и разработал концепцию предопределенности осуждения на муки в аду одних людей и выборочного спасения других. Августин объявил добродетели античности "переряженными пороками", что, естественно, было весьма мило любой антисистеме, одна из задач которой заключается в разрушении этнической традиции. В отдельных установках учение Августина Блаженного повторяло правила общежития манихейских общин и предвосхищало некоторые идеи ницшеанства. Поэтому неудивительно, что именно оно было принято на вооружение инквизиторской антисистемы. В учении Блаженного Августина впервые в практике антисистем появилась идея, что тех, кто исповедует "ошибочные" с точки зрения антисистемы идеалы, необходимо силой загнать в светлое будущее, уготованное всем людям антисистемой. Так в практике антисистем еще в раннем средневековье появились весьма необходимые им в дальнейшем концепции идеологической нетерпимости[30].

В образе испанской "святой инквизиции" перед нами предстает типичный представитель реакционных антисистем. Но не меньшее, а как правило и гораздо большее их количество выступало на стороне сил революционных, навязывая им свою идеологию и увлекая за собой к своим идеалам. Именно в период антифеодальных революций получили свое развитие идеи утопического социализма, зародившиеся в недрах средневековья.

В то же время стали выкристаллизовываться теории, включавшие в себя положение о делении людей на "плохих" и "хороших", то есть сегрегации, по самым экзотическим признакам, начиная от социального происхождения, чем страдали еще во времена французской революции, и кончая совершенно бесподобной теорией климатической сегрегации Шарля Луи Монтескье. Суть всех этих построений была примерно одинакова: "плохие" являются основой всех проблем в этом мире, они отравляют жизнь "хорошим" и поэтому подлежат уничтожению. Почти во всех революциях эти учения использовались для обоснования уничтожения одних людей в угоду другим, в том числе и носителям негативного мировосприятия. Даже такой светлый ум как Блез Паскаль в своих философских исканиях ушел весьма недалеко от бывшего манихея Блаженного Августина.

Так в реализации принципов сегрегации антисистемы находили для себя обширное поле деятельности, причем их совершенно не волновало, какими именно гуманистическими соображениями руководствовался тот или иной философ, придумавший очередное разделение на "плохих" и "хороших", главное, что его идеи оправдывают деструктивные начинания антисистемы. А то, что самой антисистеме все равно, что уничтожать, делает ее абсолютно беспринципной, так что современники потом долго удивляются, как это убежденный манихей вдруг становится ревностным католиком, а ярый республиканец оказывается преданным бонопартистом. Так с восторгом была принята теория Клода Анри де Рувруа графа де Сен-Симона, которая в принципе была предельно утопичной, но включала в себя такое чудесное с точки зрения антисистем положение, согласно которому в историческом развитии созидательные эпохи сменяются эпохами разрушения. А дальше ведь любую эпоху можно объявить эпохой разрушения на совершенно научном основании и на этой базе проводить соответствующие деструктивные мероприятия.

Позднее, чем в западной Европе, в России сложились свои так сказать доморощенные антисистемы, вызванные к жизни именно социальными проблемами. До этого предпринимались активные попытки некоторых европейских антисистем проникнуть в Россию, но они наталкивались почти всегда на чрезвычайно высокую резистентность российского суперэтноса к восприятию любой негативной идеологии, что было связано с преобладанием в структуре этноса крестьян, традиционно максимально резистентных по отношению к проникновению антисистем. Поэтому до XIX века Россия не знала антисистем, а когда они все-таки появились, российский суперэтнос оказывал им длительное время значительное сопротивление, которое слабело по мере разрушения в процессе промышленной революции традиционных отношений в системе. Складывавшийся пролетариат не обладал в России какими-либо устойчивыми традициями, следовательно антисистемам не приходилось преодолевать сопротивление традиции восприятию негативного мировоззрения. В сходной ситуации оказалась Австро-Венгрия, но там не сложилось суперэтноса, этническая общность была химерной и легко разрушилась под внешним воздействием.

Для России же борьба с антисистемами была делом новым именно ввиду того, что проникшие в страну после петровских реформ западные антисистемы влачили весьма жалкое существование и всерьез никем не воспринимались. Также по традиции относились и к вновь появившимся уже на родной почве антисистемам вроде народовольцев или нигилистов - наследников средневековых зиндиков. Они и сгинули, не оставив заметных следов в истории России, но подготовили основу для появления более грозных и опасных антисистем, борьба с которыми легла огромной тяжестью на плечи российского суперэтноса.

К концу периода антифеодальных революций Европа в общем и целом уже переболела антисистемами, и к началу XX века уцелели только так называемые "вечнозеленые" антисистемы, на которых не сказывается ход времени, поскольку они уже (или еще) бессильны оказать воздействие на сложившиеся крупные этнические и суперэтнические общности. Они обязаны своим существованием тем позитивным системам, на основе которых они когда-то сформировались и из числа представителей которых инкорпорировали своих членов. К их числу относятся, например, тесно связанные с католицизмом и протестантизмом антисистемы сатанистов и иезуитов, успешно существующие и поныне, даже в XIX веке "черные мессы" сатанистов были делом нередким и вполне доступным [2,14], однако не они делали историю.

Вместе с тем в этот период сложились предпосылки для возникновения новых антисистем, с которыми человечеству было суждено столкнуться в XX веке. В недрах капиталистического общества вызревал экзистенционализм, ставший своего рода аналогом гностицизма для современной эпохи. Появились новые философские концепции, послужившие идеологической базой для новых антисистем. Таковы были учения Макса Штирнера и Артура Шопенгауэра, в пределе после трансформации ницшеанством давшие миру нацизм и апартеид. Возникли спекулятивные философские учения вроде того же нигилизма или фрейдизма. Некоторые антисистемы оформились как религиозные секты, например, мормоны или свидетели Иеговы. В принципе любое философское учение может быть трансформировано антисистемой под свои конкретные нужды, но эта адаптация осуществляется значительно легче, если учение уже содержит какие-либо положения, оправдывающие те или иные действия по разрушению существующих систем стремлением к достижению какого-то идеального порядка вещей. "Достижением" этой эпохи в плане улучшения и совершенствования антисистем было открытие философами-социалистами и просветителями принципа сегрегации, принесшего так много горя людям всей Земли. Тогда же появилась и идеология национальной сверхсуверенизации, помогавшая антисистемам в последующем относительно легко дробить крупные этнические и суперэтнические системы на множество субэтнических, ведя таким образом их упрощение. Все эти средства были включены наряду с традиционными в арсенал антисистем XX века и позволили антисистемам занять в новейшей истории то специфическое положение, которое собственно и выделяет этот исторический период.

(Продолжение ...)