2.4. История XX века: человечество в борьбе с антисистемами

"Покажите мне такую страну,
Где детей заражают,
Где солдат заставляют
Стрелять в женщин и стариков, ..."

И.Тальков

В XX веке развитие средств производства и систем вооружений привело к тому, что все человечество вынуждено было объединить свои силы в борьбе с антисистемами, причем против антисистем объединялись страны и народы, которых разделяло абсолютно все - вероисповедание, социальный строй, традиции, язык и т.д., но объединяло их нечто большее, а именно "инстинкт самосохранения" суперэтноса. До этого как правило отдельный этнос при напряжении всех сил мог справиться с антисистемой, имевшей в своем распоряжении такие же ограниченные средства, как и сам этнос. Но широкая интернационализация антисистем и отсутствие для них фактора государственных границ привело позитивные системы к пониманию необходимости объединения. В истории XX века как в кривом зеркале отразилась ситуация раннего средневековья, когда этносы зачастую вели единовременно борьбу с несколькими антисистемами и ухитрялись одерживать победы.

В начале века наибольшая плотность антисистем наблюдалась в России, для чего были свои предпосылки. Россия много позже других европейских стран перешла к ломке феодальных порядков и к началу XX века сохраняла еще немало пережитков "старины глубокой". Однако то, что в течении длительного времени поддерживало резистентность этноса, в конце концов оказалось тормозом общественного прогресса и отошло в прошлое, уступив место новой формации, для которой характерным было наличие большого количества крестьян, ставших пролетариями и утративших духовную связь с сельской общиной. Фактически это означало частичную утрату этнической традиции и ослабление резистентности этноса. Но процесс этот затронул далеко не все части страны - там, где были сильны артельные традиции или бурно развивалось сельское хозяйство (как например в Сибири и Забайкалье), там процесс становления пролетариата не сказывался так болезненно, как впрочем и там, где на смену традициям сельской общины успели прийти корпоративные традиции (например на железной дороге).

Таким образом, в России в начале века оказалось достаточно вполне подходящего для антисистем человеческого материала, и вполне естественно, что антисистемы не заставили себя долго ждать. Если в средневековье антисистемы самореализовывались в виде конфессий, то в XX веке они избрали вариант реализации в виде политических партий. В самом начале века появились две крупнейшие революционные партии - социал-демократов и социалистов-революционеров. И конечный неуспех второй из них обусловлен был лишь стечением неблагоприятных обстоятельств, вроде предательства руководителя боевой организации партии Е.Азефа [31] и провала миссии попа Гапона. Но ведь в принципе обе партии были равнозначны и имели равные шансы на успех. Обе они были классическими антисистемами, обе имели во главе сакральную фигуру вождя, обе действовали уголовными методами, обе ставили своей целью полное разрушение существующего порядка и отрицание какой бы то ни было традиции. Обе придерживались классических принципов полной тайны действия и жесткой внутренней дисциплины, когда верховный вождь регламентирует все стороны жизни рядовых членов антисистемы, но при этом освобождает их от всякой моральной ответственности за свои действия. Обе партии использовали принципы социальной сегрегации и отрицали все устои существовавшей до них морали на том основании, что это была мораль их идеологических противников. А противниками их были в полном согласии с учением Блаженного Августина абсолютно все, кто не принимал этой их идеологии. Этих несчастных надо было всенепременнейше наставить на путь истинный, а если кто-то не захочет наставляться, то его надо без жалости уничтожить ради счастья грядущих поколений.

Справедливости ради следует сказать, что антисистема социал-демократов была более последовательной в реализации своих жизнеотрицающих принципов, так сказать более антисистемной. У эсеров все-таки наблюдалась некоторая расхлябанность в рядах, излишний гуманизм по отношению к своим идеологическим противникам, что в конце концов и привело эту антисистему к гибели от рук социал-демократов, руководимых учением о партии авангарда трудящихся.

Об антисистеме, именовавшей себя партией большевиков, стоит сказать особо. В ней большинство принципов антисистем было доведено до абсолюта. В качестве базового было избрано учение немецких философов К.Маркса и Ф.Энгельса, творчески дополненное лидерами этой антисистемы. С самого начала основополагающим был провозглашен принцип насильственного изменения существующего порядка как самоцель. Идея всемирной революции фигурировала и в учении Маркса, но там это положение было достаточно утопичным, ибо предполагало почти синхронную социальную революцию во всех странах мира. Понятно, что при огромном различии в уровне развития разных стран вероятность подобного стечения обстоятельств была близка к нулю. Но для антисистемы не столь принципиальны проблемы принятого на вооружение философского учения - его при необходимости можно и подправить, лишь бы оно позволяло безнаказанно разрушать во имя каких-либо идей. Кроме того, философская теория новой антисистемы включала в себя мощную концепцию деэтнизации. Верно подметив, что у молодого пролетариата оказывается разрушенной большая часть установок этнической традиции, апологеты нового учения утверждали, что пролетариат по природе своей надэтничен, то есть является химерной системной целостностью, что для пролетария понятие отечества - преходяще [3]. Эти установки были верны, как мы уже говорили, только для формирующегося пролетариата как нового класса. Далее лидерами антисистемы было верно подмечено, что только в России с ее малым опытом противодействия антисистемам и сильно пониженной резистентностью после перехода большой части крестьянства в состояние пролетариев возможен успех революции под руководством антисистемы. Кроме того, Россия была на грани вполне нормальной революции и этого момента антисистема упустить никак не могла. Надо было только оперативно расширить и укрепить антисистему, чтобы успеть к назревавшим событиям.

Но опыт Первой русской революции показал, что большая часть населения страны устойчива к воздействию антисистемной идеологии. Агитация не давала возможности надежно контролировать большие массы людей, не подвластных вождю антисистемы и не понимающих необходимости тотального разрушения существующего социального и бытового уклада, этнической традиции. Стало ясно, что этими людьми можно управлять в рамках антисистемы только с позиции силы. Кроме того, после революции на свет божий повылазило немало новых антисистем и антисистемочек, сделавших себя на этой революции и теперь способных составить серьезную конкуренцию большевистской антисистеме на ниве инкорпорирования новых членов. В этих условиях для антисистемы необходимо было жестко отграничиться от своих более шустрых коллег, чтобы избежать разрушения ими. Следует также отметить, что к моменту реализации планов антисистемы практически все ее лидеры длительное время жили за пределами России, так что антисистему можно смело считать импортированной. И все-таки шансы антсистемы на успех в обычных условиях были ничтожно малы. Понадобилось существенное понижение общей резистентности российского суперэтноса в ходе мировой войны, чтобы антисистема на фоне разрушения старой государственной машины смогла добиться успеха и заставить на первых порах убеждением, а потом и силой оружия вместо реконструкции прежней суперэтнической системы вести ее полное уничтожение. Но тут антисистема оказалась перед необходимостью выбора: либо быть уничтоженной вместе со страной сторонними этносами, либо сохранить жизнь ценой использования резистентности представителей этносов с позитивным мироощущением. Это привело к необходимому компромиссу и некоторому размыванию позиций антисистемы, уничтожившей к этому времени уже всех своих конкурентов и деэтнизировавшей значительную часть населения страны. Знаменательно, что наиболее упорное сопротивление антисистема встретила у наиболее консервативных этносов и консорций российской суперэтнической системы.

Постепенно энергия антисистемы иcсякала. Навязав системе свою идеологию, антисистема так и не смогла одержать желанную идеологическую победу, ибо ее философская концепция была сильно деформирована обильно просочившимися в антисистему носителями позитивного мироощущения. Для них были противоестественными идеи антисистемы относительно полного разрушения всей суперэтнической системы, поэтому они постепенно выхолащивали их и этим начали фактически процесс разрушения антисистемы изнутри. В конце 30-х годов антисистема как-бы сама себе нанесла сокрушительный удар, после которого она уже не смогла оправиться. Антисистемная идеология все больше и больше деформировалась, пока не превратилась в середине 40-х в некий бестелесный символ.

Кроме поистине легендарной большевистской антисистемы довольно мощные антисистемы сложились в начале века в Японии после ликвидации сегуната, в Италии на базе идей фашизма и в Германии на основе идеологии нацизма. Германский нацизм в весьма причудливой форме сочетал в себе некоторые детали средневековых антисистем, последние достижения ницшеанства и идеи древних мистических учений и сатанизма. Позаимствовав у ницшеанства идею вседозволенности, нацизм взял на вооружение принцип не социальной, а национальной сегрегации [6], что было несомненным достижением в смысле практики антисистем. Ведь социальный статус человека может быстро измениться в течении жизни и тогда человек безо всякой практической пользы для антисистемы переходит из разряда "плохих" в разряд "хороших", что дезориентирует рядовых членов антисистемы. А национальная принадлежность человека может быть только сфальсифицирована, но не изменена, кроме того расовые признаки очевидны даже для не слишком отягощенных разумом исполнителей воли вождя.

Как и следует нормальной антисистеме, германский нацизм имел во главе сакральную фигуру фюрера и развитую иерархию ступеней "посвящения" в нацисты. В отличие от большевиков, почти уже переродившихся к тому времени, нацисты ставили своей целью уничтожение не социальных групп и классов, а наций и народностей (геноцид). Именно это обстоятельство вызвало у представителей большинства суперэтносов естественную защитную реакцию, зачастую не имеющую ничего общего с позицией национальных правительств. Этот фактор и привел к перерастанию борьбы с германским нацизмом во вторую мировую войну. Итогом ее явилось полное уничтожение германской, итальянской и японской антисистем, место которых заняли нормальные этнические системы.

Отличительной чертой проявления антисистем в XX веке стало то, что впервые в истории антисистемы получили в свое полное распоряжение для реализации своих целей ресурсы целых стран и даже континентов, мощные научные и производственные потенциалы, однако ни одна из них не смогла полностью реализовать свои возможности и достичь поставленных целей. Это еще раз подтверждает органически присущую антисистемам неспособность к достижению своих целей и невозможность для антисистемы одержать победу над преобладающим позитивным мироощущением.

2.5. Перспективы возникновения антисистем

"Ни к чему печалиться подругам -
Не у нас, в Бразилии родной,
Три марксиста, три веселых друга
Основали свой веселый строй!"

Студенческий фольклор.

Вне всякого сомнения, антисистемы существуют и в современном мире, будут они существовать и в будущем. Новые антисистемы будут появляться до тех пор, пока будет продолжаться процесс этногенеза, поскольку антисистема является таким же естественным продуктом этого процесса, как и этнос. Новые этносы будут неизбежно вступать в контакты, а значит будут образовываться и новые химеры, порождающие антисистемы.

Вместе с тем по-прежнему остается чрезвычайно малой вероятность, что и в будущем какая-либо из антисистем сумеет добиться реализации своих бредовых идей, хотя прогрессирующее развитие средств разрушения дает возможность любой, даже самой малой антисистеме, нанести колоссальный ущерб уже не отдельному этносу, а всему человечеству в целом. Но при этом диалектически возрастает и способность антисистем к самоуничтожению, так что эти два фактора очевидно еще длительное время будут уравновешивать друг друга.

Влияние антисистем на жизнь и развитие отдельных стран уже сейчас достаточно значительно, и по всей видимости будет возрастать и далее, поскольку в XX веке антисистемы освоили такой тактический прием как внедрение своих членов в структуры жизнеобеспечения и управления государств, что также дает антисистемам возможность при небольшом численно составе получать в свое распоряжение ресурсы целых стран и даже регионов. Видимо именно это обстоятельсьтво вызывает и появление в последнее время так называемых региональных полюсов силы. Это требует от этносов находиться все время в состоянии повышенной готовности к отражению возможных деструктивных действий антисистем, что заставляет их достаточно непроизводительно расходовать свои ресурсы. Вместе с тем принцип сегрегации по тому или иному признаку продолжает оставаться одним из базовых принципов так называемой "большой политики", хотя не вполне понятно, чем сегрегация по политическим убеждениям лучше или гуманнее расовой или социальной сегрегации.

Как отмечала М.Н.Росенко [4], для современного этапа развития человечества проблема сохранения этнической традиции стоит еще более остро, чем в прежние времена. Поэтому покушения антисистем на ликвидацию традиции и деэтнизацию больших популяций людей чреваты весьма тяжелыми последствиями не только для отдельных этносов и даже суперэтносов, но и для всей биосферы в целом. Особенно опасно массовое внедрение в сознание людей жизнеотрицающей идеологии антисистем, имеющих сейчас доступ к современным средствам массовой информации и системам телекоммуникаций.

По всей видимости сохранятся в будущем и те антисистемы, которые были отнесены нами к разряду "вечнозеленых". Они будут выжидать того момента, когда обстоятельства сложатся для них более благоприятно, чем сейчас, и тогда попытаются по всей видимости проявить себя в разрушении того, до чего они смогут добраться. Ведь таким антисистемам важно сохранить себя до лучших времен, то есть до того момента, когда возникнет нестабильность в социальном отношении или негативное мироощущение станет преобладающим. Тогда у них появятся шансы для самореализации, а пока им важно просто поддерживать свое существование на определенном уровне путем инкорпорирования новых членов из представителей вмещающих этносов.

3. Идеология антисистем

"Ломать, крушить и рвать на части -
Вот это жизнь, вот это счастье..."

Детская песенка.

Как уже было сказано выше, в принципе антисистемы могут использовать в своих целях любую идеологию, однако обычно они либо перерабатывают под свои нужды философские концепции, близкие им по духу или содержащие продуктивные с их точки зрения положения, либо вырабатывают свои собственные учения, в которых конкретизируется в том или ином виде смутно воспринимаемое всеми членами антисистемы их общее, так сказать социально негативное отношение к окружающему материальному миру. Причем с точки зрения философии они могут быть как идеалистами, так и материалистами, ибо не это для них главное. Главное - это стремление к идейному обоснованию необходимости уничтожения мира в его разнообразии. Генезис этих вероучений и философских школ может быть самым разнообразным, не в этом, как говорится, дело. Как писал Лев Николаевич Гумилев [23], по догматике, эсхатологии и экзегетике эти философские основы антисистем не имеют ничего общего. Единственная роднящая эти системы черта, позволяющая нам относить их к классу антисистем, - жизнеотрицание, "выражающееся в том, что истина и ложь не противопоставляются, а приравниваются друг к другу. Из этого вырастает программа человекоубийства ...".

По существу все философские основы антисистем глубоко атеистичны вне зависимости от того, декларируют они этот принцип открыто или нет. Даже там, где формально антисистема религиозна, на деле оказывается, что догматы религии, якобы ею исповедуемой, откровенно попираются ее членами. Или же идеи религии так искажаются антисистемой, принявшей обличие секты или ордена, что перестают восприниматься окружающими как религиозное учение.

Для идеологии любой антисистемы характерным является постоянное противопоставление всего прошлого и ныне существующего будущему, причем такому будущему, которое кажется идеальным идеологам антисистемы. Мнение других людей, даже членов своей антисистемы, в расчет не принимается. Обычно утверждается, что все прошлое, как и его герои за исключением отдельных личностей, имеющих заслуги перед антисистемой, покрыто мраком, декларируется, что тогда жили темные и забитые люди, которые еще не знали антисистемной идеологии, но в душе всегда мечтали о ней; в настоящем героическая группа посвященных в тайные способы построения светлого будущего занимается тем, что строит его, попутно разрушая все ненужное, а все непосвященные должны или слепо повиноваться посвященным, или прекратить свое существование. И только будущее, вернее та идея, которая понимается как будущее, достойно существования. Это всегда была программа "истребления мира ради потусторонних идеалов, чуждых и невнятных." [23]. И действительно, для идеологий антисистем характерна их доступность лишь узкому кругу людей, все остальные члены антисистемы обычно имели весьма смутное представление о целях и идеалах своего учения. Для них важным было другое, а именно то, что подчиняя их своей воле, их вожди разрешали им беспрепятственно делать любые гадости всем остальным людям, отменяя общепринятые нормы морали и права как составные части этнической традиции. Это позволяло жить рядовым членам антисистемы в мире и согласии со своим негативным мироощущением, которое в отличие от миропонимания и мировоззрения не поддается корректировке философскими и логическими методами. Именно поэтому войны этносов с антисистемами всегда носили истребительный характер.

Антисистемы имеют немало общего с этносами (за исключением того момента, что они, как и химеры, являются сугубо статическими структурами), поскольку подменяют для своих членов этническую традицию собственной идеологией, вырабатывают общий стереотип поведения всех своих членов и четко отграничивают "своих" от "чужих". Отличие заключается в том, что представители нормальных этнических систем борются с "чужими" только при возникновении необходимости, а в антисистемах уничтожение "чужих", "плохих", "нечистых" и т.д. и т.п. является так сказать основным занятием для всех. Те, кто по малолетству или слабосильности не могут уничтожать "чужих", те занимаются тем, что уничтожают другие объекты материального мира: животных, ландшафты, произведения искусства и вообще все, что не может сопротивляться самостоятельно, а может быть только защищаемо от антисистемы "родным" этносом. Если таковой отсутствует или уже уничтожен, то все подвергается тотальному уничтожению. Только членам антисистемы непонятно, что вслед за окружающей их природой неизбежно исчезнут и они сами, поскольку они биологически ничем не отличаются от своих врагов, а отличия идеологические законами природы в расчет не принимаются. Если при столкновении нормальных этносов героями считаются те, кто защищал родную землю, свой мир, свои традиции вне зависимости от его конкретных успехов, то для антисистемы героем может быть только тот, кто уничтожил сам или способствовал уничтожению наибольшего числа "врагов".

Таким образом, поскольку именно "чужие" для антисистемы являются основной преградой на пути к полному уничтожению всего, что под руку попадется, то для любой антисистемной идеологии обязательным является разграничение на "своих" и "чужих", иногда явное, иногда подсознательное, также как атеизм по сути своей обязателен для любой антисистемной концепции, поскольку дуализм в убеждениях уравнивает в правах добро и зло как равноценные категории, из чего следует свобода выбора между добром и злом в пользу зла, которая противоестественна для человека с позитивным мироощущением, ибо для него совершенно очевидна необходимость борьбы за кого-то или что-то, существующее в действительности, а не предполагаемое в светлом будущем. Даже те антисистемы, которые декларируют в числе своих идеалов консерватизм, как иезуиты или инквизиторы, на деле стремятся к идеалу того же светлого будущего, в котором нет места развивающимся системам "чужих", прогресс которых можно и должно остановить путем борьбы с попытками улучшения, усложнения или адаптации системы, ибо всякое упрощение любой системы стремится в пределе к ее уничтожению, так как система - это не только совокупность элементов, но еще и связи между ними. То есть борьба за неизменность системы - это борьба за прекращение ее развития. Для этноса это означает превращение в химеру или гибель.

Однако надо сказать, что не следует винить автора той или иной философской концепции, ставшей идеологической базой для антисистемы, поскольку антисистема никогда не соблюдает никаких принципов кроме тех, которые помогают ей в реализации ее главной цели, и только до тех пор, пока они помогают ей в этом. Как антисистема в целом, так и ее отдельные члены могут легко менять свои философские взгляды, поскольку для них ложь является допустимым стереотипом поведения. Следовательно, для антисистемы не принципиально, какое философское учение избрать в качестве базового, при случае его все равно можно легко извратить или переработать на благо антисистемы.

Мы отметили базовые принципы идеологии любой антисистемы независимо от реализации: это борьба со всем материальным миром во имя неких абстрактных идей, полная беспринципность и ложь как норма поведения.

4. Воздействие антисистем на общество и окружающую среду

"Дочка полковника, девочка Катя
В бункере кнопку нажала некстати.
Долго японцы понять не могли,
Что за грибок вырастает вдали."

Садюшка.

Процесс, протекающий при взаимодействии антисистемы с этносами или вмещающим ландшафтом вполне однозначно можно определить как аннигиляцию, то есть взаимоуничтожение. Причем это свойство присуще всем антисистемам независимо от их философских или религиозных устоев, ибо, как было сказано выше, агрессивность антисистем по отношению к любым системам внешнего мира не зависит от конкретных философских концепций, принятых той или иной антисистемой на вооружение.

Взаимоотношения антисистем с вмещающим ландшафтом складываются по-разному, но всегда не в пользу ландшафта. В случае когда антисистема ведет динамический образ жизни, она при своем движении стремится уничтожить попадающиеся ей на пути этносы, которые являются составными частями сложившихся геобиоценозов. При выпадения этноса из такой системы вследствие уничтожения или вытеснения антисистемой, происходит деформация биоценоза, зачастую ведущая к его гибели. В этих условиях уничтожаются как рукотворные ландшафтные объекты (например, исчезают ирригационные каналы в пустынях), так и собственно природные элементы ландшафтов, такие как озера, реки, леса и поля. Напротив, при отсутствии воздействия со стороны антисистем ландшафт может сохраняться в первозданном виде довольно продолжительное время, сохраняемый разместившимся в нем этносом. Так например в Санкт-Петербурге до сегодняшнего дня ландшафты территории Шувалова сохранились практически без существенных изменений [33,34] с конца XVII века, когда в этих местах побывала финско-шведская химера. Но сейчас антисистемы получают в свое распоряжение все достижения науки и техники, пользуясь которыми буквально несколько человек за считанные часы могут превратить цветущую равнину в лунный пейзаж, причем называться это будет скажем, подготовкой стройплощадки.

В том случае, когда антисистема статически покоится в каком-либо ландшафте, она тоже разрушает его, но более постепенно, причем в итоге этого разрушения гибнет сама. Антисистемой в состоянии покоя планомерно уничтожаются различные виды растений и животных, что ведет к нарушению биологического баланса, хищнически разворовываются природные ресурсы и бездарно ведется хозяйство, что приводит к экологическим катастрофам и уничтожению в конечном итоге самой антисистемы, если она не успевает к этому времени переместиться на новое место. Зачастую такая возможность антисистеме не предоставляется из-за сопротивления соседних этносов, что и приводит к гибели антисистемы вместе с ландшафтом. После гибели антисистемы с приходом нормального этноса природные комплексы постепенно восстанавливаются, хотя регенерации может и не произойти, если условия после воздействия на ландшафт антисистемы окажутся неблагоприятными для жизни любого этноса.

В целом антисистема уничтожает вмещающий ландшафт не по возникшей необходимости, как это бывает во время жестоких межэтнических военных конфликтов, а потому, что иначе относиться к природе она просто не может, потому что биогеоценозы тоже являются системами, вмещающими свои этносы.

Когда антисистема паразитирует на теле этноса, она стремится заменить нормальную этносоциальную структуру, пусть даже не вполне идеальную, может быть даже вычурную и причудливую, собственной жесткой иерархической структурой подчинения невидимому "вождю". При этом одни социальные институты атрофируются полностью, другие же деформируются так, чтобы они могли служить интересам антисистемы. При этом их прежнее название может уже не иметь ничего общего с теми функциями, которые они выполняют под управлением антисистемы.

Но гораздо более серьезные и далеко идущие последствия имеют деформации социального сознания, формирующие соответствующее общественное мнение. Люди привыкают к тому, что разрушение чего-либо считается не только нормальным, но и вполне похвальным деянием. Даже люди, не воспринявшие негативное мировоззрение антисистемы, видят своим идеалом "вождя" антисистемы, неосознанно стремятся к той безнаказанности и неограниченности никакими условиями, которой пользуется он. Это позволяет антисистеме использовать этих людей в своих интересах.

В современных условиях для формирования в обществе послушного себе большинства антисистемы часто прибегают к помощи современных средств массовой информации, а также используют современные методы психиатрии и психоанализа. Для антисистем зачастую важно бывает даже не подчинить себе людей, а хотя бы просто нейтрализовать их, чтобы они не мешали действовать членам антисистемы, как правило составляющим в обществе активное меньшинство. Повинуясь внутренней дисциплине антисистемы такие деятели, заняв какие-либо руководящие посты, пусть даже незначительные, сразу начинают иногда даже не осознанно окружать себя помощниками из числа членов антисистемы или просто людей, близких ей по духу, то есть имеющих негативное мироощущение. Так постепенно антисистема получает политическую, экономическую и финансовую власть над обществом, даже если число членов самой антисистемы просто ничтожно. Но овладеть умами всех или даже большинства людей смертоносная иллюзия антисистемы не может, и поэтому антисистема стремится именно нейтрализовать на первых порах большинство людей с нормальным мироощущением, имея в плане уничтожить их. Заняв ключевые посты в социальной иерархии того или иного суперэтноса, члены антисистемы получают в полное свое распоряжение ресурсы целых государств или даже межгосударственных объединений. Такой маневр для антисистемы бывает затруднен только тогда, когда государство не является унитарным, поскольку в этом случае традиционно более резистентные и консервативные окраинные провинции, пользуясь своей самостоятельностью, оказывают значительное сопротивление политике центральных властей, подпавших под влияние антисистемы. В случае, когда антисистема приводит к гибели суперэтническое государство, субэтнические государственные образования сохраняют жизнеспособность и даже могут восстановить снова суперэтническое государство, уничтожив антисистему, как было например в России в конце Смутного времени, когда в борьбу с польско-литовской и финско-шведской химерами включились провинциальные уездные ополчения.

В целом общество, подвергшееся воздействию антисистемы, всегда переживает социальные и экономические потрясения, его структура начинает упрощаться, разрушаются многие традиционные социальные институты, и если общество не имело автономных субструктур в своем составе, оно гибнет без возможности регенерации. На смену ему приходит деэтнизированная структура антисистемы, поглощающей многих представителей общества. Вместе с тем для антисистемы оказывается жизненно важно провести своих членов в высшие руководящие круги общества и не допустить появления там позитивно мыслящих специалистов, ибо созидательный пример одного такого лидера может оказаться заразительным для представителей послушного большинства, с таким трудом сформированного перед этим антисистемой.При этом наиболее уязвимыми оказываются также сильно централизованные общества с высокой социальной ответственностью индивидуумов.

Деструктивная функция антисистемы может выражаться не только в разрушении или трансформации социальных институтов, но и в физическом уничтожении этноса путем уничтожения всех его представителей. При этом само уничтожение может выполняться не только чисто военными средствами, но и специфическими методами управления экономикой страны, в которой верховная власть принадлежит членам антисистемы, и даже просто административными мерами без привлечения силовых структур.

5. Место антисистем в развитии философской мысли

5.1. Гностицизм и древние антисистемы

"Оглянись не во гневе, а в смущеньи и горести,
Не боясь от стыда тех прозрений сгореть,
Назови свои беды по имени-совести,
Чтобы их узнавать, если явятся впредь..."

А.Дольский

Как уже говорилось выше, гностицизм как философское течение возник в конце античной эпохи в зоне контакта эллинского и древнееврейского суперэтносов, в которой сложилась греко-иудейская химера. К гностическим теориям относилось и учение офитов. Ключевым в учении гностиков было положение о познаваемости высшего божества и его творений, то есть отрицание библейского утверждения "пути Господни неисповедимы". Поэтому адепты этого учения называли себя гностиками от греческого "гносис" - познание, хотя философская проблема познаваемости мира, материального или идеального, волновала их очень мало. Гностики учили, что началом мира является вечная, невидимая и неизвестная сущность, творящая реальности бытия, теряющие свое совершенство по мере удаления от гипотетического центра. Составные части этой сущности, именуемые эонами [36], слагают плерому или абсолют, называемый "полнотой разума". При этом демиург - создатель мира считался последней и наименее совершенной эманацией "полноты разума". Следовательно, и материальный мир он создал весьма халтурно, без согласования с плеромой. Именно поэтому в материальном мире все имеет свою противоположность, хотя для плеромы неизвестны негативные противоположности категорий, то есть там существут свет, но нет тьмы, все, что исходит от плеромы есть добро, а зло ей неизвестно и т.д. и т.п.. При этом как-то не учитывалось, что без своих противоположностей эти категории существовать просто не могут, поскольку они все определяются именно через противоположность, вернее через существование своих противоположностей [32]. Единство противоположностей гарантирует их взаимное существование и при исчезновении одной из них немедленно исчезнет и другая. Но для античных гностиков [11], чуждых диалектики, это было не принципиально, главное, что такая концепция позволяла предельно просто считать мир во всем его многообразии и противоположности врагом человека на том основании, что в нем поровну присутствовало добро и зло.

Человеческая душа рисовалась гностикам в образе пленника материи, заключенного в узилище несовершенного, сотканного из противоположных начал мира. Материя считалась тяжким бременем для души, а человеку, как творению одной из высших ипостасей божественного разума, было предначертано порвать оковы земного бытия, вырваться из косного вещественного плена и вознестись к духовной идеальной жизни. При этом самое интересное, что из такой идеалистической концепции в конечном итоге вырастала идея необходимости уничтожения материального мира и человека как материального объекта в нем. Земным же существам предназначалось сгинуть во мраке невежества. Можно себе представить, что бы сталось со столь ненавистным гностикам материальным миром если бы у них в распоряжении имелось хоть что-нибудь из арсеналов современных вооружений, но к счастью для человечества гностики были последовательны в воплощении своих идеалов и полностью исчезли с лица Земли к III веку, избавив свои души от столь ненавистных им уз материи. Потом конница халифа Омара взяла штурмом столицу гностиков Александрию, а отряды византийцев и братьев-славян стерли с лица земли последние антисистемы гностиков. Христианские страны выступили против гностических антисистем под предлогом борьбы с религиозным синкретизмом гностиков. Таким образом несмотря на свою высокую живучесть и приспособляемость к меняющимся внешним условиям гностики не смогли убедить людей последовать за собой в мир, лишенный материи как носителя зла. Гностики вслед за древнеиранским пророком Зарартустром учили, что "в огне обновляется природа", что материю в конце концов истребит очистительное пламя[12], так что для них по всей видимости только эпицентр хиросимского взрыва показался бы идеальным местом, достойным их существования в нем, даже чернобыльский реактор явно проигрывает в этом плане. Гностики и более поздние офиты стали первыми предвозвестниками надвигавшегося сатанизма. Впрочем, как ранее Заратустр был зарезан туранцами в Балхе, так и последователи алескандрийских гностиков Валентина и Василида вместе с офитами погибли под саблями арабской конницы, ибо антисистемы при столкновении с системами всегда аннигилируются.

5.2. Пророки создают антисистемы

"Цирк уехал, а клоуны остались".

Устойчивая идеома.

Гностицизм исчез, но породил и продолжает порождать немало новых антисистем, базирующихся на сходном принципе дуализма. Сам по себе дуализм не всегда является основой антисистем, но как мы уже отметили, для антисистем не принципиально, какую идеологию выбрать, главное - это возможность прикрываясь ею разрушать окружающий мир и уничтожать людей.

Дуализм как таковой вечен - дуалистические концепции бытовали и в первобытные времена, в древности большинство мифологических построений страдало дуализмом в той или иной степени, однако классический дуализм подразумевает равноправие доброго и злого начала в мире, а при соответственной максимизации - равнозначность и равноправие добра и зла, выбор между которыми трактуется как дело вкуса каждого конкретного человека. Поэтому любые дуалистические концепции всегда интересны для антисистем.

В 276 году в Иране при царе Ваграме I был казнен пророк Мани, ранее бывший христианским священником, а позднее проповедовавший уже свое собственное учение при дворе царя Шапура I под именем Параклеита. Он стал идейным отцом манихейства и творцом колоссальной антисистемы манихеев, распространившейся по всему средневековому европейскому миру. Манихейство было полумистическим тайным учением, перенявшим и развившим учение александрийских гностиков. При этом Мани пошел гораздо дальше гностиков, учивших, что в каждом человеке равно сосуществуют доброе и злое начало, объявив уже первых людей - Адама и Еву - порождениями тьмы. В нечистой плоти людей пребывают, согласно Мани, только отдельные частицы божественного света, именуемые душой и нуждающиеся в освобождении от уз бренного тела. Так незаметно манихейское учение переворачивает все с ног на голову - убийство из тяжкого греха превращается в богоугодный поступок, чуть ли не подвиг, освобождающий очередную душу от уз материи. А весь окружающий мир, прекрасный в своем разнообразии, превращался под пристальным взглядом манихейских проповедников в юдоль скорби и страданий божественного начала в узах материи, обрекающей его на вечное страдание в круговороте смерти и возрождения.

В своих построениях Мани вплотную приблизился к буддистам Махаяны, провозгласив основной целью для своих последователей постепенное преодоление пут материи и окончательное освобождение заключенной в человеке божественной сущности. При этом самоубийство не было выходом для манихея, ибо в этом случае бессмертная душа возрождалась к жизни в новом теле и снова начинала испытывать страдания от собственного существования. Аналогично буддистам последователям Мани запрещалось потреблять мясо, вино, предаваться чувственным удовольствиям и т.д.. Кроме того, запрещалось пролитие крови, что делало ритуальные убийства особо изуверскими, а также запрещалось лгать, но только членам своей секты, а для всех остальных ложь считалась вполне приемлемым оружием в борьбе за освобождение души от пут материи.

Исследователи отмечают [2,23,36], что манихейские таинства преследовали такую цель как незаметное изменение стереотипов, привычек и мировоззрения неофита,приводящее как мы знаем в конечном итоге к изъятию человека из этнической структуры и введение его в антисистему. Неофита неторопливо и осторожно тайно увлекали все дальше от привычных ему этнических стереотипов и моральных норм. У манихеев каждый член общины нес ответственность за свои деяния только перед духовным отцом из числа "избранных" "совершенных" "сынов кротости". Манихеям согласно отчетам Первой инквизиции [10,27,28] сочувствовали и простые католики, принадлежавшие к числу искренних сторонников "реформ", "чистоты" и "упрощения", то есть воспринявшие идеи антисистемы, но оставшиеся в лоне католической церкви.

Мусульманский мир не избежал подобной участи - после побед над гностиками в Египте, маздакитами и зиндиками в Иране в недрах его созрело учение пророка Абдуллы ибн-Маймуна, учившего, что все предшествовавшие пророки попросту заблуждались, а следовательно и их законы для исмаилита посвященного не обязательны. Все иноверцы считались врагами, против которых дозволены ложь, предательство, убийства, насилие. Для исмаилитов на небе был не Бог, а зеркальный мир, во всем противоположный нашему, следовательно все, что считалось на земле преступным или порочным, вполне естественно становилось достойным подражания и естественным на небе, куда мечтал попасть каждый исмаилит. Последователи исмаилитов карматы вообще объявили, что все люди, не принадлежащие к антисистеме есть призраки небытия и существование их нереально. Следовательно, и убийство их не является таковым, поскольку нельзя убить то, чего на самом деле нет, невозможно причинить ему страдание и значит с ним можно делать все, что заблагорассудится.

В заключение наверное стоит вспомнить визиря Маздака, который в правление шаха Кавада выдвинул собственную дуалистическую концепцию, согласно которой существующая в мире несправедливость является следствием неразумности, а исправить положение можно только введением равенства, уравнением благ и казнями "сторонников зла", то есть тех, кто не воспринял идеи Маздака. К счастью, его антисистема была уничтожена сразу, не успев оформиться в культ или секту.

(Продолжение ...)