Предисловие

Методология исследования. Политика, культура, экономика.

"Золотой век" империи медленно угасал в душах последних ее адептов. Некогда единое и могучее государство, управляемое клановой системой Коммунистической партии, скатывалось в пучину гражданских войн. Имперские идеи деградировали до желания омыть сапог страдающего дистрофией солдата-новобранца в Индийском океане. Неумолимо приближались "темные века" российской истории.

Нараставшая было волна эсхатологических настроений - "ибо два тысячелетия прошло, и третьему не бывать" - сменилась всеобщей опустошенностью и нежеланием что-либо видеть и понимать. Изменение этики и эстетики, глубинных смыслов человеческого бытия приводили к немыслимым и невозможным ранее сюжетным композициям человеческой истории. Стройная система мифов и мифологизированное сознание единицы истории - "рядового обывателя" позволяла слабым правителям управлять массами с помощью несложных манипуляций.

Империи еще не было. Ей только предстояло появиться, или не появиться вообще. Империи не было, но имперские идеи уже были. Всеволод III, primus inter pares, от имени которого "токмо трепетаху вся страны, и по всеи земли изиде слух его", автор "Слова о полку Игореве" и неизвестный зодчий Дмитриевского собора во Владимире воплощали их в своей деятельности. Уже не было необходимости омывать шлемы в водах степных рек, родовой сюзеренитет Рюриковичей, corpus fratrum, стремительно уступал место новому, "надельному", порядку вассалитета. И вдруг "золотой век" закончился. К бедствиям междоусобных войн добавились войны внешние, волна темных и суггестивных пророчеств вызвала к жизни маргинальную и языческую смеховую культуру, изменение этики и морали сделали возможным "войны на истребления", сознание и понимание "моего" сузились до грани возможного. Начинался "железный век", век так называемого монголо-татарского ига - век, ставший одной из опор стройной системы мифов сегодняшнего общества.

Понимание отдельным человеком и массами своей истории, безусловно, так или иначе транслируется на общественную жизнь, выбор приоритетов, направлений ее развития. В первую очередь это касается выбора исторических эталонов, объектов, с которыми можно сравнивать и которыми должно оценивать окружающую действительность. Несмотря на неизученность механизмов подобной трансляции, можно говорить об их чрезвычайной, быть может, даже определяющей важности для выбора Ответа на существующие сегодня Вызовы обществу.

Для доказательства такого тезиса позволим себе сослаться на знаменитые эксперименты и теорию двух этических систем Владимира Лефевра: "Представим себе игрушечный замок, в котором живет бумажный человечек со своими бумажными друзьями. Неожиданно к замку приближается дракон с человеческим лицом. Бумажный человечек открывает ворота, смело идет навстречу дракону, протягивает ему руку дружбы и пытается пробудить в нем человеческие чувства. Но дракон выдыхает пламя из пасти, и бумажный человечек превращается в горстку пепла.

Представим теперь другой игрушечный замок с другим бумажным человечком, живущим со своими друзьями. Другой дракон с человеческим лицом в то же время приближается к замку. Бумажный человечек также открывает ворота и смело идет с крошечным мечом в руках навстречу дракону для того, чтобы вступить в борьбу с ним; но и этот бумажный человечек исчезает в огненном пламени.

Пусть оба дракона потеряли интерес к замкам после того, как бумажные человечки сгорели; таким образом, остальные обитатели замков остались живы. Каждый бумажный человечек канонизируется в своем замке, однако люди из другого замка придерживаются иного мнения. В первом замке бумажный человечек, протянувший руку дружбы дракону, считается героем, а во втором - слабым человеком, не нашедшим в себе мужества выйти без меча.

Спрашивается: кто прав и ктоне прав? Если задуматься на минуту, то станет ясно, что не существует рационального основания для предпочтения одной из двух точек зрения. Но и обе точки зрения одновременно невозможно принять." [1]

Обитатели двух замков представляют собой носителей двух этических систем, разнящихся в своем отношении к добру и злу. Для культур первой системы характерно четкое разделение этих понятий и одновременно готовность при столкновении с чужим не уничтожить его, что означало бы понизить собственную самооценку, но пойти на компромисс ради взаимного существования. Для культур другого типа характерно использование формулировок типа "цель оправдывает средства", слияние понятий. Соприкасаясь со злом в лице другой культуры, она всегда стремится ее уничтожить, так как от этого вновь зависит ее самооценка. Русь XIII и Россия XX веков стояли перед выбором одной из таких систем, пока проявлявших себя в тенденциях общественной жизни, поступках отдельных исторических личностей (Андрей и Александр Ярославичи) и литературных произведениях, выбором порогового смысла, и, следовательно, рождением новой культуры с новыми институтами репродукции традиций. Более того, асимметрия этических систем в контексте одной культуры всегда проявляет себя строго определенным образом. Вторая система господствует в переломные моменты истории, характеризуясь пренебрежением к ценностям человеческой личности, и, следовательно, массовыми истреблениями людей. История Руси XIII века изобилует подобными примерами.

Данная работа посвящена теме столь же неисследованной, сколь избитой и заезженной. Было бы крайне интересно и увлекательно заняться механизмами возникновения и трансляции абсурдного с нашей точки зрения мифа, но вначале необходимо эту самую абсурдность доказать. А здесь нам приходится спустится на уровень обычных приемов выяснения влияния монгольского фактора на русское общество и культуру. Исследователь нашей проблемы чаще всего заранее находится под грузом представлений, созданных кем-то и до него. Отдельные труды не в счет, потому что они не находят в историографии своего развития и продолжения. [2] Действительно, как гласит один из известных законов Мерфи, " сложные проблемы всегда имеют очень привлекательные, простые, но неправильные решения". Уникальной попыткой создания новой парадигмы системы международных отношений рассматриваемого времени была концепция Л.Н. Гумилева, ознаменовавшая вполне определенный рубеж, с которого началось недоверие к советской исторической школе. ( Заметим, что в постановке новой проблемы очень часто заключено завершение решений многих проблем, поставленных прежде. Но новая постановка проблемы - критика, которая опровергает господствующие установки и парадигмы не тем, что спорит с ними, а тем, что стремится к своеобразному сведению всех понятий к нескольким первопонятиям - феноменам. "Черная легенда" Л.Н. Гумилева - пример создания картины из нескольких подобных феноменов исторического процесса. [3]

Объектом нашего рассмотрения является общество второй половины XIII века как открытая нелинейная система. Для ее описания, а также при определении структуры работы, мы используем, в первую очередь, методы и приемы синергетики. [4] Основными понятиями, которыми оперирует данная наука, являются диссипативные структуры, аттракторы и бифуркации. Логическое начало синергетической парадигмы - неравновесность. Ее плодотворная метафора - маятник с поднятым вверх грузом. Падение груза вправо или влево непредсказуемо, и если обычный маятник падает вниз и фиксируется относительно какой-либо точки, то при описании событийного ряда в конкретный момент времени мы имеем дело с недетерминированным объектом. [5] Опыт - метафора с маятником включает в себя основные понятия синергетики. Когда маятник стремится к крайней нижней точке своего движения, когда именно эта точка его "привлекает", когда, при незначительных колебаниях, маятник будет продолжать движение относительно этой точки-привлекателя, тогда такое движение маятника называется "точечным аттрактором". Существуют также аттракторы "периодические" и "странные". Последние подразумевают нелинейное движение, детерминированное, но с фактически непредсказуемой траекторией и двойным рядом описывающих факторов, которые могут являться как признаками стабильности, так и нестабильности. [6] В этом случае, определение, например, процесса возрастания веса сельскохозяйственных орудий, конвергенции технологии изготовления ножей или "ассортимента" транзитных товаров может, при определенных условиях, служить как признаком стабильности общества, так и наоборот.

Тезис "если возникла старая традиция, значит, старая умерла и так должно быть" во многом оправдывает многочисленные культурные заимствования русского общества этого времени, как выбравшего новые смысловые аттракторы своего существования. Однако вернемся к нашей метафоре. В своем перевернутом с ног на голову положении маятник находится в точке выбора решения, в точке перелома-свободы. Такая точка в теории катастроф и синергетике называется точкой бифуркации. Методологически русское общество середины XIII века находилось именно в точке бифуркации с последующим выбором "странных" аттракторов ценностного смысла. Сам выбор оказывается, казалось бы, случайным, но только на первый взгляд. (Возвращаясь к дискуссии о роли личности и масс в истории, можно привести аналогию с моментом, когда движение масс сделало все возможное, установилось равновесие, и победа одной из противодействующих групп определяется количеством в ней ярких фигур.) В нашем случае выбор частично обуславливается гипнонами традиционного общества, исследованию которых в момент кризиса мы уделим значительное внимание. Принимая за данность кризис культуры Киевской Руси и ее смерть как системы к началу XIV века, и отказываясь от теории внешней катастрофы, мы оказываемся перед необходимостью ответа на абсолютно банальный вопрос "почему?" Структура-аттрактор исчезла, на ее месте появилась новая. В объяснении происхождения новой культуры обычно опираются на сходство со структурами предшествующими или синхронными. Однако вечных структур-образчиков не существует, время необратимо и деструктивный характер энтропии - стрелы времени вынуждает нас отказаться, от, например, схемы А. Тойнби. Тем не менее, культуры исчезают, а спустя некоторое время хронологических и типологических разрывов, спустя период дестабилизации (который мы и собираемся рассматривать), сменяются другими, невыводимыми однозначно из предшествующих и синхронных. Если кризис как способ разрешения противоречий конструктивен, то почему он ведет к разрушению, гибели? Синергетика отвечает на этот вопрос следующим образом. В то время, как одни элементы системы пытаются приспособиться к неожиданностям и сюрпризам изменившегося вдруг мира, другие реагируют уже на это приспособление некогерентно и несогласовано. Уравновешивание приводит к появлению новых структурных единиц - гипнонов, один из которых в точке бифуркации окажется контуром будущего аттрактора. Ориентация на традицию в обществе первой половины XIII века, его непрерывное старение становятся очевидными. В культуре в широком смысле это проявляется в росте униформизации, традиция борется с проявлениями нового. В этот принципиальный момент следствия внутреннего развития становятся внешним фактором. Традиция проявляет свою уязвимость, и фаза "золотого века", логика увеличения объектов хранения, период благоденствия становится нулевой фазой грядущей катастрофы. Когда кажется, что ничего невозможно, что никакие изменения невозможны, тогда эти радикальные изменения и происходят. Условно говоря, шок автора "Слова о погибели земли Русской" объясняет флегматичную уравновешенность летописцев после 1223 года и битвы на Калке. (Летописцы, впрочем, уже в 1223 году использовали для описания событий "Откровения" Мефодия Патарского, но делали это скорее для объяснения происхождения неведомых ранее племен, чем как эсхатологический штамп объяснения существующего вобществе кризиса.) При всей бесполезности приобретенного ранее опыта, для хрупкой системы оказывается достаточным легкого толчка вроде нашествия "племен незнаемых", что и случилось в середине XIII века.

Открытость и нелинейность нашей системы заставили нас также рассмотреть ее состояние сквозь призму международных отношений этого времени в качестве лишь элемента более объемной системы, позволяющей, однако, четче определить внешние контуры объекта исследования.

XIII век справедливо может считаться веком, незаслуженно забытым исторической наукой. Веком., когда могло, но не состоялось грандиозное столкновение цивилизаций Востока и Запада. Столкновения не произошло, но в ходе соприкосновения принципиально различных культур человечество опробовало множество моделей взаимодействия, успешно примененных на протяжении последующих веков. Рассматривать человеческую историю в ее состоянии неосуществленности, где "если" играют в прятки с "может быть", не полагается в дипломной работе, и автор будет намеренно избегать культурологических обобщений и логических построений, но первые страницы, "введение" обычно дает такое право. В тезисе евразийской исторической школе о руси как о пространстве, на котором сталкивались интересы Востока и Запада, заключен не только чисто географический смысл. Земли бывшей Киевской Руси во второй половине XIII века были именно пространством, не только субъектом, но и пассивным объектом международных отношений. Историческая невозможность играть активную субъектную роль наглядно демонстрируется неуспехом попыток отдельных исторических личностей (Даниил Галицкий, Андрей Ярославич) такую роль играть. В таком контексте многие события, происходившие на территории Руси и вокруг нее, предстают в первую очередь принадлежностью мировой истории, а не истории будущего Российского государства, всегда рассматривавшейся через механизм "Вызов-Ответ-Экспансия-Вызов".

Приведем пример такой схемы. Разгром части Тевтонского Ордена на льду Чудского озера 5 апреля 1242 года, рассмотренный вкупе с разгромом другой частью Ордена монгольского отряда под Ольмюцем весной этого же года, становится не просто великой победой русских войск и остановкой крестоносной экспансии. Если рассмотреть два сражения как принадлежность истории международных отношений, то отряды Бату и дружина Александра невского объективно предстают союзниками. Не углубляясь в споры о возможном союзе последних, относимого, впрочем, к середине 1240-ых годов, [7] заметим, что поведение Бату и Александра Ярославича в 1237 и последующих годах вполне может дать основания для гипотезы о субъектном союзе, т.е, зафиксированном в какой-либо договоренности. Даже беглый анализ данных по Ольмюцкой битве в Чехии позволяет нам найти дополнительные аргументы в пользу констатации гипотезы об объективном союзе. Как известно, монголы передвигались по Восточной Европе тремя отрядами. [8] Большие потери в живой силе в Волжской Булгарии и на территории Руси привели к тому, что один из трех отрядов, выступавший в роли вспомогательного корпуса, состоял из половцев, мордвы и русских. [9] В источниках нет никаких упоминаний о его величине и структуре, однако некоторые косвенные выводы можно сделать. По сообщению Матфея Парижского, в битве под Ольмюцем был захвачен в плен командующий войсками монгол английский тамплиер по имени Питер. [10] Сам факт этого сообщения практически не рассматривался в историографии ввиду кажущейся его несуразности. Действительно, ни "Яса" Чингисхана, ни развитие правил ведения войны, отраженное у Рашид-ад-Дина, не допускают и мысли о командовании чужеродцем собственно монгольскими войсками. Однако увязывая сообщение Матфея парижского с известиями русских летописей, свидетельствующими о практике набора русских в монгольское войско и Рашид-ад-Дином, мы получаем вполне приемлемую гипотезу, по которой под Ольмюцем действовал смешанный половецко-русско-мордовский корпус. (И заметьте, наше сознание уже не столь яростно протестует против картины двух русских отрядов, которые в одно и то же время сражаются с двумя отрядами тевтонцев.)

Следуя за Л.С. Клейном и Г.Ю. Эггерсом в определении археологии как науки о мертвых культурах, [11] одним из принципиальных условий рассмотрения проблемы признаем равноправие интерпретационных возможностей археологии и "истории письменных источников". [12] Таким образом, при определении предпочтения между нарративным свидетельством и данными археологической хронологии/периодизации главенствующим фактором оказывается (при прочем равенстве) степень общей включенности "факта" в "картину мира". Не следует, однако, полагать, что типология заменяет здесь достоверность. Типология - это присущее всему нашему сознанию и неотторжимое качество, непременный атрибут смысла нашего мира, отказаться от которого в принципе невозможно. Отражая традицию, т.е. умирающий смысл общества XIII века, она позволяет нам свободно исследовать диссипативный момент перелома эпох, составить диагностику культуры XIII века как разрыва между "героической" и "компромиссной" фазами развития. [13] Здесь кроется и обоснование ставящейся точки равенства археологических и письменных источников.

При выборе структуры работы мы пользовались возможностями, которые предоставляет исследователю схема Исикавы - деление объекта на компоненты по структурно-функциональному признаку с увеличением при необходимости масштаба. [14]

Не пытаясь быть абсолютно беспристрастными, мы выбираем в качестве исходных следующие тезисы:

1. По отдельным аспектам истории Руси, взаимоотношений Руси, Запада и Монгольской империи написаны сотни работ.

2. На подавляющее их большинство оказало большое (и негативное) воздействие положение о катастрофических последствиях монгольского нашествия на Русь.

3. Для доказательства противного необходимо охватить значительный объем рассматриваемых аспектов проблемы.

4. Следующим шагом должна быть непротиворечащая источникам картина взаимоотношений Руси со своими соседями в рассматриваемый промежуток времени.

Разбивая так называемое "максимальное доказательство" (которое в идеале должно разрешать большинство противоречий) на части и подчасти, мы получаем структуру этой работы. Действительно. что может сделать историк, стоящей перед нашей проблемой?

Во-первых, доказать, опираясь на источники и собственную реконструкцию событий, что само нашествие протекало не совсем так, как это описывается в историографии. Характерно, что Джон Феннел, посвятив свою книгу Руси XIII века, уделил описанию нашествия буквально несколько страниц, фактически отказавшись от рассмотрения его спорных моментов.

Во-вторых, доказать, рассматривая одну из сторон духовной или материальной культуры Руси, что влияние нашествия было не столь катастрофичным, как принято полагать. В качестве такого аспекта культуры возьмем архитектуру как уникальное выражение одновременно материального и духовного уровня развития общества. [15]

В-третьих, показать ретроспективу нескольких сторон жизни Руси этого времени, в которых нашествие должно было бы найти свое максимальное отражение.

В-четвертых, показать Русь и русские княжества на широкой арене международных отношений через призму одной из составляющих, констант последних - например, торговли. [16]

Ссылки и примечания

[1] Цит. по: Шрейдер Ю.А. Человеческая рефлексия и две системы этического сознания. // Вопросы философии. 1990. No 7. С.36-37.

[2] Так, работы В.И. Ставиского, доказавшего недостоверность важнейшей части известий о Руси Плано карпини, касающихся Киева, и Ивакина, параллельно показавшего реальную картину состояния города, опираясь на археологические данные, появились почти 10 лет назад. Опровержений не последовало, но ведущие специалисты по истории руси XIII века продолжают повторять положения о Киеве, который "лежал в развалинах и едва насчитывал двести домов". - Егоров В.А. А. Невский и Золотая Орда. // А. Невский и история России. Н., 1996. С.49.; Кучкин В.А. Александр Невский - государственный деятель и полководец средневековой Руси. // А. Невский и история России. Н., 1996. С.19.

[3] Гумилев Л.Н. Черная легенда.; Гуссерль Э. Идея феноменологии. Лекции I и II // Ступени. Санкт-Петербург., 1991. No 3.Так, Л. Гумилев исследовал природу мифа о сверхъестественной жестокости татар, слухи о которой наполняли Европу XIII века. Сейчас на дворе конец XX века. Источники худо-бедно освещены. Описаны и сами монгольские завоевания. Но не только писатели и публицисты, но некоторые историки вопреки не только логики, но и просто здравому смыслу упрямо пишут о тотальном уничтожении монголами населения завоеванных стран. Кто из современников событий писал и говорил о сверхъестественной жестокости монгол, наложившейся на пророчества Матфея Патарского? Посланцы так называемого "Великого старца" - главы секты исмаилитов, одинаково ненавидимой всеми окружающими народами, тамплиеры, нуждавшиеся в оправдании своих действий в Палестине, папский легат Плано Карпини, да и тот приводящий свидетельства вроде "гор трупов" только во втором варианте своего труда, предназначенного для устрашения европейских правителей.

Практически все свидетельства о уничтожении монголами того или иного города, той или иной страны оказываются метафорическими опытами мусульманских хронистов или нравоучениями европейских и русских монахов-летописцев, использующих любое бедствие в качестве очередной "кары божьей" за грехопадение своего времени.

Лев Гумилёв в своё время потратил много сил и времени на опровержение мифа. Не будем повторяться, отметим лишь, что характер отношений между монголами и их "жертвами" зависел от ожесточённости сопротивления последних. Меркиты и башкиры воевали с монголами по 15 лет, и отношения были соответствующими. Юлиан был свидетелем завоевания Башкирии в 1235-1236 гг. "Во всех завоёванных царствах они убивают князя и вельмож, которые внушают им опасения. Годных для битв воинов и поселян они, вооружившись, посылают против воли в бой вперёд себя. Других... оставляют для обработки земли и обязывают тех людей впредь именоваться татарами".

Поход же на Северо-Восточную Русь занял 4 месяца, на Юго-Западную ещё меньше, города специально не уничтожались, воевода Дмитр, защищавший Киев, был оставлен на свободе, безусловно "опасный" Александр Невский был с помощью монгольских войск возведён на Киевский престол, а боровшийся против Орды его брат Андрей мирно правил в Суздале. Воевать угнали видимо далеко не всех, а, оставив людей обрабатывать землю, татарами называться не заставляли.

У русских княжеств середины XIII века теоретически было достаточно сил, чтобы бороться против восточной экспансии, но вряд ли бы их хватило на круговую оборону. На Руси в это время борются два патриотизма: одни не могли смириться с господством Орды, предпочитая подчиниться папе римскому и Ордену, а другие видели возможность сотрудничества с ней ради своего выживания. Это была линия Александра Невского, это была линия митрополита Кирилла, линия князей Ростовской и Болоховской земель. До Невского "патриоты" не дотянулись, а вот в Болоховской земле Даниил Галицкий отомстил за своё унижение ("злее зла честь татарская") в ставке Батыя. Отомстил он внушительно. Крепостные укрепления шести городов были срыты до основания, земля опустошена на 300 лет, и на пепелищах XIII века стояли замки польской шляхты XVI века. После мести Даниил "воздвиже рать противу татар". Мы сочувствуем Даниилу, но он воевал за чужие интересы, превратил Галичину в небольшое европейское королевство и приводил на неё одну иноземную рать за другой.

Наконец, как пусть сто - стопятидесятитысячное войско могло уничтожить поголовно население всех захваченных стран, исчисляемое в десятки миллионов? Несомненно, тотальное уничтожение населения и кровожадность монголов - всего лишь миф, давно опровергнутый историей, но продолжающий эту историю творить.

[4] Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизация сложных систем. М., 1994. В данной работе "обычные" приемы исторического исследования иногда пересекаются с теоретическими построениями по поводу той или иной методы. Наверное, иногда это окажется необоснованным. Но автору не удалось найти приемлемого сочетания двух подходов. Для методологов теоретизирование чем-то близко актуализированному комплексу неполноценности, порождаемому противопоставлением некоей элитарностью высокой теории и "попкультурой" обычных исследований. Для т.н. практиков теоретизирование комплекс скрытый, почти фрейдовский, так или иначе проявляющий себя в отображении прошлой реальности.

[5] Пригожин И. Философия нестабильности. // ВФ. No 6. 1991. С. 46.

[6] Пригожин И. Мы только начинаем понимать природу. // Краткий миг торжества. М., 1989. С. 50.

[7] См., например, Рашко Г. Иннокентий IV и угроза татаро-монгольского нашествия: послания Папы Римского Д. Галицкому и А. Невскому. // Символ. 1988. No 20. С. 29.

[8] Трехчленное деление монгольского войска при вторжение на вражескую территорию более подробно рассмотрено в главе "Северо-Восточная Русь и монголы в 1237-1238 гг."

[9] О половцах и мордве в монгольском войске достаточно подробно рассказывают европейские источники, выделяя их из основной массы войск. О принудительном наборе русских свидетельствуют русские летописи, кроме того, практически нет сомнений, что в походах монгольских войск принимали участие значительные отряды бродников, занимавших огромную территорию Венгрии до Волги и ставших одним из главных этнических субстратов Орды.

[10] Эта битва была единственным сражением, которое монголы проиграли в европейском походе.

[11] Клейн Л.С. археологические источники. Л., 1978.

[12] Ткачук М. Археология свободы. С. 173-177.

[13] См. подробнее: Bintliff J. The contribution of Annaliste structural History approach to archaeology // The Annales school and Archaeology. 1994.; Knapp B. Archaeology and Annales: time, space and change // Archaeology, Annales and Ethnohistory. Cambridge. 1992.

[14] Схема Исикавы, представляя собой во многом универсальный механизм описания проблемы, имеет один существенный недостаток - чем шире и глубже проблема, тем больший объем работы он а предполагает. Однако очень часто схема дает результаты (т.е появление нового, незамеченного ранее), даже при частичном ее раскрытии, особенно если части (аспекты) проблемы берутся с разных составляющих схемы. Кроме того, большинство собственно технических моментов истории XIII века так или иначе раскрыто в специальных монографиях и вынужденное обращение к уровню прямого анализа источника требуется только тогда, когда оно позволяет выйти впоследствии на более высокий уровень рассмотрения.

[15] Почему именно архитектура, а не, скажем, письменная культура или ремесло? Архитектура не только ярчайшее выражение единства материальной и духовной культуры. Как известно, монументальное строительство требует значительных ресурсов, в первую очередь финансовых. Для русского княжества XIII века финансовые ресурсы могли предоставить либо стабильно функционирующая система налогообложения податного населения в сельской округе, либо сборы с ремесленников и транзитной торговли. Здесь, безусловно, заключается и решение проблемы величины "выхода", который уходил в Орду. С другой стороны, изменение (или фиксация) типа архитектурного сооружения - всегда показатель менталитета как заказчика, так и зодчего. И если предпочтения заказчика тесно связаны с господствующим в местном сообществе социальным заказом, и принципы построения сооружения коррелируют с социальной структурой, господством либо отступлением традиции, то проекция внутреннего мира зодчего связана с развитием мировоззренческих концепций, завязанных в единый клубок представлений, искусства своего времени. История создания только одного храма - например, Николы на Липне, может вобрать в себя картину общественных отношений русских земель, их международных связей, философских концепций, художественных стилей и архитектурных форм, традиций и инноваций.

[16] Безусловно, существуют и другие варианты - общелогическое рассуждение, непротиворечивая версия, доказательство "от противного" и т.д., но все они требуют безусловного доверия предшествующим разработкам или полного предварительного анализа источников, без чего лишаются всей своей собственно доказательной базы.