Мониторинг начальных стадий этногенеза чеченского народа

(с) Хохлов Максим Дмитриевич, 1994

От автора: работу по обдумыванию теории этногенеза Л. Н. Гумилева автор начал в 1992 году с защиты на Географическом факультете МГУ курсовой работы по теме : "Этногенез народов Ладожско-печорской историко-культурной общности". Значительная часть ее, посвященная карелам, была показана К. Иванову, и заслужила, в основном, положительную рецензию.

В 1994 году была защищена курсовая работа 4 курса по теме "Мониторинг начальных стадий этногенеза чеченского народа", где была дана системная модель этногенеза, указаны закономерности периодичности пассионарных толчков в хронологическом и хорологическом планах, тут же приводилась верификация полученных данных на примере чеченского этноса. Результаты этой работы были представлены в ряде выступлений в 1995-1997 гг. В дипломной же работе автора по теме: "Опыт анализа развития антропосферы ( на примере флуктуации ее поля в ХVIII в.)" была сделана попытка перейти от понятия этносфера к антропосфере на основании методических подходов новой науки геономии и дано описание развития всех народов по оси пассионарного толчка ХVIII в.

Здесь приводится заключение к курсовой работе 4 курса "Мониторинг начальных стадий этногенеза чеченского народа" как оно было написано в 1994 году.

Автор выражает признательность профессору МГУ доктору географических наук Алексееву А. И., который был руководителем всех вышеперечисленных работ.

Ныне автор работает ведущим специалистом Института прокризисных исследований.

Заключение

А.С.Пушкин в своем произведении "Путешествие в Эрзрум" как бы мимоходом отмечает, что мол "долго еще будет витать над Кавказом зловещая тень Мансура". Если вы ознакомились с вышеприведенной работой, то поймете, что гений как всегда оказался прав. Для тех же кто сомневается в гениальности Первого русского поэта ниже специально приведены основные выводы, содержащиеся в этом труде.

Как показал анализ концепции этногенеза, для ее введения в широкий научный обиход существуют следующие объективные сложности. Во-первых необходимость логической редукции во многом интуитивных построений Л.Н.Гумилева, с последующим выходом на особый этнологический язык, в котором понятие факта заменяется системой факторных рядов. Во-вторых недостаточная проработанность понятийного аппарата, когда большинство терминов образно говоря размыто. И в третьих, что достаточно специфично, сложности этического плана, связанные вообще с проблемой поиска закономерностей эволюции антропосферы.

Автор попытался наметить пути выхода из первого затруднения, в связи с этим предложив системную модель этногенеза. В ней устанавливались связи между основными параметрами антропосистем:энергией, структурой т.н. управляющими системами. Забегая вперед надо отметить, что именно в этих терминах делалась попытка интерпретации исследуемого эмпирического материала.

Однако основным контраргументом по поводу теории этногенеза является ее недостаточная доказанность. Поэтому автор уделил этому вопросу особое внимание.

В ходе исследования была поставлена цель подтвердить истинность теории с помощью верного прогноза. Для этого была проанализирована пространственно-временная структура пассионарных толчков, найденных Л.Н.Гумилевым. В результате чего выявлена определенная периодичность их появления. В хронологическом плане она составила порядка 250 лет, хорологические же вертикальные пассионарные толчки как бы циркулируют в сорокаградусном секторе с условным центром в виде географического меридиана, имея при этом периодичность порядка 3600 лет. Горизонтальные же толчки располагаются всегда перпендикулярно гипотетическим вертикальным.

Таким образом появилась возможность впервые предсказывать пассионарные толчки за пределами временного промежутка, исследованного Л.Н. Гумилевым. Было установлено, что ближайший из них имел место в конце XVIII в. с локализацией порядка 10 градусов относительно географического меридиана. Дополнительно сверившись с контурами магнитного поля Земли, мы получили, что новый пассионарный толчок проходит по территории: Сомали, Йемена, Аравийских пустынь, Ирака, Армении, Азербайджана, Грузии, Чечни, Калмыкии.

Следующий же пассионарный толчок, теоретически, будет в начале XXI в. с локализацией порядка 100 градусов относительно географического меридиана.

Вышеприведенные выкладки дали возможность проследить по "горячим следам" начальные фазы этногенеза одного из молодых народов. А именно чеченского, т.к. своеобразие начальных стадий его развития заключалось во-первых в том, что он" стартовал" практически с нулевого энергетического уровня (что является все большей редкостью в связи с процессом информационного накопления), а во-вторых все время начала этногенеза находился под воздействием российского суперэтнического поля (что несомненно важно и для общей теории контактов, и для субъективного рассмотрения с руссоцентристских позиций).

В середине XVIII в. проточеченский этнос, как показало исследование, в энергетическом плане находился в состоянии гомеостаза. В его вертикальной структуре первичным звеном являлся тейп, в горизонтальной - тукхум. С точки же зрения стереотипов поведения - общество было традиционно.

Однако, как и прогнозировалось, в конце XVIII в. начали появляться первые признаки мутагенеза. Они вполне традиционно носили характер выделения из этнической структуры отдельных элементов с высоким уровнем биохимической энергии жизни. Таким опознаком в чеченском случае стал Шейх Мансур. Год его рождения (по косвенной датировке между 1760 и 1765) и принимаем мы оценочно за начало этногенеза чеченского народа.

Под влиянием индукции российского суперэтнического поля в начале XIX в. произошло резкое повышение пассионарного напряжения чеченского народа. Это выразилось в образовании довольно мощного имамата Шамиля, в котором с 1840 года основную роль играли чеченцы. В это время изменение структуры начало проявляться в борьбе старых и новых управляющих систем. При этом появляется, классическая для ранних стадий этногенеза, борьба между многовековой традицией и новым законом.

Однако этот энергетический всплеск не прошел даром. В конце XIX в. наблюдается значительное понижение пассионарного напряжения чеченцев. Оставшимся единичным пассионариям ничего не остается делать как искать убежища в одиночестве, что получило название абречества. В целом же ритмы колебания этнического поля чеченцев, в это время, почти полностью заглушены российскими. Во многом благодаря этому происходит значительное расширение этноконтактной зоны этих народов.

В XX в. вновь наблюдается увеличение энергии чеченского народа, что в совокупности с ужесточением (уменьшением лабильности) российской этнической системы приводит к острым коллизиям между двумя этносами. Однако репрессивные меры не смогли остановить неуклонного хода этногенеза чеченцев, а наоборот лишь усложнили субэтническую структуру этого народа.

В конце XX в. в исследуемом этногенезе теоретически предполагалась первая переломная точка перехода от скрытой фазы подъема к явной. Приведенные в третьей главе сведения о событиях 1989-1994 гг. в Чеченской республике очевидно подтверждают правильность такого заключения. В этот период завершается первый круг связей в приведенной нами схеме этногенеза. Под воздействием возрастающей уже более 200 лет энергии наконец то происходит коренное изменение управляющих систем. Следствием того, что в энергетическом плане пассионарии начинают превалировать над инертной массой, становится доминирование императива поведения, согласно которому этническая свобода является первейшей абсолютной ценностью и стоит любых жертв.

Что касается будущего развития чеченского народа, то можно предположить смену преобладающего императива поведения на: "Будь тем, кем ты должен быть !"с неизбежным последующим усложнением субэтнической структуры за счет территориальной экспансии. Очевидно, такой ход событий ставит на особый уровень проблему российско-чеченских межэтнических контактов или, говоря более конкретно, предъявляет повышенные требования к политике России в этом регионе.

Однако процессы этногенеза нельзя предотвратить или волюнтаристски регулировать. Подчиняясь закономерностям более высокого порядка, они ускользают от приложения воль отдельных людей. Следовательно, любые попытки обратить этногенез вспять будут неизменно оканчиваться неудачей. Кажется какую только политику не проводила Россия в отношении покоренных чеченцев, а результат был один - неуклонное повышение пассионарного напряжения этого маленького горского народа. Провалом окончились:

1. попытки загнать непокорных чеченцев в горы, обеспечивая им некую автономию, при вовлечении их элиты в систему российских отношений, как в экономическом, так и в культурном плане (политика, проводившаяся Российской империей);
2. ставка на силовое давление на чеченцев (первоначальная политика Советской России)
3. попытки "окультурить" горцев, насильственно переселяя их в этноконтактные зоны (мероприятия 60-70-х гг. XX века)

Совершенно очевидно, что полным провалом, с этнологической точки зрения, окончатся акции и середины 90-х годов XX века. И это закономерно, потому что без понимания этногенетических процессов межэтнические проблемы в любом государстве не решить.

Обычно это "понимание" во многом сводится к интуиции тех или иных политиков. Однако, теперь, этнология дает возможность создать строго научно обоснованный базис национальной политике государства. Причем смысл последней будет не в прямом влиянии на те или иные этногенетические процессы, а в активном приспособлении к реалиям эволюции биосферы.

Теперь зададимся вопросом: "А может ли этнология предложить уже сейчас выход из чеченского кризиса?", тем самым ответив на один из на сущнейших вопросов, волнующих Россию на протяжении более 200 лет. Очевидно, что ответ следует искать в общей теории этнических контактов между этносом гегемоном и молодым, развивающимся народом.

Как показывает практика положительным для первого итог этого контакта может быть в двух случаях:

1) при уничтожении молодого этноса, что желательно делать во время переходных (кризисных) точек этногенеза (здесь градация представляется от полного физического истребления членов этноса до более "мягких" форм, выражающихся в разрушении управляющих систем этноса (например лишение контакта с материнским ландшафтом и т.д.) Примером здесь являются отношения колонистов и индейцев на территории нынешних США, а также римлян и дакков в первых веках нашей эры.

2) при изменении знака этнической комплиментарности с отрицательного на положительный (здесь градация представляется от привлечения элиты на свою сторону до принятия народом веры и ценностей этноса гегемона). Аналогия в этом случае прослеживается во взаимоотношениях Западной Европы и Литвы в средние века, а также в отношениях между Новгородом (шире русскими) и карелами.

Очевидно, что второй путь более предпочтителен, так как вместо конфронтации, вызывающей неминуемое понижение пассионарного напряжения обоих этносов, он ведет к той или иной степени объединения этнических полей,а следовательно происходит увеличение их силы. Особенно он благоприятен для этноса гегемона, т.к. предоставляет возможность "откачивать" недостающую ему энергию из молодого этноса.

Что же касается вопроса о практическом осуществлении данной модели этнического контакта, то в этом вопросе этнология уступает приоритет этнополитике и считает свою функцию по предупреждению о будущем развитии этносферы завершенной. А нам лишь остается обратиться к тому,с чего мы начинали эту работу,т.е. к продолжению исследований по созданию логической макромодели эволюции этносферы.