Пассионарная депрессия

С.И. Шаповал

E-mail: shapoval@micex.com.

Впервые опубликовано на сервере Gumilevica 12 января 2003 г. На конкурс поступила 4 апреля 2002 г.

Из Заключения комиссии о награждении и поощрении участников конкурса научных и студенческих работ, посвященного 90-летию со дня рождения Л.Н. Гумилёва

3. Комиссия, основываясь на п. 4.6 ⌠Положения о конкурсе■, сочла возможным поощрить авторов лучших работ, которые не были объявлены победителями, дипломами и ценными призами:

Сергея Ивановича Шаповала (Московской Межбанковской Валютной Биржи, эксперт) за этнологическое исследование ⌠Пассионарная депрессия■. В работе предложен вариант реализации прогностического потенциала пассионарной теории этногенеза на примере Российского суперэтноса (на период до 2008 г.), полученный на базе эмпирического обобщения научного наследия Льва Николаевича. Автор детально анализирует Гумилевские описания депрессионного периода, взятых из исследования этногенеза нескольких суперэтнических систем. При этом пассионарная депрессия рассматривается как некая добавка ⌠к последним годам надлома, однако корректнее определяемая как буферный, промежуточный период, ⌠не относящийся ни к третьей и ни к четвертой фазам этногенеза■. Участник конкурса награждается дипломом участника и поощрительным призом - книгой Л.Н. Гумилёва ⌠Древняя Русь и Великая степь■ (в 2 томах) с девизом ⌠за попытку раскрытия прогностического потенциала пассионарной теории этногенеза■.

⌠Поскольку процесс этногенеза является природным процессом, как таковой, он не зависит от воли отдельных людей. Однако практическое использование этнологии предусматривает прогнозирование общего хода процесса этногенеза подобно тому, как это делается в метеорологии применительно к климатическим явлениям. Этнологический прогноз точно так же позволяет предвидеть развитие процесса и дает возможность принятия решений, необходимых для достижения желаемого результата или предохранения от возможных ошибок...■ [+1]. Суждение сформулировано Л.Н.Гумилевым достаточно категорично, хотя содержит лишь предположение о будущем использовании части собственного научного наследия, прогноз на получение прогноза. Среди растущего числа работ, так или иначе опирающихся на идеи ученого, прогнозов, способных повлиять на какое-либо решение, пока не появлялось, но начинать заниматься формализацией предсказательного потенциала теории этногенеза неизбежно придется. При условии, конечно, веры в истинность суждения основоположника.

Приемлемым и вполне самодостаточным в деле построения прогноза способен стать развитый Л.Н.Гумилевым принцип исторической диахронии. Недаром в диахроническом сравнении процессов этногенезов историк видел главную задачу этнологии [+2], решение которой сулят перспективы как познавательные, так и практические [+3]. Перспективы практические нетрудно увязать именно с прогнозированием, рассуждая следующим образом. Прогноз имеет целью описание предполагаемого хода изменений в менталитете и поведении общности людей, проявлением и результатом которого будет событие или последовательность взаимосвязанных событий. В свете теории Гумилева, своеобразные намеки на будущее можно отыскать в прошлом, используя закономерности этнической истории. Для установления диахронии этническая целостность, находящаяся в настоящее время в некой точке определенной фазы этногенеза, сопоставляется с рядом прочих этнических целостностей, у которых и та же фаза и, соответственно, та же точка развития уже остались в прошлом. Так как у этих последних момент, диахронный современности, в свое время был отправным для последующих, зафиксированных историей, событий и изменений, сегодняшний прогноз на будущее должен представлять из себя анализ вариантов подобных свершившихся сценариев.

Наибольшую интригу с точки зрения реализации идеи являет собой, естественно, ⌠называние будущего■ родной страны. Сделанное Л.Н.Гумилевым в конце 70-х годов и часто цитируемое предсказание ⌠России еще предстоит пережить инерционную фазу...■ [+4], а также некоторые другие его замечания дают право утверждать, что в настоящее время страна может находиться либо в завершающей стадии фазы надлома, либо в самом начале инерции. Чтобы прогноз отвечал заявленному критерию практичности, диахронию желательно соблюсти на предельно коротком отрезке времени и с максимально возможной детализацией произошедшего. Поэтому для более точного определения исторического возраста необходимо определиться с коллизиями нашего самого последнего прошлого, которым предстоит искать диахронические параллели в мировой истории или, другими словами, ответить на вопрос: от какой даты в этом прошлом вести отсчет к сегодняшнему дню? Гумилев определяет господствующий поведенческий императив фазы надлома слоганом ⌠Мы знаем, мы знаем, все будет иначе!■ [+5]. Надлом в России начался в XIX веке. Историк об этом времени уже не писал, но можно допустить, что указанный императив проявлялся через теократические искания александровской эпохи, восстания и протесты, активизацию в соответствующем направлении русской мысли. Появилась и, трансформируясь, укреплялась подходящая идеология. Она пришлась ко времени и к месту, так как научно, или псевдонаучно, оправдала не всегда осознанные чаяния. Идеологически обоснованное мироощущение отчасти диктовало своим носителям нормы и принципы поведения, приведшие к известным событиям большей части XX века. Но в его последние десятилетия существовавшие долгое время установки начали терять свою силу из-за их все более увеличивающегося несовпадения с требованиями жизни, свидетельствующей, по видимому, о том, что сила почти двухвековой тенденции иссякает и подоспел момент отбросить изжившие себя стереотипы. Де-юре это произошло в 1991 году. Однако, за прошедшее после этого года время русский вариант фазового императива ⌠мы наш, мы новый мир построим■ окончательно не умер, и, наверно, лучше воздержаться от утверждений о том, что, к примеру, современная активность сторонников коммунистической идеи после 91-го является всего лишь поведенческим рудиментом. С другой стороны, отказ от имеющих столетние корни традиций не мог произойти за очень короткое время, и явные предпосылки событий 1991-го можно искать в 1985, так же знаковом, году - именно тогда многое в жизни начало изменяться в ускоренном темпе. Пусть 85-й станет нижней границей, тогда диахрония с соответствующим неизвестным пока прошлым каких-то иных стран будет устанавливаться для России периода от 1985 года по настоящее время.

Выкарабкивание из надлома и переход к цивилизации (именно ⌠цивилизация■, по Гумилеву, служит синонимом инерционной фазы), бывало, занимали жизнь не одного поколения людей. Процесс этот плавный, не всегда имеющий четких временных границ, но из текстов, таблиц, схем Л.Н.Гумилева можно узнать, когда он имел место в истории различных стран и народов. Например, в Древнем Израиле он пришелся на первую половину VI в. до н.э., в Древней Греции - на вторую половину II в. до н.э., у Древнего Китая - на последнюю четверть III в. до н.э., Древнего Рима - на вторую половину I в. до н.э. В Иране - это первая половина III в. н.э., в Византии и у славянских народов, в т.ч. Руси, - середина IX в., Средневековом Китае - середина X в., у Христианского мира (большой части европейских этносов) - XVI - XVII вв. Как уникальна в целом тысячелетняя жизнь отдельного этноса, так абсолютно индивидуален любой эпизод этой жизни. Не составляют исключения и исторические периоды названных и многих неназванных стран. Не удивительно, что соответствующий событийный ряд, на первый взгляд, дает немного шансов выявить какие-либо полезные закономерности, установить желаемую диахронию с современной Россией и взяться за прогнозирование. Но ⌠немного шансов■ - это сколько? ⌠Роль пассионарности в этногенезе меньше 25 процентов ...■ - писал Л.Н.Гумилев в статье "Биосфера и импульсы сознания", и величина эта достаточна, чтобы побороться с возникающими трудностями.

Сколько стран - столько сценариев развития событий. Решение проблемы установления диахронии сводится к элементарному действию - дотошному мониторингу обширного соответствующего исторического материала, в чем, видимо, Л.Н.Гумилев и видел познавательные перспективы решения главной задачи этнологии. Действительно, некоторая схожесть даже на коротких, в несколько десятков лет, временных отрезках в сюжетах присутствует. Правда, не тотально у всех: по степени совпадений исторические сценарии можно было бы разделить на группы. Событийные перипетии выхода из надлома и входа в инерцию ряда стран, составляющих одну из таких групп, оказались настолько сравнимы с российской новейшей историей, что стало возможным поверить в диахронию, достаточно краткосрочно-подробную и потому удовлетворительную для конкретно-практичного прогноза. Речь идет, судя по всему, об аномальном для процесса этногенеза случае и, притом, настолько редким, что Л.Н.Гумилев посчитал необходимым специально его отметить в книге ⌠Конец и вновь начало■ [+6]:

⌠... Я сказал сейчас о переходе Византии в инерционную фазу как о чем-то само собой разумеющемся. А это не так, вернее, не совсем так, поскольку вероятность перейти из одного состояния в другое есть всегда. Но в этногенезе, как и в каждом природном явлении, вероятность состояния - еще не предопределенность. В надломе обычно бывает короткий период депрессии - разгула субпассионариев. Надо суметь его пережить, чтобы войти в инерционную фазу. В Византии с этой задачей справился Василий Македонянин, в Риме - Октавиан Август, в Древнем Китае - Лю Бан, основатель династии Хань, во Франции - Людовик XIII ...■ .

Обращает на себя внимание утверждение историка ⌠В надломе обычно бывает короткий период депрессии■. Другими словами, те изменения, которые в перечисленных государствах произошли до начала правления указанных исторических деятелей, следует отнести к последним годам фазы надлома Византии, Франции, древних Рима и Китая. Причем, именно к последним годам надлома, потому как Л.Н.Гумилев однозначно связывает приход к власти Василия, Августа, Лю Бана и Людовика XIII с началом следующей - инерционной - фазы. Однако, если данный ⌠короткий период депрессии■ принадлежит надлому, то возникают противоречия между данным утверждением и соображениями ученого, высказанными в других работах, да и в той же книге ⌠Конец и вновь начало■.

Василий Македонянин стал правителем Византии в 867 году. Индикатором фазы надлома в этой стране было иконоборчество: ⌠В Византии аналогичный творческий период (надлом - С.Ш.) - победы исаврийской династии и иконоборчество■ [+7]. ⌠... в 842 году иконоборчество было отменено. Все споры угасли, и началась четвертая фаза этногенеза - инерционная■ [+8]. Вопрос: когда закончилась в Византии фаза надлома - в 842 г. или в 867 г.?

Людовик XIII начал самостоятельно править Францией в 1617 году. Индикатором фазы надлома здесь были Реформация и Контрреформация: ⌠В Европе эта фаза (надлома - С.Ш.) совпала с эпохой Реформации, великих открытий, Возрождения и Контрреформации■ [+9]. В главе ⌠Пассионарный надлом во Франции■ книги ⌠Конец и вновь начало■ [+10] говорится: ⌠Самый показательный пример - Франция, где посадили на престол Генриха IV Французского (в 1593 - С.Ш.). ... большинство населения заявило: ⌠... если король изменит свою религию, то мы его поддержим■. Он ответил: ⌠Париж стоит мессы■, - и стал католиком. ... Все стало тихо и спокойно. ... На этом кончилась трагедия...■ Вопрос: когда закончилась во Франции фаза надлома - в 1593 г. или в 1617 г.?

Несколько иные вопросы ставят Древний Китай и Древний Рим.

Фаза надлома ⌠в Древнем Китае - это эпоха семи ⌠Воюющих царств■. ... Цинь, со своей доктриной легизма, покорила в III в. до н.э. весь Китай себе на беду. ... при первом же удобном случае - всеобщее восстание народа, ... это произошло с царством Цинь в 207 г. до н.э. ... обескровленный Китай было легко объединить первому же способному на то претенденту. Таковым оказался крестьянин Лю Бан, давший империи, построенной на руинах, наименование Хань■ [+11]. Империя Хань - это уже инерционная фаза этногенеза [+12].

Фаза надлома в Древнем Риме: ⌠В Риме это было время завоеваний Мария, Суллы Помпея и Цезаря, а также гражданских войн■ [+13]. Гражданские войны закончились в 30 г. до н.э., пришедший ко власти Октавиан Август навел порядок, а со временем его правления Л.Н.Гумилев, как уже говорилось, связывает начало инерционной фазы.

Все просто и непротиворечиво: в Древнем Китае фаза надлома закончилась в 207 г. до н.э. и началась инерция, в Древнем Риме ⌠смена вех■ произошла в 30 г. до н.э. Но когда же был этот самый ⌠короткий депрессионный период■? В надломе, утверждает Л.Н.Гумилев. Значит, в Китае - за какое-то время до 207 г. до н. э., в Риме - до 30 г. до н.э. За какое конкретно? Сначала - ответ на этот вопрос.

Начало древнекитайской ⌠эпохи воюющих царств■ - 481 (по другим источникам - 475, 464) год до н.э. Завязавшиеся войны привели к тому, что из множества существовавших на территории Китая царств и княжеств остались несколько сильнейших. Они и повели борьбу за господство над всей Поднебесной. Победителем долгого жестокого соперничества стало западное царство Цинь; Китай впервые в своей истории был объединен. Случилось это в 221 г. до н.э., потому ⌠эпоха воюющих царств■ датируется историей 481 - 221 гг. до н.э. Тяжесть этой эпохи Л.Н.Гумилевым объясняется прохождением древнекитайским суперэтносом фазы надлома, индикатором которой надо считать междуусобные войны. Если буквально следовать указаниям ученого и идентифицировать ⌠эпоху воюющих царств■ с надломом, то окончание данной фазы правильнее определить 221 годом до н.э. И действительно, с воцарением династии Цинь развитие Китая пошло в совершенно иной плоскости, тенденция - борьба царей за главенство - угасла, междуусобие завершилось. Так что вернее будет датировать фазу надлома в Древнем Китае 481 - 221 гг. до н.э., началом инерционной фазы действительно считать 207 г. до н.э., а искомый короткий период депрессии связать со временем правления централизованным Китаем династией Цинь, т.е. с 221 по 207 гг. до н.э.

Можно продолжить заниматься буквоедством и в определении аналогичного периода в истории Древнего Рима. По Л.Н.Гумилеву, надлом в Древнем Риме - завоевательные походы под водительством полководцев от Мария до Цезаря и, одновременно, гражданские войны как продолжение другими средствами политической борьбы за единоличную власть наиболее популярных и активных римлян, в первую очередь все тех же полководцев от Мария до Цезаря. Не затихали войны и после Цезаря, последующие события в римской истории создавали другие яркие персонажи, но Л.Н.Гумилев свою линию фазы надлома ⌠в лицах■ обрывает на Цезаре. И это понятно. Как известно, еще с конца II в. до н.э. многие полководцы грубо и вольно обращались с республиканскими установлениями Рима, но именно Цезарь своими ⌠Жребий брошен■ положил конец Римской республике, хотя императорский строй (принципат) установился только при Октавиане Августе. В 45 г. до н.э. Гай Юлий Цезарь, разгромив своих противников, вступил в Рим, где стал единовластным правителем. Стиль, форма, цели его короткого правления абсолютно противоречили существовавшим ранее традициям. А на окончательное изменение старого порядка вещей и закрепление новых реалий Древнему Риму понадобилось около полутора десятка лет - с 45 по начало 20-х гг. до н.э. Тот самый короткий период упадка и разгула субпассионариев.

Теперь - к Византии и Франции.

В Византии в 843 г., где-то через год после смерти царя Феофила и прихода ко власти регентов-иконопочитателей, правительство созвало собор, на котором было объявлено торжество православия: вековая эпоха иконоборчества завершилась. Несколько лет дворцовых интриг - и законный наследник Михаил, достигая совершеннолетия, восходит на престол. За свой образ жизни, который не мог не отражаться на делах государственных, Михаил III получил прозвище Пьяница. В 867 г. он был убит. Императором стал его приемный сын Василий, положивший начало новой династии правителей Византии и конец достаточно постыдному и тяжелому недолгому периоду в истории империи с 842 по 867 гг.

⌠Все стало тихо и спокойно■, - написал Л.Н.Гумилев о Франции после 1593 года. Ничего себе спокойно! Впереди - около полувека стольких событий, таких личностей, такой страсти! Но Л.Н.Гумилев прав. Он ведь имел в виду вовлеченность в процесс всего народа, а во Франции религиозные войны прошлись по всем. Но после 1593 г. активность французов действительно спала, историю в основном стала творить сравнительно небольшая группа политиков и околополитической публики. С трудом, медленно, но последовательно ситуация начала выправляться только после прихода в 1617 г. Людовика XIII, или даже в связи с назначением Ришелье премьер-министром (1624 г.).

Поправка на оговоренный Л.Н.Гумилевым депрессионный период снимает все недоумения. Там, где можно выискивать противоречивые утверждения, оперировавший большими временными лагами историк, видимо, пренебрег несколькими десятилетиями, обоснованно полагая, что с точки зрения событий смена одной фазы на другую чаще всего имеет очень условный и невыраженный характер. В переходе от надлома к инерции Л.Н.Гумилев заметил редко встречающуюся закономерность, кратко помянул ее и счел это достаточным. И кто знал, что Россия, судя по всему, вляпается в эту депрессию - очень непродолжительную в тысячелетней истории, но способную покрыть собой значительную часть срока человеческой жизни.

Л.Н.Гумилев приписал депрессионный период к последним годам надлома, однако корректнее определить его как буферный, промежуточный, не относящийся ни к третьей и ни к четвертой фазам этногенеза. Проблема не в терминах, не в навешивании ярлычка, а в выяснении истинности теории через ее тестирование диахронией и прогнозированием. Ведь не секрет, что сам автор теории ошибался, когда в 1990 году говорил: ⌠Горбачев - это Август, который сейчас наводит порядок■ [+14]. С точки зрения диахронии близко, но абсолютно неверно.

Не столь скоропалительные и потому прагматичные выводы есть надежда получить вследствие более строгого позиционирования России (периода 1985 г. - по наст. время) в ряду пассионарных депрессантов - Византии (842 - 867 гг.), Древнего Рима (45 - 30 гг. до н.э.), Древнего Китая (221 - 207 гг. до н.э.), Франции (1593 - 1617 гг).

Последние шестнадцать лет российской истории у всех еще свежи в памяти. А вот для предметного анализа остальных периодов представляется уместным дать их конспективное описание, одного за другим. Во избежание потери связи времен и ради лучшего понимания произошедшего, имеет смысл предварить историю каждого периода изложением предшествующих событий. Пусть такой краткий пересказ общеизвестных фактов будет называться ⌠Предыстория■, а основная часть, непосредственно подлежащая установлению диахронии, ⌠Период■. (Очередность стран соответствует той, какая дана у Л.Н.Гумилева в процитированном абзаце о депрессии.)

Власть императора в Византии не была наследственной. Переход ее к новому государю во многом зависел от позиции представителей высшей знати, армии, духовенства, а иногда и от симпатий простых жителей Константинополя - столицы Восточно-Римской империи. Для того, чтобы обойти этот порядок и сохранить трон за своими потомками, государи прибегали к институту соправительства, т.е. короновали сыновей как младших соучастников своей власти. Подобные меры не всегда достигали цели. Традиции старого Рима, согласно которым даже высшая власть была лишь ⌠магистратом■ (должностью на службе у подданных), оказались чрезвычайно живучи и оставляли простор для узурпаторства.

Придя ко власти в 717 году, основатель исаврийской династии Лев III начал проводить отвечающие насущным государственным потребностям масштабные реформы - административные, судебные, военные. Успех этих реформ, а также победы над наиболее опасными внешними врагами - арабами, способствовали усилению Византии. Но важнейшим событием правления Льва III стало возникновение иконоборческого движения. На втором десятилетии своего правления Лев Исавр устроил своего рода революцию: эдиктом запретил иконопочитание и тем самым инициировал продолжавшееся более столетия ⌠дело о низвержении икон■. Кроме иконопочитания, иконоборчество ударило по некоторым другим важнейшим основам христианского вероучения, затронуло обряды и формы богослужения. Надо отметить, что за предыдущие века византийцы свою веру выстрадали, страсть к любомудрию глубоко вошла в их души, богословские истины стали родными и кровными. Византийцы приобрели привычку за веру бороться. Иконопочитание вошло во всеобщее употребление еще в IV веке и выдвинутый императором Львом III лозунг - ⌠кто за почитание икон и мощей, тот против трона и державы■ - был предельно всем ясен и достаточен для размежевания общества на иконоборцев и иконопочитателей. Последних подавляли. Все слои населения были вовлечены в противостояние. Ему сопутствовали казни, пытки, ссылки, конфискации имущества. Закрывались монастыри, монахов насильственно зачисляли в войско, монастырские сокровища переходили в государственную казну. В середине века, уже после смерти Льва III, иконоборческий спор особенно обострился. Константинопольский собор 754 года, объявив еретиками всех ⌠древопоклонников■, подтвердил государственную идеологию иконоборчества, чем спровоцировал новую волну репрессий против сторонников поклонения иконам. Облегчение для иконопочитателей наступило в правление императрицы Ирины. Ее хлопотами в 787 году в Никее был собран Седьмой Вселенский Собор, который отверг иконоборчество, а христианскую обязанность чтить иконы подтвердил. Оттепель для иконопочитателей закончилась в самом начале IX века. В 802 году Ирина была низложена своим ближайшим окружением, сослана, взята под надзор и вскоре скончалась. Борьба с иконами возобновилась. Этот второй этап был лишен прежнего ожесточения, одушевление иконоборческой идеей падало, а равнодушие к официальной идеологии росло. При дворе Феофила, последнего императора иконоборческой эпохи, многими делами уже заправляли люди - носители новых, враждебных господствующей системе, веяний. В первую очередь это относится к супруге Феофила императрице Феодоре, которая в 843 году, почти сразу по смерти мужа, окончательно восстановила иконы.

К началу 40-х годов IX века Византия являлась одним из могущественных государств своего времени. Религиозные смуты благополучия золотой Византии, конечно, не прибавляли, но свой внешний блеск, военное могущество, территориальное великодержавие и огромную внутреннюю духовную силу страна сохраняла. Император Феофил, правивший с 829 по 842 гг., прослыл приверженцем правосудия и стражем гражданских законов, государем ответственным и строгим, человеком религиозным, ярым сторонником иконоборчества. Порядок в стране и законность он поддерживал. А вот в войнах Феофилу не было успеха. Борьба с арабами тянулась с перерывами весь срок его правления и в целом была для Византии неудачной. В 838 году Феофил тяжело заболел; болезнь мучила его до самой смерти и повлияла на последние решения. Готовилась контриконоборческая реформа, а император то ли он не имел об этом должного представления, то ли был уже не в силах помешать идейному перевороту. Перед самой своей смертью Феофил приказывает за приверженность к иконопочитанию умертвить важного сановника, и в то же время отдает распоряжения о регентстве, в состав которого входят не скрывающие своих убеждений иконопочитатели. Умер Феофил в 842 году.

В самом конце правления императора Феофила иконоборческая идея силы уже никакой не имела. Ни в народе, ни в тех военных частях и провинциях, которые традиционно служили оплотом господствующей идеологии и системы. Не имело корней иконоборчество и в высших классах византийского общества. Сановники и их подчиненные, конечно, стояли на стороне правительственной веры, но в неофициальной обстановке были иконопочитателями. Самые близкие императору люди также кланялись иконам, однако Феофил не изменял доставшейся ему системе и сохранил ее до своей смерти, которая случилась в январе 842 года. Сыну и законному наследнику Феофила Михаилу III было только три года, поэтому руководство страной взяли на себя его опекуны. Вдовая императрица и мать наследника Феодора, ставшая во главе регентства, сразу взяла курс на религиозную реформу. В этом ее поддержали другие три члена регентского совета. (Чуть позднее совет расширится за счет Варды, брата Феодоры). Им пришлось применить решительные меры по отношению к видному деятелю иконоборческой партии Иоанну Грамматику, занимавшему в то время патриаршую кафедру и, естественно, не согласному с действиями новой администрации. Патриарх Иоанн VII не стал вступать в борьбу, удалился в предписанный ему монастырь, а правительство смело вступило на путь реформ. На соборе 843 года патриархом был избран известный борец за православие монах Мефодий и, самое главное, 11 числа марта месяца почитание святых икон было официально восстановлено. Церковная реформа 842-843 гг. соответствовала желаниям большинства населения империи и была им поддержана. Последующий период времени продолжительностью чуть более десяти лет можно охарактеризовать как относительно спокойный. Во всяком случае, чего-либо значительного и противоречащего определению ⌠стабильное развитие■ места в истории Византии не имело. Обширным государством императрица Феодора управляла умно и умело. При Феодоре начался подъем монастырей, развитие получила система образования, в чем была немалая заслуга Варды - способного и ответственного государственного чиновника. Но вот с одной из основных своих обязанностей - воспитание будущего монарха - ни Феодора, ни Варда, ни остальные регенты явно не справились: Михаил рос безответственным и испорченным человеком, крайне не способным к управлению государством. В середине пятидесятых годов между членами регентства начались распри, в результате которых жертвами Варды пали Феоктист - канцлер, ближайший к императрице придворный (убит в 855 г.), и сама Феодора (в 856 году отправлена в монастырь). Освободившись в 856 году от юридической опеки, Михаил III Пирфирородный принес на престол все те пороки, которые развивались в нем с младых ногтей. Судьба страны императору-пьянице была безразлична, управление сосредоточилось в руках группы временщиков во главе с Вардой. Постепенно государственные дела стали приходить в расстройство. Расцвели коррупция, беззаконие, злоупотребление властью. Фаворитизм монарха способствовал казнокрадству; опора государства - войско - было ущемлено в жаловании. Налоги собирались неправедным образом, законотворчество провоцировало путаницу. В обществе - падение нравов. Церковная политика, а именно смещение действующего патриарха и замена его Фотием в 857-858 гг., породила к жизни две противоборствующие партии, рассорила Византию с Римом и положила начало разрыву отношений Церквей Востока и Запада. В начале 60-х гг. начинается стремительный взлет любимца судьбы Василия, родом из Македонии. Став первым человеком при императоре, он сумел убедить Михаила III, что кесарь Варда имеет виды на трон и в апреле 866 года этот политический долгожитель был убит. Степень привязанности Михаила к Василию была столь велика, что монарх усыновляет этого человека и объявляет его своим соправителем. Но симпатия Михаила оказалась недолговечной, у него появился другой фаворит. Неблагоприятного для себя развития событий Василий не допустил: сентябрьской ночью 867 года император Михаил III Пьяница был зарезан группой заговорщиков. Василий Македонянин, перешагнув через труп, по праву соправительства и силы занял трон, став первым в самой славной династии, какая только была в Византии.

С VI в. до н.э. форму управления собственным государством римляне именовали ⌠народным делом■ - res publica. Граждане Римской республики ежегодно посредством выборов приглашали достойных на служебные должности, включая две высшие - консульские. ⌠Достоинство■ кандидата на то или иное место напрямую зависело от толщины его кошелька, поэтому руководящие кадры в Древнем Риме черпались из высшего сословия - нобилитета, который складывался из потомственных аристократов - патрициев, а с III в. до н.э. также и из обогатившихся представителей простого люда - плебеев. Отлаженный государственный механизм, сильнейшая армия обеспечили Риму к концу II в. до н.э. внешнее могущество и внутреннее процветание.

Но в силу многих причин система начала давать сбои. Первыми это поняли вожди армии: их обнищавшие солдаты больше на могли воевать и требовали земли. Аграрная реформа братьев Гракхов 133 - 121 гг. до н.э. провалилась. Республиканские институты начинают чем дальше, тем больше игнорироваться; в римскую чернь проникает дух неповиновения; общество раскалывается на две ненавидящие друг друга партии оптиматов и популаров, или просто ⌠сенат■ и ⌠народ■; политики, маневрируя в расчетах на поддержку войска и одной из двух появившихся сил, начинают стремиться к абсолютному лидерству. Реформатор армии и победоносный полководец Гай Марий добивался политического авторитета через ⌠отстаивание народных интересов■, но был непоследователен: в 100 г. до н.э. популары были разгромлены, а сенат торжествовал победу. Чашу весов на сторону народного дела в 91 г. до н.э. начал успешно склонять Ливий Друз, выступавший за распространение прав римского гражданства на италийских союзников. В 88 г. до н.э. соответствующий закон был принят и Италия успокоилась. Но в самом Риме недовольная аристократия выдвинула вперед полководца Корнелия Суллу и пошла кровавым боем на популаров. Окончательно восстановить господство нобилитета Сулле удалось лишь в 79 г. до н.э., однако и новые - диктаторские - порядки оказалась непрочными. После смерти Суллы возобновились внутренние смуты - за власть, за отмену законов диктатора. В конце 60-х гг. до н.э. оправилась от поражения народная партия, Сергий Каталина организовал заговор, поднял разорившихся крестьян на восстание и - потерпел поражение. Другим вождем знать еще с 70-х гг. признавала соратника Суллы Гнея Помпея. В 62 г. до н.э. этот полководец вернулся в Рим после завоевательных походов Малую Азию и Сирию и распустил свое победоносное войско, пообещав ветеранам, что добьется выделения им земельных наделов. Сенатская партия, с некоторых пор начавшая бояться популярности Помпея, встала в оппозицию к его требованиям. Вражда сената толкнула Помпея в 60 г. до н.э. к заключению антисенатского союза с лидером популаров Гаем Юлием Цезарем и богатейшим римлянином Крассом (погиб в 53 г. до н.э.). Каждый из участников союза преследовал собственные цели. В 59 г. до н.э. триумвират провел Цезаря в консулы, Цезарь провел закон о наделении землей воинов-ветеранов и неимущих. По окончании консульства в 58 году до н.э. Цезарь получил в управление северные провинции (Галлию) и целым рядом удачных походов за семь лет распространил римскую власть на всю эту обширную, населенную воинственными племенами, территорию. Здесь он основывал переселенческие колонии и давал землю отставным военным и беднякам, т.е. проводил политику популаров. Сенату это не нравилось: он потребовал от Цезаря оставить наместничество. Тот отказался и январской ночью 49 г. до н.э. вместе с одним из своих легионов переправился через границу, отделявшую Галлию от центральной Италии. Занявшему сторону сената Гнею Помпею было поручено остановить вторгнувшиеся вооруженные силы. Началась гражданская война 49 - 45 гг. до н.э., в ходе которой Цезарь победил и Помпея (убит в 48 г. до н. э.) и его сторонников. В 46 г. до.н.э. Цезарь вернулся в Рим, где был принят с высочайшими почестями и назначен на 10 лет диктатором (высшим должностным лицом, которому в ситуациях, признаваемых чрезвычайными, придаются огромные властные полномочия). Однако, ему пришлось еще ненадолго отлучиться в Испанию для того, чтобы победить сосредоточившихся там последних своих противников. В 45 году до н. э. Цезарь окончательно прибыл в Рим.

Несмотря ни на что, мировая империя римлян к середине I в. до н.э. продолжала обладать огромной прочностью. Легионы своих боевых навыков не теряли, из покоренных провинций в метрополию стекались богатства, достойных противников или конкурентов у этого государства не было. Но вековой кризис свое дело сделал. Общество было расколото: по идейным мотивам, по симпатиям-антипатиям к тем или иным лидерам, по соображениям корысти и личной выгоды. От ⌠народного дела■ осталось одно пустое имя, хотя внешние формы республики сохранялись.

Возвратившегося в 45 г. до н.э. домой Гая Юлия Цезаря народ и сенат встретили невиданными ранее почестями, нарекли отцом Отечества и пожизненным диктатором. За короткое время в его лице были соединены все важные должности военной и гражданской власти. Льстецы не раз пытались провозгласить Цезаря царем, но, зная, как ненавистен этот титул гражданам Рима, он неизменно отвергал его, хотя внешних форм проявления монаршего достоинства не чурался. Что касается государственных дел, то властелину пришлось браться за самые разнообразные дела - от наведения порядка во времяисчислении до основания новых колоний. Человек выдающихся способностей, Цезарь знал что делал: он быстро хоронил вековые республиканские традиции, а укрепляющуюся, новую для Рима, форму власти использовал не только для удовлетворения своих амбиций, но и для проведения назревших реформ. Проблем у государства, однако, оставалось много, и их наличие можно было легко увязать с фактом отступления от бывших ранее порядков. Что и сделали теряющие власть сенаторы и аристократы, часть которых во главе с давними врагами Цезаря Марком Брутом и Гаем Кассием, в марте 44 г. до н.э. организовали убийство пожизненного диктатора. Вопреки расчетам заговорщиков, массы не поддержали их действий, а наоборот, пожелали отомстить убийцам - Брут, Кассий и остальные бежали из города. Власть и наследство диктатора поспешил прибрать к рукам соратник Цезаря консул Марк Антоний, но вскоре в Рим прибыл другой претендент - внучатый племянник и приемный сын Цезаря 18-летний Гай Октавиан. Около года продолжались междуусобицы среди цезарианцев и, в конце концов, ветераны походов Цезаря уговорили своих полководцев помириться, чтобы вместе отомстить знати за убийство вождя. В ноябре 43 г. до н.э. Антоний и Октавиан вместе с командующим одной из римских армий Лепидом заключили союз трех (триумвират) и до конца года занимались ⌠восстановлением порядка■, что на деле означало массовое истребление политических противников, а также жестокий грабеж населения для пополнения казны. Получив средства, Антоний и Октавиан в 42 г. до н.э. предприняли поход против стоящего в Македонии войска Брута и Кассия. Осенью того же года Цезарь был отомщен: республиканцы потерпели поражение, Кассий и Брут покончили собой. Из врагов триумвирата теперь оставался только Секст Помпей (сын Гнея Помпея) со своим мощным флотом, окончательно победить которого после многих перипетий удалось только в 36 г. до н.э. Но будучи еще в силе, Помпей доставлял массу беспокойства Октавиану и Антонию, в частности, тем, что блокировал доставку продовольствия в Рим и вмешивался в произведенный триумвирами в 40 г. до н.э. раздел империи. Разделавшись с Помпеем, Октавиан в 35 г. до н.э. выступил против нарушившего договор триумвира Лепида и наказал его. А Антоний в это время (36 - 34 гг. до н.э.) ходил трудными походами против парфян и армянского царства. Эти походы предпринимались им с весны по осень, зимы Антоний проводил в Александрии, где его ждали пиры, роскошные празднества и Клеопатра, царица египетская. В свое время эта женщина была любовницей Гая Юлия Цезаря, в 41 г. до н.э. стала союзницей Антония и через несколько лет - его женой. Чувства Антония к египетской царице были так сильны, что он начал совершать действия, негативные последствия которых он обязан был просчитать, но не просчитал. Среди таких действий - наделение сыновей Клеопатры восточными провинциями империи. Октавиан, чьи отношения с Антонием по личным мотивам были уже испорчены, доносил сенату о самоуправстве своего восточного коллеги. В 32 г. до н.э. сенат отрешил Антония от всех его должностей и объявил войну Клеопатре. В сентябре 31 г. до н.э. произошло морское сражение Октавиана и Антония. Сокрушительное поражение потерпел флот Антония; сам Антоний бежал в Александрию, к Клеопатре. Весной следующего года Октавиан вторгся в Египет, после нескольких сражений на его сторону стали переходить легионы противника. Антоний отступал и, в итоге, покончил собой. Спустя несколько дней наложила на себя руки и Клеопатра; Египет превратился в очередную римскую провинцию. Октавиан стал неограниченным властителем страны. В 27 году до н.э. он получил от сената имя Август (священный), которое и заменило прежнее. Период гражданских войн подошел к концу, Рим надолго успокоился.

Еще во втором тысячелетии до н.э. родоначальники одной из первых правящих в Китае династий старательно, но безуспешно пытались создать централизованное государство. Гигантская территория, разноплеменное население, система региональных владений при слабом центре и неразвитой инфраструктуре неизбежно вели страну к раздробленности. Действенность власти верховных правителей (ванов) постепенно сокращалась до пределов домена - стольного града и окрестностей, а ведущая роль в политической жизни переходила к наиболее могущественным уделам, превращавшимся в самостоятельные царства с монархом во главе. Окончательно вассальная зависимость удельных правителей от вана исчезла в VIII в. до н.э. Начался длительный период борьбы, сосуществования и трансформации многочисленных царств. Первая часть этого периода получила имя ⌠Вёсен и Осеней■. Окончилась она в V в. до н.э. тем, что на политической карте Китая остались лишь сильнейшие царства, числом около десяти. Последовавшие затем войны между ними дали наименование эпохе, охватывающей V - III вв. до н.э., хотя не только междоусобие определяло тогдашние долгосрочные изменения в обществе. ⌠Эпоха воюющих царств■ - это время как общих для всего Китая серьезных сдвигов во всех сферах жизни, так и история развития каждого царства в отдельности.

По сравнению с предыдущей эпохой, развернувшаяся в V в. до н.э. война между царствами за гегемонию приобрела новые черты. Технический и экономический прогресс сделал боевые походы царства на царство делом более дешевым и, соответственно, массовым. Ведение постоянных боевых действий требовало крепкого тыла, но как раз с этим у всех воюющих сторон было не в порядке. Удельные ваны, обоснованно опасаясь ослабления и даже потери власти, с некоторых пор стали нарушать традиции тем, что на различные чиновничьи посты в своих государствах приглашали не родственников, не представителей знати, а нанимали за плату образованных и готовых добросовестно служить делу выходцев из низших аристократических родов (ши). Эти люди росли в чинах, богатели. Богател, возвышался и новый слой частников - простолюдинов, умело сориентировавшихся в условиях нарождающегося рынка. Родовая знать, наоборот, свои позиции сдавала, погибая в войнах или пасуя перед лицом мирного натиска предприимчивых соотечественников. Перераспределение собственности негативно отражалось на казне. Центральная администрация теряла рычаги воздействия на представителей состоятельного меньшинства населения. Большинство же, недовольное реалиями рыночных отношений, ностальгировало по старым добрым временам и в своем желании как-то ограничить растущее могущество новых собственников было солидарно с высшими властями. Проблемы требовали решений, а для решений нужны были идеи. В идеях недостатка не было, так как эпоха воюющих царств была золотой в истории китайской духовной культуры. Как показало дальнейшее развитие событий, наилучшие результаты дало использование на практике доктрины легизма. Представители этого жесткого и прагматичного ученья считали, что успехи в земледелии и военном деле делают государство богатым и сильным, а управляемым и монолитным оно становится при условии строжайшего исполнения распоряжений мудрого начальства. В 359 г. до н.э. один из теоретиков легизма, странствующий ши по имени Вей Ян (в будущем Шан-Ян) предложил свои услуги Сяо-гуну, правителю окраинного и отсталого царства Цинь. До V в. до н.э. это царство не принимало активного участия в междуусобной борьбе и считалось слабым, полуварварским. С началом новой эпохи Цинь активизировалось, имело успех в войнах, но в своем развитии столкнулось с такими же, как и у других царств, трудностями. Воцарившийся в 361 г. до н.э. Сяо-гун сознавал необходимость проведения реформ, но вот только не знал каких. План апологета крайне экстремистского направления легизма Шан-Яна правителю понравился и в два этапа (356 и 350 гг. до н.э.) предусмотренные военные, политико-административные и экономические мероприятия были осуществлены. Еще в ходе проведения кардинальных реформ царство Цинь начало заметно усиливаться. В 40-х годах за счет завоеваний оно расширило свою территорию, укрепило экономику, повысило собственный престиж. Обретя черты могучего централизованного государства, Цинь уверенно и целенаправленно встало на путь внешней экспансии. Конец IV и первая половина III вв. до н.э. прошли под знаком искусной дипломатии, политических интриг и кровопролитных битв. Эта же часть эпохи показала, что в военном отношении с циньцами тягаться было уже трудно. В 278 г. до н.э. воины Цинь захватили столицу Чу, в 260 г. до н.э. победили армию царства Чжао. Рухнул домен Чжоу - династический и сакральный центр Древнего Китая, и к Цинь перешел символ власти сына Неба. Вошедший в 246 г. до н.э. на циньский престол юный Ин Чжэн форсировал завоевание всего Китая. Под его руководством Цинь за неполные десять лет удалось покорить одно за другим все царства. В 221 году пало последнее - Ци. Вся Поднебесная впервые была объединена под властью одного правителя - Ин Чжена, именовавшегося теперь Цинь Шихуанди.

Незадолго до возникновения империи Цинь окраинным царствам удалось ценой жестоких сражений приостановить вечные набеги обитавших на сопредельных территориях чуждых китайцам народов, однако угроза внешней агрессии сохранялась. Внутреннее положение страны было достаточно благополучным. Войны предыдущей эпохи не помешали экономическому развитию царств, расцвету городов, ремёсел, торговли. Древнекитайская мысль с её ⌠ста школами■ была активна. Разница между цивилизованными срединными царствами и отсталой периферией почти исчезла. Применяемые на практике принципы восторжествовавшей теории легизма обеспечивали порядок, но не устойчивость.

Люди - существа глупые. И это хорошо - ими можно манипулировать. Если человеческие массы загрузить работой, поведение каждого труженика, от раба до начальника, регламентировать и контролировать, то власть будет прочной, народ слабым, государство сильным. Дисциплины и послушания следует добиваться через систему доносов и наказаний, вплоть до массовых казней по принципу круговой поруки. Чиновников - ранжировать и отделить от остальных привилегиями. Все эти и прочие легистские положения и рецепты, применяемые в царстве Цинь, с 221 г. до н.э. стали актуальны для всего объединенного Китая. Чтобы обезопасить трон от узурпаторских или сепаратистских поползновений, первый император Цинь Шихуанди взял под личный надзор насильно переселенную в столицу региональную знать, население разоружил, армию усилил, территорию поделил на множество областей, на руководящие должности поставил своих, циньских. И вместе с главным министром Ли Сы, жестоким и решительным легистом, приступил к реформам. Уже через несколько лет Китай был усмирен, административно-территориальная схема работала, народ мог бы начать пользоваться благами отлаженного хозяйства и процветать. Однако, специфика реформ была такова, что достижения в экономике становились основой для воплощения последующих планов - строительства грандиозных объектов, проведения колоссальных ирригационных работ, осуществления далеких военных экспедиций и других мероприятий. Убедить императора в вероятных негативных последствиях перенапряжения людских и материальных ресурсов страны было невозможно, хотя такие попытки предпринимались. Цинь Шихуанди не воспринимал критики, оппонентов карал и продолжал считать, что мировой империи под силу деяния, достойные богов. На жизнь императора неоднократно покушались, он начал всего бояться. Казна пустела. В 216 г. до н.э. правительство подняло до невыносимых высот налог с доходов земледельцев и люди ударялись в бега, подальше от мытарей и каторжных трудовых повинностей. Но периодически мобилизуемые ремесленники и крестьяне пополняли армию дармовой рабочей силы. Они направлялись на стройки, в первую очередь, на север, где активизировалось возведение Великой стены. Чтобы выбить идейную опору у роптавших на существующие порядки и государственный гнет, Цинь Шихуанди приказал в 213 г. до н.э. сжечь трактаты, которые апеллировали к понятиям духовных ценностей или касались древних традиций. А за внедрением и соблюдением новых норм и обычаев император всегда следил лично, для чего много ездил по стране. Возвращаясь из очередной инспекционной поездки, летом 210 г. до н.э. 48-летний Цинь Шихуанди неожиданно скончался. Его приближенные хорошо знали положение дел в стране и потому настолько испугались за свое будущее, что некоторое время скрывали смерть правителя. И правильно делали, потому что когда все открылось, ситуация резко изменилась. В народе начались волнения, при дворе - интриги. Законного наследника, старшего сына Цинь Шихуанди, спровоцировали на самоубийство. Престол в 209 г. до н.э. занял его брат - Эр Шихуанди, человек совсем молодой и находящийся под влиянием евнуха Чао Гао. Ли Сы и некоторые другие сподвижники первого китайского императора были казнены. Несмотря на смену руководства, частичную амнистию, смягчение налогов, в глазах народа верхушка власти оставалась одиозной кликой. Антицинское движение ширилось. Сначала поднялись на восстание самые обездоленные - рабы, нищие, батраки, но они были быстро разбиты правительственными войсками. И тогда забурлила вся страна, все слои населения. Убийственным для династии Цинь оказалось мощнейшее крестьянское восстание, которое началось в 208 г. до н.э. на юге Китая. Его предводитель Сян Юй, в числе других, выдвинул требование предоставления независимости бывшему царству Чу. В самом конце 207 г. до н.э. отряд повстанцев под руководством сподвижника Сан Юя сельского старосты Лю Бана овладела столицей империи городом Сяньян. Император Эр Шихуанди был пленен, Чао Гао зарезан. Это был конец империи Цинь. Следующий, 206 г. до н. э. стал первым годом многовекового правления династии Хань, основателем которой и явился Лю Бан. Но трон с монаршей полнотой власти над всей Поднебесной он получил лишь в 202 г. до н.э. и эти неполные пять лет Лю Бану понадобились для борьбы с конкурентами - такими же, как и он, удельными повстанческими вождями. Обоснованность своих высших притязаний бывший крестьянин доказал последующим царствованием. При Лю Бане была заложена система управления централизованным Китаем, которая, будучи усовершенствована его наследниками, оказалась весьма и весьма жизнеспособной.

Случилось так, что еще до начала Реформации французской Церкви удалось несколько обособиться от Рима: большую часть XV в. и начало следующего столетия Франция не выплачивала Святому Престолу ежегодные подати, а в 1516 г. Франциск I добился для себя и своего королевства права самостоятельно назначать епископов. На рубеже XV - XVI вв. характерное для ряда европейских стран недовольство Папами и конклавом во французском народе не проявлялось, у французской монархи побуждения конфисковать церковное имущество не возникало. Брожение умов, особенно в кругах образованного общества, конечно, происходило, но имело религиозно-просветительскую, гуманистическую направленность, и не более того. В части общественной и политической жизни, власть короля и королевского Совета была почти безусловна, лишь Парижский парламент мог нижайше просить монарха учесть замечания по исходящим эдиктам. Со времен борьбы с папством (XIV в.) во Франции существовала возможность созыва общегосударственного представительного органа - Генеральных штатов, однако, постоянно действующего властного института из них изначально не получилось, политического веса они не набрали и с конца XV вообще не собирались. Некоторые провинции сохраняли еще свои штаты, но их роль сводилась лишь к голосованию по налогам и их распределению. В начале XVI в. Франция являла собой крупнейшее в Европе централизованное государство с налаженным сельским хозяйством, развитыми ремеслом, торговлей, культурой.

Истоки идеи реформирования Христианской Церкви и Христианского вероучения лежат вне пределов Франции; размежевание по религиозному признаку постигло французов чуть позднее, чем некоторые другие народы христианского мира. Лишь со второй четверти XVI в. места гуманистов потихоньку начинают занимать проповедники лютеранства. В середине тридцатых годов сторонников Реформации во Франции начали преследовать. Из-за этих гонений свою родину покинул ученый Жан Кальвин. В эмиграции Кальвин разработал основные положения церковной реорганизации, изложил свое понимание христианства и именно кальвинизм, как учение, был воспринят французскими протестантами - гугенотами. Протестантизм нашел благодатную почву на юге Франции, гугенотами стали первые буржуа, часть дворянства, в том числе и самого родовитого. Северная Франция, Париж, королевский дом Валуа оставались верны католицизму. К началу шестидесятых годов XVI в. в стране более- менее четко оформилось два лагеря, большинство французов определились в своей принадлежности к той или другой конфессии, причем, помимо искренней религиозной убежденности, в данном выборе немалую роль играли политические пристрастия, экономические и прочие резоны. В июле 1559 г. погибает в результате несчастного случая король Генрих II, который, как и его отец Франциск I, принимал в отношении протестантов самые крутые меры. Преемственность политики религиозной нетерпимости во время краткого правления старшего сына Генриха II сохранили овладевшие реальной властью дядья королевы Марии Стюарт братья Гизы, лидеры католиков. Гугеноты, сплотившиеся вокруг представителей родственного королевской династии дома Бурбонов, в 1560 г. попытались было спровоцировать мятеж против Гизов, но неудачно. Противостояние грозило принять самый жестокий характер. Понимая это, умеренные от обеих сторон вспомнили о Генеральных штатах. В том же 1560 году это высокое собрание сошлось в городе Орлеане. И намерения на Орлеанских штатах были декларированы самые благие, и принятые решения были проникнуты духом веротерпимости, и радикалы от обеих сторон (в т.ч. Гизы) были отодвинуты на второй план, и статус самих штатов как достаточно демократичного учреждения был повышен: все было для пользы Франции. Не было только реального примирения. В 1562 г. один из братьев Гизов с приближенными сорвали свою ненависть, перебив группу собравшихся для своего богослужения гугенотов. Единоверцы пострадавших организовались, вооружились и выступили против католиков. Началась гражданская война и продолжилась она, то затухая, то вспыхивая с новой силой, более тридцати лет. Количество вовлекаемых в нее людей росло, сельское хозяйство, мануфактуры, торговля приходили в упадок. Налоги росли, буйствовала инфляция. Религиозное размежевание повлекло за собой территориальное раздробление государства. Народ роптал и жаловался королю на правительство. Составленный в 1576 году католический союз ⌠Священная лига■ повысил организационный уровень ревностных католиков, что добавило дополнительную остроту религиозной борьбе. И не только ей. В середине 80-х годов лигисты приняли активнейшее участие в решении ставшего актуальным вопроса о престолонаследии. В 1584 г. умер младший брат короля Генриха III. Детей у Генриха III не было, поэтому теперь, в случае его смерти, королем Франции становился вождь гугенотов Генрих Наваррский. Под давлением Лиги и сложившихся обстоятельств Генрих III в 1885 году согласился подписать эдикт, запрещавший любое иное исповедание веры, кроме католичества, а также лишавший Генриха Наваррского права наследования престола. Разразившаяся новая война за веру и вечные интриги из-за короны подтолкнули короля к сближению с гугенотами, за что он и был убит в августе 1889 года. Династия Валуа пресеклась. Но незадолго до гибели Генрих III официально все-таки признал своим преемником Генриха Наваррского, который начинал собой династию Бурбонов. В том же августе 1889 года гугеноты дружно провозгласили королем Франции своего лидера, отныне уже именовавшимся Генрихом IV. Законность такого наследования престола готовы были признать и католики, однако они выдвинули условие: новый 36-летний король должен принять исконную для Франции веру. В противном случае Париж, значение которого в ходе Реформации очень выросло, ворот перед Генрихом не откроет. Король не счел нужным уступать и еще четыре года вел войну. В 1593 году в Париже были созваны Генеральные штаты для избрания нового главы государства из католиков. Единственным более-менее реальным претендентом была Изабелла - внучатая племянница Генриха II, но ведь - женщина и к тому же испанка! Не искушая судьбу, в июле 1593 года Генрих IV принял католичество. Парижане, многие сторонники Священной лиги приветствовали это решение; гугеноты осудили поступок Генриха, но не строго, посчитав, что такой король, по крайней мере, не будет устраивать религиозных гонений. Компромисс был достигнут и менее, чем через год, король Генрих IV вошел в Париж.

Практически весь период религиозных войн в дела Франции активно и не без успеха вмешивалась сравнимая с ней по военной и политической мощи европейская держава - Испания, которой к 90-м годам XVI века удалось завоевать ряд французских провинций. (В 1598 году Франция их себе возвратила.) Впрочем, в начале правления Генриха IV французы о своем могуществе могли только с ностальгией вспоминать, ведь их страна пребывала в состоянии величайшего разорения.

Король Генрих IV объявил о своем переходе в католичество 25 июля 1593 года. Города и веси, вельможи и их сподвижники безоговорочно или на определенных условиях постепенно прекращали борьбу, и Париж, открывший перед 40-летним королем свои ворота в марте 1594 года, был далеко не последним в ряду населенных пунктов, которые помирились с новым монархом. С непримиримыми противниками Генрих IV сражался и добивался покорности силой оружия. Упорно не признавал прав Генриха на французскую корону испанский монарх, и с ним Франции в эти годы также пришлось побороться. Конец эпохе религиозных войн положил религиозный закон, подписанный королем в апреле 1598 года и обнародованный в городе Нанте. Нантский эдикт был выдержан в духе веротерпимости. Но его неоднозначно встретили и гугеноты и католики. ⌠Я король, как решил - так и будет■, - вот смысл ответа Генриха IV своим критикам. Для непривычных к контролю активистов обеих религиозных партий, сеньоров, чиновников подобное своеволие и твердость со стороны носителя высшей власти были в диковинку, однако последующая деятельность Генриха IV показала, что этот эпизод не был случайным. Французская монархия с начала XVII века начала усиливаться. Покладистый, милостивый и несколько легкомысленный по жизни Генрих IV в своих начинаниях был последователен и добивался от подданных повиновения. А дел было много. Франция в это время, по большому счету, не существовала как сильное и единое государство. Уже первое общегосударственное деяние короля - разработка и исполнение положений Нантского эдикта, сохранявшим за католицизмом господствующую позицию при предоставлении протестантам широких прав самоуправления, - остановили раскол нации, разорение страны, эмиграцию французов-гугенотов. Сословным притязаниям и капризам старинного дворянства Генрих IV противопоставил собственную высочайшую поддержку чиновникам, крупным торговцам, финансистам, юристам. Своими повелениями он разрешил покупать должности, передавать их по наследству. Монархия, таким образом, получала широкую и твердую социальную опору в лице ⌠новых людей■: они, с одной стороны, были достаточно самостоятельны, а с другой, лояльны короне как гаранту их материального положения или должности. Наиболее надежных представителей разраставшегося бюрократического аппарата Генрих IV посылал присматривать за провинциями. Совсем узкий круг доверенных лиц, владевших техникой власти, Генрих включил в королевский Совет. По рекомендациям Совета король в первые годы своего правления серией административных мер ощутимо облегчил положение пострадавшего за время религиозных войн крестьянства. В 1598 году на стол Генриха IV легла записка о настоятельной необходимости развития отечественной мануфактуры - именно этой проблеме в дальнейшем король и его Совет уделяли особое внимание и массу времени. Франция начала активно развивать торговлю, в том числе внешнюю - купцы поощрялись к продвижению своих товаров. Восстания сельского и городского населения, уставшего от постоянно менявшихся условий жизни, случались довольно часто в начале правления первого из Бурбонов, однако со временем они уступили место дворянским бунтам и заговорам. Высшая аристократия, вельможи времен Валуа оказались лишними в новой системе управления и на протяжении первого десятилетия XVII века неоднократно пытались изменить расклад сил, вернуть утраченное либо откровенно устранить короля. Генриху IV удалось пережить около двух десятков посягательств на свою жизнь. 14 мая 1610 года - не удалось. В этот день католик-фанатик нанес ему две смертельные ножевые раны. Трон унаследовал Людовик XIII, сын Генриха IV. Ему шел девятый год, поэтому управление государством взяла на себя его мать, вдова Генриха IV королева Мария Медичи. В новой обстановке появившаяся тревога за судьбу религиозных свобод заставила активизироваться гугенотов, католики более настойчиво стали предъявлять права на влияние в политике государства, международное положение Франции требовало принципиальных решений, свой шанс извлечь выгоду не хотели упустить сильные мира сего. Представители знати сразу после смерти сильного короля начали затевать мятежи против власти и ссоры с короной. Характерный для царствования Генриха IV строгий контроль за сеньорами Медичи заменила на подкуп как принцип разрешения конфликтных ситуаций. За казенные дары и пенсионы принцы, герцоги, вельможи легко мирились и снимали свои требования. Внешнеполитический курс страны был переориентирован в пользу Испании, из-за чего Франция потеряла своих союзников, а испанская корона грозила подчинить своему влиянию всю Европу. В 1611 году несогласный с действиями Медичи подал в отставку видный соратник Генриха IV премьер-министр Сюлли. Комиссия из трех старейшин, созданная в том же году, в глазах высшей знати не обладала достаточным авторитетом. Действительно влиятельным советником регентши стал ее фаворит Кончино Кончини. За короткий срок этот итальянец получил множество должностей, званий, подарков и со своей женой, придворной дамой, прочно контролировал регентство. Двор их презирал. Четыре года Мария Медичи покупала мир в стране, но в 1614 году именитые оппоненты власти во главе с родственником короля принцем Конде подняли волну возмущений. Восставшие требовали своего участия в управлении государством, изменения политического курса, выработки программы реформ. С целью разрешения накопившихся проблем несколько месяцев 1614-1615 гг. заседали Генеральные штаты, но важные вопросы решены не были. Медичи с окружением сохранили свои политические позиции, оппозиционеры продолжили мятежи. Годы эти напомнили французам о периоде гражданских войн - такая же неустроенность и разрушительные последствия для хозяйства и быта. Людовик XIII, хотя и был объявлен в 1614 году совершеннолетним, по-прежнему находился под полным влиянием материи ее фаворита, чем весьма тяготился. В 1617 году юный монарх решил покончить с такой своей зависимостью и дал согласие на устранение Кончини. Осуществленное в апреле заказное убийство итальянца повлекло за собой полную отставку от дел Марии Медичи, ее правительства и окружения. Вместе с Медичи отправился в отставку ее ближайший помощник, государственный секретарь епископ Люсонский Арман Жан дю Плесси - будущий кардинал Ришелье. В Париж с твердой мечтой о государственной карьере провинциальный епископ прибыл еще в 1613 году. Умными советами и грубой лестью, интригами, правдами и неправдами он сумел завоевать доверие королевы и Кончини. На них молодой Ришелье сделал ставку, их интересы защищал и, в итоге, на несколько лет выпал из большой политики. А тем временем король Людовик III набрал себе новую администрацию, принимал личное участие в возобновившейся войне с гугенотами, мирился и опять входил в конфликты с находившейся в ссылке матерью и защищавшим ее интересы Ришелье. В 1622 году прежде недоброжелательная позиция короля к люсонскому епископу смягчилась и при активном протежировании Марии Медичи Ришелье был возведен в сан кардинала. 29 апреля 1624 года в результате политического торга Людовик III был вынужден ввести кардинала в королевский Совет, а в августе того же года назначить его первым министром. И следующие добрых два десятка лет новую великую Францию будут успешно строить именно эти два политика.

Соответствующий год входа в депрессионный период каждого из четырех государств диахронируется с 1991 годом российской истории.

Вывод достаточно очевидный, но осознанный интуитивно и потому необоснованный. Однако, если принять его, то первым напрашивающимся действием должен стать поиск аналога советской ⌠перестройки■ в Византии, Древнем Риме, Древнем Китае и Франции. Во всех этих странах те события, с которыми Л.Н.Гумилев увязывает окончание фазы надлома, предопределялись самим течением жизни - процессом последовательным, неспешным и регрессивным по отношению к тенденции, служившей индикатором всей фазы. На ее излете, т.е. за несколько лет до года начала депрессионного периода, появляется поддерживаемый группой единомышленников лидер, который берет на себя инициативу и риск форсировать происходящие изменения, дабы, в конце концов, довести их до логичного финала.

В 49 г. до н.э. Цезарь был поставлен историей перед принципиальнейшим выбором: уступить своим противникам или ввязаться в драку. Подумал, все взвесил. И принял трудное решение, во исполнение которого проигнорировал изживающие себя республиканские установления, попрал существующие традиции, нормы поведения, прямые запреты официальной власти и отважился сделать первый шаг навстречу опасной неизвестности и невиданному ранее триумфу - через Рубикон.

Отвечать на вызов истории вынужден был и молодой циньский правитель Ин Чжэн. Что делать: отбиваясь от вечных внешних врагов, лениво княжить отпущенный век в своем захолустье, либо пойти смертным боем ⌠один против всех■ за обладание Поднебесной? Разрешение данной дилеммы в пользу войны обязано было произойти до разработки долгосрочной военной стратегии завоевания царств-соперников или, по крайней мере, накануне первого боевого похода. А первую в серии побед Ин Чжен одержал над царством Хань. Произошло это в 230 г. до н.э.

По дате начала периода депрессии французского этноса здесь уместно сделать важную поправку. Завершение фазы надлома Л.Н.Гумилев датировал годом провозглашения Генриха IV королем Франции, и это событие можно было непротиворечиво счесть началом депрессионного периода. Но так ли это? Что случилось в 1593 г. ? Обстоятельства приводят крупного политика на распутье: поступиться бесповоротно верой ради Родины или нет? Пойдет ли стране на пользу такая жертва? После утвердительного ответа на подобного рода вопросы Генрих IV пять лет ⌠перестраивал■ Францию под себя и себя под французов. Добивался и добился возможности и права издать в 1598 году Нантский эдикт, а, главное, использовать полученную в 1593 году власть для претворения в жизнь его положений. Отсюда - вывод: 1598 есть год начала французского депрессионного периода, а 1593 год диахронируется с 1985 годом истории России.

Однозначное предположение о том, что за какое-то время до смерти своего мужа византийской императрице Феодоре пришлось пережить ⌠момент истины■, было бы некорректным. Возможно, ни она и никто из ее ближайшего окружения перед выбором не стояли. Но вот что странно. В 842 году умирает император Феофил - агрессивный сторонник существующей более века иконоборческой традиции. К власти законно, тихо приходит сплоченная команда управленцев и организует поворот официального идеологического курса на сто восемьдесят градусов. За каких-то четырнадцать месяцев! Срок достаточный для созыва такого важнейшего мероприятия, каким явился Собор 843 года, но только с точки зрения его организационно-технической стороны. Конечный успех новой церковной политики, равно как и дружное завоевание политического Олимпа регентами-иконопочитателями, могли явиться результатом долгой и умело разыгранной комбинации. Ситуация 842-843 гг. представляется просто созревшей для самых главных действий, на подготовку которых когда-то давно решились или Феодора, или ее доверенные советники. Что могло послужить толчком для организации заговора? Тяжелая болезнь императора Феофила, случившаяся в 838 году и не отпускавшая его до самой смерти, может служить ответом, похожим на правду. Нетрудно представить, как к императору на прием прибывают вельможи, просят его решения по каким-то надобностям государственной важности, но у того все мысли заняты собственной хворью. Возле трона начинается борьба влияний. Феодора, родом из восточных областей империи, еще только будучи названа невестой василевса, принялась тянуть за собой в столицу шлейф родственников и земляков, которые со временем образовали замкнутый круг влиятельных царедворцев. Эти малоазийцы с детства благоговели к иконам и вполне могли договориться о целенаправленном протежировании нужной им кадровой и идеологической политики. И в результате пятилетних подковёрных игр добиться своего. Такая версия имеет право на существование, правда, это - всего лишь версия, удобные домыслы.

В 1985 году настало время России преодолевать свою точку бифуркации. Не стоит останавливаться на том, как М.С.Горбачев ушел от комфортной перспективы ⌠царствовать, лежа на печи■. Можно отметить лишь, что последнему советскому лидеру не удалось после 1991 года лично воспользоваться плодами своих решений и действий, в отличие от Цезаря, Цинь Шихуанди, Генриха IV и Феодоры. Дела это не меняет. Во всех рассмотренных эпизодах внутренняя необходимость процесса развития неотвратимым клином сходилась на латентном для истории акте глубокой рефлексии индивида, а последующая динамика перемен предопределенно вела к событию эпохальному, в большей или меньшей степени коснувшегося всех и вся.

Каков общий знаменатель событий 1991 года у нас и диахронических им византийских 842-843 гг., римских 45 г. до н..э., китайских 221 г. до н.э. и французских 1598 г.? В общественно-политической жизни налицо качественный скачок, явный перелом господствовавшей ранее тенденции. Несмотря на действительную значимость изменений, воплотившихся в одном или кратковременной серии взаимозависимых событий, ни в одной из этих стран по большому счету ничего катастрофичного не происходит, социальный хаос за один или несколько дней не возникает и не прекращается. Язык крайних оценок здесь явно не адекватен реальному положению вещей. Трансформацию претерпели некоторые элементы системы, но она своей целостности не потеряла. Многое ранее привычно-обыденное не исчезло одномоментно и безвозвратно в прошлом, а если и начало кардинально меняться, то сводить происходившее к одному или нескольким событиям было бы чрезмерно. Они, эти события, дают импульс для абсолютно нового вектора развития, но старое не умерло, проявляет себя и не дает новаторам развернуться и начать писать историю с чистого листа, как того им, наверное, хотелось бы. Консерваторы апеллируют к былым ценностям и готовы любыми способами оные отстаивать. Их победившие антагонисты далеко не едины: появляется слишком много теоретиков, которые знают, что и как надо делать. Все эти люди концентрируются в одном центре, имеющиеся политические, идеологические, экономические противоречия замешиваются на меркантильных, карьерных и прочих личных интересах, и в такой обстановке начинается сжигание энергии наиболее активных пассионариев. Обязательно имеют место периферийные волнения, но история воссоздается, главным образом, по событиям, поэтому их дальнейший ход летописцами сводится к жизнеописанию достаточно узкого круга действователей. Элита общества задает тон изменениям депрессионного периода и в своей активности она свободна ровно настолько, насколько ей позволяет таковой быть само общество. Безнадежно-обреченная заданность практической реализации этого виртуального консенсуса накладывает ограничения на всегда оригинальные варианты воплощения онтологически вмененной свободы выбора как отдельных персонажей, так и этнических образований в целом.

Предопределенность в динамике последующего раскручивания депрессии заключается уже хотя бы в том, что, начавшись, депрессия неизбежно кончается. Банально, но помимо этой небесполезной закономерности бросается в глаза еще одно устойчивое ⌠веление времени■, приходящееся на самый разгар периода. Связано оно с эпизодом смены главы государства. Имманентная историческому процессу норма в данном случае делит депрессионный период на два весьма друг от друга разнящихся этапа. Для каждого из четырех рассматриваемых государств неожиданный и драматичный уход ⌠первого лица■ неизбежно означал отклонение от худо-бедно устойчивой траектории развития в сторону конфликтного рассогласования и итоговой полной дестабилизации. В Византии безжалостная отставка Феодоры, в Древнем Китае загадочная смерть Цинь Шихуанди, а во Франции трагическая гибель Генриха IV случились во второй половине депрессионного периода. Наследники и приемники каждого не только свели на нет немногие достижения своих предшественников-реформаторов, но и постепенно утратили всякий контроль над ситуацией, доведя свои страны до плачевного состояния.

Когда б властолюбивый реформатор Гай Юлий Цезарь претворял в жизнь (и не очень успешно) свои грандиозные планы лет, эдак, 16-18 после 45 года до н.э., а затем события развивались так, как было на самом деле в 44 - 30 гг. до н. э., то эти наполовину условные три десятка лет истории Древнего Рима идеально вписались бы в общую схему депрессии. Но диктатор погиб в 44 г. до н.э. и при пристрастном отношении к установлению диахронии Рим следовало бы исключить из списка ⌠классических■ депрессантов. Однако, можно расценить все иначе. В самом начале древнекитайского депрессионного периода - в 218 г. до н.э. - совершается первое покушение на императора. Неудачное. В самом начале французской депрессии - в 1601 году - осуществляется первый серьезный заговор против короля. Заговор подавлен. В Византии переворот в церковной политике сопровождался силовыми акциями, а в России был октябрь 1993 года. ⌠Устраним источник наших несчастий, и все измениться к лучшему■ - во всех случаях мечты самых радикальных критиков оформляющихся режимов остались мечтами, фантомным воплощением исторического развития. Везде после этих попыток жизнь потекла своим, исходя из диахронии - устойчивым, чередом. А вот римские заговорщики, огорченные действиями Цезаря, своей цели достигли и ... . Что-то произошло. Аннигиляция нескольких лет, коллапс, разрыв функции. Рим сразу ⌠перепрыгнул■ на второй этап, раскручивание событий которого уже соответствовало общей схеме.

По большому счету, единообразный порядок пришедшихся на жизнь одного поколения изменений периода депрессии вкупе с предшествующей ей ⌠перестройкой■ имеет все признаки по-гумилевски классической смены фаз этногенеза, если только таковой сменой сей порядок на самом деле не является. Полноценный миницикл, самодостаточный сегмент голограммы исторического времени. Без случайностей и без детерминизма. Поведенческая активность генерации личностей, политических и прочих группировок, соперничающих и сосуществующих, достигая при входе в депрессию своей акмы, инерционно спадает до обскурационного уровня тупиковой невозможности вести какую-либо конструктивную деятельность и в самом конце периода благоприятствует почти полному разложению общественного организма. Избежать катаклизма удается: в эти последние, самые тяжелые годы смуты на историческую сцену выходят новые деятели. Они пока лояльны существующей системе, живут по ее правилам, но внутренне созревают для того, чтобы через несколько лет, когда настанет их время, запустить механизм регенерации и подъема уже следующей фазы. Конец и вновь начало.

Для России общие закономерности второго этапа депрессии, или, если угодно, фазы обскурации депрессионного цикла, напрямую связаны с темой прогноза. Ибо все вышеизложенные рассуждения приводят к заключению: события и изменения 856-867 гг. (Византия), 44-30 гг. до н.э. (Древний Рим), 210-202 гг. до н.э. (Древний Китай), 1610-1617 гг. (Франция) имеют между собой диахроническое соответствие и должны быть диахронически сопоставимы с временным отрезком от 2000 по 2007-2008 гг. российской истории. Хотя для ансамбля четырех первых стран можно выявлять поразительные параллели и в последующем историческом развитии, за рамки депрессионного периода выходить не хотелось бы. Одно лишь замечание: второй этап в Византии, Древнем Китае и Франции по своей продолжительности был немного короче первого - отсюда, по предположению, депрессия в России может окончиться приблизительно через 7 - 8 лет после 31 декабря 1999 года.

⌠Мягкое■ персональное обновление верхушки власти постепенно выводит ситуацию из состояния пусть неустойчивой, но стабильности, нарушает процессы худо-бедно упорядоченных изменений. Несмотря на декларированную или само собой разумеющуюся всецелую преемственность, наследники высших полномочий вольно и невольно пересматривают сложившийся до них курс. Вольно - потому, что в соответствии с мировоззренческим и психологическим особенностям имеют собственные представления о жизни, благе для страны и себя лично. Невольно - потому, что остаются еще ⌠неперегоревшие■ люди, которые в изменившихся условиях видят открывшиеся возможности, спешат воспользоваться новой конъюнктурой и в конечном счете вынуждают окружающих считаться со своей позицией. Возможно, среди участников этого очередного акта исторического действа имеются такие, кто действительно искренен в желании упразднить несправедливости прошлого, разрешить хозяйственные проблемы, утвердить авторитет родной земли. Может быть. Вот только ⌠правильных истин■ оказывается много и их выразители в своих путях благих намерений неминуемо находят оппонентов, обязательно натыкаются на чье-то сопротивление. И даже при наличии амбиций, воли для достижения заявленных или тайных целей пока ни у кого не достает, потенции для осуществления идеалов недостаточны, энергия то ли слаба, то ли она чрезмерно расходуется на потакание мешающим делу страстям. Приобрести - значит отнять, и вот как раз это сделать не удается: долго и, как кажется, беспросветно все начинают друг другу мешать. Правда, поначалу, первые год, другой, третий, удается договариваться, сдерживаться, диктовать требования. Кто-то готовится действовать, кто-то действовать еще боится. Политику, модус вивенди во многом определяет закулисье, необычайно возрастает роль неформальных лидеров, увлеченных суетными славою и корыстью фаворитов. Во многом именно стараниями честолюбивых временщиков и тщеславных авантюристов власть утрачивает действенность и последний авторитет; изменение ситуации воздействует на решение, а не наоборот. Государственные институты лишаются способности выполнять должные функции и страна, разоряясь, погружается в фактическое безвластие, тяжкую смуту. Опять населению в большей его массе приходится адаптироваться к меняющимся реалиям, однако, в условиях утомления от уже длительной неразберихи и непостоянства делать это как никогда трудно, все обрыдло, жить тяжело, опасно, противно, человеческая жизнь не ценится, правил ⌠игры■ не существует. Пожелание ⌠идти куда-нибудь подальше■ в адрес истинных и мнимых виновников всех бед достигает в народе максимальной искренности. Такой изматывающий кризис продолжается до тех пор, пока одна из активных сторон - участниц событий - не предпринимает быстрых и решительных действий, с насилием и кровопусканием, в результате чего власть концентрируется в одном месте, в одних руках.

Фактическая сторона описания ближайшего будущего продиктована фундаментальными ограничениями, которые накладывает диахрония на прогноз. Используемый метод основывается на насыщенности интервала времени событиями. Депрессионный период замечателен тем, что частота определяющих его событий заметно превосходит предшествующие ему и тем более следующие за ним десятилетия. В первую очередь это относится к событиям, ключевым для жизни этнической системы или, по Гумилеву [15], имеющих этнический масштаб. Таковыми можно назвать лишь немногие и ближайшее к настоящему моменту в России уже произошло 31 декабря 1999 года, а следующее, связанное с обстоятельствами прихода ко власти деятелей инерционной фазы и выхода из депрессии, еще только должно случиться через несколько лет. Между этими двумя определяющими датами, исходя из диахронии, происходят события иных таксономических уровней и выявить из соответствующего прошлого их общую составляющую ⌠с колокольни■ этногенеза не представляется возможным - в противном случае подобие можно было бы устанавливать по годам, помесячно, поденно. Если максимально долгосрочный прогноз теоретически ограничен ⌠тысячелетием■, то здесь, похоже, упираешься в своеобразные минимальные пределы предсказуемости. Однако, и внутри этого фиксированного короткого интервала времени все происходящее, по определению, находится в русле общего хода этногенеза и потому поддается диахронии, правда уже с потерей событийной конкретики. Эта потеря в условиях незначительной (менее 25% - ?) доли пассионарности в изменяемости оставляет для описательной части прогноза лишь осторожные обобщения диахронического прошлого, приблизительные качественные оценки социально-исторических процессов, усредненные характеристики превалирующих тенденций. Актуализация и насыщение такого ⌠голого■ сюжета действом и персонажами может находиться уже в компетенции традиционных ныне методов, зависеть от глубины экспертных суждений или богатства фантазии.

Аргументы и факты, свидетельствующие в пользу диахронии как объективной основы для краткосрочного прогноза, будущее способно легко опровергнуть и отвергнуть. Поэтому в заключении стоит обмолвиться, буквально тезисно, о некоторых нюансах и погрешностях, не отрицающих, впрочем, всего вышеизложенного.

В этногенезе Древнего Рима имела место ⌠аннигиляцию времени■ - отсутствие большей части первого этапа депрессионного периода. Прецедент? Если Россия, в свою очередь, смогла счастливо ⌠перескочить■ второй этап собственной депрессии, то понятно, что диахрония сегодняшнему дню находится в начале правления Василия Македонянина, Августа, Лю Бана и Людовика ХIII вкупе с Ришелье. В целом, динамика депрессионного периода допускает варианты - Англия, пережившая очевидный пассионарный упадок в 1660 -1689 годах, может служить тому подтверждением. А что вообще считать нормой и что вариантом, отклонением от нормы? Л.Н.Гумилев строил свою теорию на обобщении всего сорока индивидуальных процессов этногенеза, лишь часть из них была использована в данной работе: огромный массив информации остался ⌠за кадром■. Возможно, современная российская история в своей диахронии идеально ложится на такое прошлое, которое не имеет ничего общего с пассионарной депрессией. Более того. В качестве эпизода этногенеза России, последние десятилетия могут являть собой абсолютную, ни с чем не сравнимую уникальность. Ведь, например, Древний Китай (при отсутствии других данных) был первым, кто ⌠предложил■ переход от фазы надлома к инерции через депрессионный упадок. Всегда кто-то когда-то был первым...

[+1] Гумилев Л.Н. От Руси до России. ДИ-ДИК, 1993. С. 552-552 ⌠Приложение ⌠Л.Н.Гумилев. Аннотация на книгу ⌠Этногенез и биосфера Земли■

[+2] Гумилев Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. ДИ-ДИК, 1997. С. 343

[+3] Гумилев Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. ДИ-ДИК, 1997. С. 347

[+4] Гумилев Л.Н. От Руси до России. ДИ-ДИК, 1993. С. 305

[+5] Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. ДИ-ДИК, 1993. С. 585

[+6] Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. ДИ-ДИК, 1993. С. 265

[+7] Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. ДИ-ДИК, 1993. С. 490

[+8] Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. ДИ-ДИК, 1993. С. 264

[+9] Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. ДИ-ДИК, 1993. С.490

[+10] Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. ДИ-ДИК, 1993 С.259

[+11] Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. ДИ-ДИК, 1993. С.491

[+12] Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. ДИ-ДИК, 1993 С. 379

[+13] Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. ДИ-ДИК, 1993. С.490

[+14] ⌠Искать то, что верно■. Л.Н.Гумилев отвечает на вопросы корреспондента ⌠СОЛИ■ Адрес в Интернете - http://gumilevica.kulichiki.net/articles/Article06.htm.

ТЕЗИСЫ

Пассионарная депрессия

Шаповал С.И. (shapoval@micex.com)

В представленной работе изложен вариант реализации прогностического потенциала теории этногенеза. При помощи разработанного Л.Н.Гумилевым принципа диахронии предпринимается попытка определения места современной России в историческом времени с точностью, достаточной для прагматичного восприятия опыта прошлого, на что рассчитывал сам ученый. Мониторинг подсказанных Л.Н.Гумилевым эпизодов мировой истории позволил предположить, что в свое время у ряда стран последовательность событий имела логику, приемлемую для изменений в России за последние полтора десятка лет, как минимум. Установленное диахроническое соответствие дало возможность сформулировать закономерности и обобщения, часть которых может служить описанием будущего развития нашей страны. Краткосрочность прогноза - до 2008 года - подтверждает надежду Л.Н.Гумилева на благоприятные перспективы практического использования созданной им теории. Отнюдь не претендуя на окончательную правоту, полученные выводы имеют единственной целью инициирование предметного поиска решения затронутых в работе проблем.

Shapoval S.I. (shapoval@micex.com)

This paper focuses on the predictive possibilities of the theory of ethnogenes. Advanced by L.Gumilev the diachronic method allows to define the position of Russia in ⌠historical time■ and is shown to provide accurate data for pragmatic consideration of the past historical transformations, as the scientist expected. The results of the world history specified episodes monitoring show that the development of some countries in certain periods had logic acceptable to the latest events of Russian history. Thus, on the base of proposed diachronic conformity it is made a description of the future of our country. The short-range of the forecast (till 2008) supports the conjectures of Gumilev who argued that his theory had favorable practical prospects. The present solution of mentioned problems does not appear to be as straightforward and therefore is left for futher research.

Сведения об авторе.

Ф.И.О. - Шаповал С.И.
e-mail - shapoval@micex.com
место работы - Московская межбанковская валютная биржа
Шаповал Сергей Иванович, 1963 г. р. по окончании в 1990 году института работал в ТАСС. С 1995 по настоящее время - эксперт ММВБ.