Народ и его вера: К вопросу этнорелигиозной динамики Эллады нач. VI - нач. II вв. до н.э.

К.С. Дроздов

Научный руководитель - канд. соц. наук, доцент С.Д. Лебедев
(Белгородский государственный университет)

Впервые опубликовано на сервере Gumilevica февраля 2003 г. На конкурс поступила 31 мая 2002 г.

Из Заключения комиссии о награждении и поощрении участников конкурса научных и студенческих работ, посвященного 90-летию со дня рождения Л.Н. Гумилёва

2. На основании всесторонней оценки конкурсных работ комиссия приняла решение о награждении победителей конкурса:

Студенческие работы

Второе место

К. С. Дроздову (Белгородский государственный университет, исторический факультет, студент), научный руководитель - канд. ист. наук, доцент Н.Н. Болгов за работу ⌠Завоевание Греции Римом в аспекте пассионарной теории этногенеза Л.Н. Гумилёва■ и тесно связанную с ней ⌠Народ и его вера: К вопросу этнорелигиозной динамики Эллады нач. VI - нач. II вв. до н. э.■. Победитель награждается дипломом за второе место среди студенческих работ и денежной премией - 3000 руб.

Александр Мень в одной из своих работ писал, что человек, который уходит от Бога, неизбежно приходит к идолам. Как нам кажется, это высказывание оказывается вполне справедливым в отношении не только отдельного человека, но и целого этноса. Действительно, если мы повнимательнее посмотрим на историю эллинов, то сможем заметить, что пока они сохраняли живую веру предков, пока они были богобоязненны и в основе их духовного опыта богопознания лежало чувство благоговения перед Божественной реальностью, эллинский этнос, говоря терминологией А. Дж. Тойнби, успешно отвечал на все вызовы, которые ему были уготованы мировой историей. Но как только народ стал терять живую веру предков, заменяя ее обрядоверием, а радость богообщения стала стремительно подменяться всевозможными мирскими удовольствиями и соблазнами, когда новыми кумирами эллинов стали безграничная власть и ненасытная жажда денег, тогда же начался и распад этноса на отдельные ╚атомы╩ - индивидуумов, живущих лишь своекорыстными и себялюбивыми интересами вне общества и государства. В результате наступил закат греческой цивилизации, а уже во II в. до н.э. Эллада без какого-либо сопротивления покорилась римлянам и превратилась в захудалую провинцию Римской империи. Тихо и незаметно прошли последние века существования некогда великого народа.

Взгляд на историю Эллады, ее духовно-нравственное и социально-экономическое развитие окажется неполным, если не учесть в достаточно полной мере такой важнейший компонент, каковым является процесс этногенеза. Современная естественнонаучная модель функционирования этноса как природно-социальной целостности была изложена Л.Н. Гумилёвым в его знаменитой пассионарной теории, которая позволяет думать, что уровень жизненной активности той или иной части человечества - величина не постоянная, а переменная, а значит, и интенсивность процессов, происходящих во всей общественной жизни (в том числе религиозной), будет заметно отличаться в зависимости от того, каковы жизненные силы данного народа (иначе, его пассионарность), находится ли он в стадии расцвета или же упадка. В данном исследовании мы попытаемся проследить, как с изменением уровня пассионарности и сменой фаз эллинского этногенеза менялась религиозность греков. Другими словами, мы стремимся понять, в какой степени этнические закономерности могут влиять на характер религиозной жизни, которая понимается нами не как статическое состояние, а как динамический процесс.

Можно предположить, что до тех пор, пока пассионарность пронизывает этнос в разных дозах, идет развитие, что выражается в творческих свершениях во всех сферах человеческого бытия, и в том числе религиозной, ╚ведь уровень религиозного сознания - культа - и уровень пассионарного напряжения этнической системы взаимообусловлены╩ [1, с.244]. С утратой пассионарности исчезают и религиозные гении, происходит перерождение и вырождение народа и его веры.

* * *

Как справедливо заметил Ю.В. Андреев, греческая цивилизация была в такой же степени религиозным феноменом, как и феноменом эстетическим или социально-политическим [2, с.125]. Возникновение эллинского этноса было неразрывно связано с появлением олимпийской религии и характерного для нее героического жизнеотношения. ╚Величайшее всемирно-историческое значение Зевсовой религии заключается прежде всего в провозглашении примата света, Разума и Гармонии над Тьмой, Иррациональностью и Хаосом. В этом отношении она является прямой предшественницей учения о Логосе как разумном творческом начале во Вселенной. Но до появления этого учения было еще далеко. Логизму в греческом сознании предшествовал антропоморфизм. В олимпийцах человеческое начало было идеализировано и возведено в космический принцип. Это было огромным шагом вперед [3, с.184].

Л.Н. Гумилёв возникновение эллинского этноса связывал с пассионарным толчком начала I тыс. до н.э. В результате VIII-V вв. до н.э. стали временем, когда ╚Эллада кипела пассионарностью╩, раскинув свои колонии по всему Средиземноморскому региону. Ю.В. Андреев вслед за Гумилёвым исходит из того, что в основе этногенеза, в том числе и греческого, лежит пассионарный импульс, с утратой которого наступает старение этноса и его гибель. Ситуация XII-IX вв. до н.э. представляется ему как состояние пассионарного толчка. ╚Вполне возможно, - пишет он, - что в XI-VIII вв. до н.э. Греция переживала именно такую критическую фазу этногенеза эллинской народности╩ [4, с.118]. По мнению Льва Николаевича, единство молодого этноса обеспечивается этнической доминантой, которую можно определить как общность идеалов. Этническая доминанта - это тот символ, ради которого стоит страдать и умирать. У Ю.В. Андреева роль этнической доминанты выполняет ╚великая историческая иллюзия╩, которая несет в себе как бы квинтэссенцию всей духовной жизни этноса, и является поэтому своеобразной парадигмой для членов данного этнического коллектива. ╚Именно она во многом определяет... этнические нормы, эстетические каноны, стереотипы поведения, отношение к жизни и смерти╩. Вместе с тем, она является тем механизмом, с помощью которого этнос утверждает свое право на первенство или какое-то особое, привилегированное положение среди других народов.

Как нам представляется, вера в кровное родство с величайшими героями-полубогами, стремление уподобиться им в доблести и славе были той самой этнической доминантой или великой исторической иллюзией, которая стала духовной скрепой для всех эллинов на несколько столетий вперед. Пока греческий этнос был молод и полон пассионарности, ╚в известном смысле все греки стремились стать героями, хотя удавалось это, конечно, далеко не каждому╩ [4, с.172].

Схожую картину социокультурной динамики рисует и П. Сорокин. Он приходит к выводу, что в истории всякой великой культуры - египетской, вавилонской, индуистской, китайской, греко-римской и др. - можно обнаружить смену трех типов суперсистем: идеациональной, идеалистической и чувственной. Система культуры, которая основана на принципе сверхчувственности и сверхразумности Бога, как единственной реальности и ценности, может быть названа идеациональной. Он полагает, что греческая культура с VIII по конец VI века до нашей эры была преимущественно идеациональной [5, с.430].

Не случайно, поэтому, что еще во времена Солона (избран архонтом в Афинах в 594 г. до н.э.) идеал доблестного мужа являли собой граждане, подобные братьям Битону и Клеобису из Аргоса. Как повествует в своей ╚Истории╩ Геродот, мать братьев Клеобиса и Битона была жрицей богини Геры Аргосской. Когда наступило время праздника, нужно было обязательно привезти ее на повозке в святилище богини. Видя, что они не успевают вернуться с поля, а медлить уже нельзя, юноши сами впряглись в ярмо и потащили повозку. Так они пробежали 45 стадий и подоспели вовремя. По воле богов им было суждено высшее благо: они заснули в самом святилище и нашли там свою кончину. А аргосцы поставили юношам статуи и посвятили в Дельфы за то, что они проявили высшую доблесть (Her.I.31).

Да и в эпоху греко-персидских войн (500-449 гг.) только благодаря живой вере эллины смогли выстоять в борьбе с грозным противником, который уничтожал в первую очередь храмы и алтари греческого народа (Pol.V.10.8). Так, Мильтиад перед Марафонским сражением убеждает афинских стратегов и полемарха принять бой. Он верит в победу эллинов, так как существует же божественная справедливость, ведь не греки напали первыми, а персы, которые пришли на землю Эллады, чтобы покорить ее (Her.VI.109). А Фемистокл прямо признаётся, что Элладу спасли не афиняне, а ╚боги и герои, которые воспротивились тому, чтобы один человек стал властителем Азии и Европы, так как он нечестивец и беззаконник. Он ведь [Ксеркс] одинаково не щадил ни святилищ богов, ни человеческих жилищ, предавая огню и низвергая статуи богов╩ (Her.VIII.109).

Пока эллины были богобоязненны, молитвы их не оставались неуслышанными (Thyc.III.58.5), а во время Марафонского сражения Тесей восстал из земли, чтобы вместе со своим народом воевать против персов [6, с.26-27]. Тогда для каждого грека Эллада была ╚священной землей Отечества╩, ведь на ней обитали его боги. Любовь к отечеству составляла благочестие древних [7, с.348]. Пассионарность Эллады была столь высока, что следование героическому стереотипу поведения воспринималось большинством эллинов как необходимое условие достойного образа жизни. Они предпочитали оказывать почет тем, кто не искал собственной безопасности, облегчая путь вторгшимся врагам, а отважился на величайший подвиг, отдавая жизнь для спасения своего народа (Thyc.III.56.5).

Но как любил повторять Л.Н. Гумилёв, за подъемом и расцветом неизбежно следует надлом. И эллины не были в этом смысле исключением. Уже в славное пятидесятилетие - от изгнания персов с земли Эллады и до Пелопоннесской войны - можно различить симптомы надвигавшейся на Грецию катастрофы. Гражданская война, охватившая все греческие полисы, знаменует собой новую фазу эллинского этногенеза - фазу надлома, продлившуюся вплоть до походов Александра Македонского на Восток.

Фаза надлома - это болезнь этноса, как называл ее Лев Николаевич. Она характеризуется резким снижением пассионарного напряжения этнической системы. В это время происходит смена стереотипа поведения: ценностей, норм нравственности и идеалов, ради которых гражданам стоит жить и умирать. Энергичных и целеустремленных пассионариев с каждым поколением становилось всё меньше и меньше, на смену подвижничеству постепенно приходит гедонизм, на смену накоплению ценностей - их растрата. Современники не могут не заметить, что меняются люди, которые ╚становятся всего лишь простыми генералами, желающими карьеры, и больше ничего. Потом - художниками, желающими только заработка, еще ниже - чиновниками, сначала добросовестными и грамотными, а потом заблатованными и безграмотными╩ [8, с.140-141]. Поэтому нет ничего удивительного в том, что внутри этноса происходит накопление огромного количества шлака - субпассионариев, желания которых во все времена просты и примитивны: поесть, поспать, поразвлечься с такой же женщиной. ╚Им нельзя ничего доверить, ибо ради минутного наслаждения они способны погубить важное дело, даже государственное или общественное. Они уничтожают ради сегодняшней выгоды кормящие ландшафты, обрекая на голод своих потомков. Любое будущее их не пугает, потому что они просто не в состоянии его вообразить. А тех людей, которые пытаются их вразумить, они убивают╩ [9, с.453-454].

Резкий рост числа субпассионариев приводит к острым конфликтам внутри этноса. Именно они формируют кадры исполнителей во время гражданских войн. Эгоистическая этика диктует новый стереотип поведения, а пассивное большинство уже не хочет и не может поддерживать тех, кто желает быть героем, кто стремится честно и до конца исполнять свой долг перед Отечеством. Пассионарность же снижается простым способом - убийством самых выдающихся людей. ╚Сначала гибнет политики, затем идеологи, поэты и ученые, потом толковые администраторы и, наконец, трудящиеся - приверженцы уже погибших вождей. Остаются только предатели, постоянно переходящие на сторону очередного победителя, чтобы изменить и ему, как только он попадет в беду, и люди столь ничтожные, что их не трогают, если они не попадают под горячую руку╩ [9, с.299].

С эпохи надлома начинается утрата эллинским этносом живой веры. Теперь греки перестают стремиться стать героями и сравняться с ними в доблести и славе. ╚Великая историческая иллюзия╩ греческого народа, которая была основана на его вере в свое славное героическое прошлое, имеющее свойство повторяться и в настоящем, исчезает, когда начинают иссякать жизненные силы человеческого или социального организма, и вступает в свои права накопившаяся за многие годы биологическая или историческая усталость - энтропия [4, с.361]. С утратой пассионарности и пассионариев, способных на бескорыстное служение во имя веры своих предков, эллины всё дальше и дальше станут удаляться от образа Истинного Бога, живая и искренняя вера будет подменяться пустым обрядоверием. Параллельно с этим греки из скептиков превратятся сначала в циников, а затем и в богоборцев, из пассионариев в субпассионарный шлак.

Пелопоннесская война (431-404 гг. до н.э.) открывает собой череду гражданских войн, которые будут сотрясать эллинский этнос целое столетие, вплоть до походов Александра Македонского. Кровь, жестокость, насилие и предательство надолго станут спутниками Эллады. И тогда окажется, что от былого благочестия и богобоязненности греков не осталось и следа. Религиозность эллинов будет стремительно падать на протяжении второй половины V и всего IV столетия до н.э., вследствие чего уже в эпоху эллинизма в Элладе появится культ обожествленных при жизни царей, граждан и целого демоса.

Как писал современник, ╚жертвовать собой ради прекрасной цели никто уже не желал, более того, ни страх перед богами, ни закон человеческий не могли больше удержать людей от преступлений, так как они видели, что все погибают одинаково и поэтому безразлично, почитать ли богов или нет╩ (Thyc.II.53.3-4). Чудовищная картина кровавой бойни на о-ве Керкире повторится затем во всех полисах Эллады, став символом эпохи надлома греческого этногенеза. ╚Демократы продолжали избиение тех сограждан, которых они считали врагами, обвиняя их в покушении на демократию, в действительности же некоторые были убиты из личной вражды, а иные - даже своими должниками из-за денег, данных ими в долг. Смерть царила здесь во всех ее видах┘ Отец убивал сына, молящих о защите силой отрывали от алтарей и убивали тут же. Некоторых даже замуровали в святилище Диониса, где они и погибли╩ (Thyc.III.81.4-5).

Оборотной стороной просвещения перикловой эпохи стало то, что теперь повсюду в Элладе ╚политические узы оказывались крепче кровных связей, потому что члены гетерий скорее шли очертя голову на любое опасное дело┘ Взаимная верность таких людей поддерживалась не соблюдением божеских законов, а скорее была основана на совместном их попирании╩ (Thyc.III.82.6). В том, что Греция оказалась охвачена на целое столетие неугасающим пожаром братоубийственных войн, следовавших одна за другой, нет ничего удивительного, ведь ╚благочестие и страх перед богами были для обеих партий лишь пустым звуком, и те, кто совершал под прикрытием громких фраз какие-либо бесчестные деяния, слыли даже более доблестными╩ (Thyc.III.82.8).

После всего вышесказанного, думается, уже нет никаких оснований сомневаться в том, что время расцвета греческого этноса безвозвратно уходило в прошлое, навсегда уходило время героев, подобных братьям Битону и Клеобису, которые готовы были пожертвовать жизнью во имя веры своего народа, ради величия и славы Эллады. Всё меньше и меньше оставалось эллинов, которые еще не утратили живую веру в условиях, когда начался процесс обмирщения всех сторон жизни, и просвещенный разум пытался подменить собой даже богов. Фаза надлома, длившаяся целое столетие, стала той точкой отсчета, с которой начался закат и упадок Эллады, свидетелями которого станут уже эллины III-II вв. до н.э. Признаком старения этноса станет начавшийся распад гражданского коллектива полиса, но не столько даже на формально-правовом, сколько на духовно-нравственном уровне. Утрата живой веры и жизненных сил (пассионарности) вела к разрушению как личности, так и целого этноса. И если в эпоху подъема и расцвета греческого этногенеза (IX/VIII - нач. V в. до н.э.) здоровая и искренняя вера характеризовала религиозную жизнь Эллады, то уже в фазе надлома (втор. пол. V - IV вв. до н.э.) скепсис софистов, философов-материалистов, умелая манипуляция религиозными чувствами народа для достижения своих, сугубо политических целей пошатнувшихся в вере вождей и т.п. начали подменять живую веру обрядоверием. Наконец, в инерционной стадии этногенеза (III-II вв. до н.э.), когда эллины поймут, что ╚Бог умер╩, они создадут культ сверхчеловека - обожествленных при жизни царей, граждан, демоса. Применительно к этому периоду, вероятно, можно будет говорить о безрелигиозности и псевдорелигии эллинов. О греках накануне римского завоевания и их вере наш следующий рассказ.

* * *

Карта 12. Походы Александра Македонского (122 KB) из "История Востока", том первый "Восток в древности".

Завоевания Александра Македонского положили начало новому периоду в истории античности - эпохе эллинизма. И вместе с тем, с этого же времени (к. IV - нач. III вв. до н.э.) эллинский этнос вступает в новую фазу этногенеза - инерционную, которую можно назвать ╚золотой осенью╩ этноса, ибо это время расцвета наук, ремесел, искусства, культуры, устройства быта [10, с.15]. Этнос начинает жить ╚по инерции╩ (отсюда и название фазы этногенеза), благодаря приобретенным ранее ценностям, свершениям, достижениям. Инерционная фаза характеризуется плавным снижением пассионарности в этнической системе, что резко отличает ее от эпохи надлома. Но общий уровень пассионарного напряжения в это время заметно снижается даже в сравнении с кровавой фазой надлома: ведь теперь идеалом стала серая посредственность, пассивный и тихий обыватель, во имя интересов которого преследуются все проявления самобытности и пассионарности. Нехватка пассионарных личностей приводит к тому, что масштабы и частота исторических событий, характеризующих многовековую жизнь этноса, неуклонно снижаются. В итоге образ жизни становится тихим и покойным. Обязательное следование трафарету, который вырабатывает власть (ориентируясь, конечно же, на социальный заказ снизу) для унификации и универсализации духовно-нравственной, социально-политической сферы, является непременным условием безопасной и беспроблемной жизни индивида в коллективе. ╚Уклонение, небрежение, поиски самостоятельных путей молчаливо рассматриваются как крамола╩ [11, с.259-260]. А обывателю как раз и нужен такой ╚трафарет╩, который позволял бы загонять активных, даже сверхактивных пассионариев на окраины этносоциального ареала, ведь именно в них безликая толпа видит потенциальную угрозу для своей размеренной жизни.

К этому времени произошло полное перерождение греков, которые из деятельных и целеустремленных пассионариев превратились в тихих и заурядных обывателей. Как справедливо замечает Э. Биккерман, им было ╚легче повиноваться одному правителю, чем участвовать в демократическом управлении государством; легче подкупить судью, чем убедить в своей правоте суд присяжных; легче оплачивать содержание армии, чем самому служить в ней; легче предаваться приятной праздности в бане, чем тренироваться в гимнасии; легче наблюдать за спортивными состязаниями, чем самому в них участвовать; легче понадеяться на какой-нибудь магический способ лечения, чем соблюдать разумный режим; легче посмеяться над каким-нибудь фарсом, чем следить и, тем более, размышлять над сюжетом трагедии; легче уверовать в свое спасение, чем анализировать философскую аргументацию и затем действовать, сообразуясь с результатами этого анализа╩ [Цит. по: 4, с.340]. Если в эпоху молодости греческого этноса каждый эллин стремился стать героем, сравнявшись с ним в доблести и славе, то во времена ╚золотой осени╩ этноса они предпочитали в каждом ╚эвергете╩, который давал им хлеба и зрелищ, видеть даже не героя, а живого бога. Не только эпидемии чумы, социальные конфликты, нашествия варваров, упадок воинской дисциплины, истощение почв и рудников погубили классическую культуру Греции: за всем этим стояли лень и глупость. Политическая и интеллектуальная свобода требовала ума и тяжелой работы. Но в к.III - II вв. до н.э. эллины ни мыслить, ни трудиться не желали, да и не могли.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что со смертью в 183 г. до н.э. вождя Ахейского союза Филопемена Эллада потеряла ╚последнего из эллинов╩, кто был достоин ее великого прошлого (Plut.Philopemen.I). По мнению немецкого философа О. Шпенглера, последняя битва за идею произошла для эллинов в 338 г. до н.э. [12, с.52], и с тех пор, как удачно подметил Пьер Левек, ╚греки были склонны не замечать разницы между своими кровавыми играми и борьбой за свободу╩.

Одна из таких кровавых разборок внутри Ахейского союза вынудила вмешаться римский сенат и положить конец хронической ╚войне всех против всех╩. В результате поражение ахейцев в 146 г. до н.э. их федерация была распущена, а управление Грецией было поручено проконсулу Македонии. Эллада стала легкой добычей римлян, а свободолюбивые некогда эллины безропотно подчинились Риму, даже не пытаясь обозначить хоть какое-то сопротивление (см.: Pol.XXXIX.9.3).

Инерционная фаза этногенеза - это время материального благополучия, обустройства быта, комфорта. Но материальное благополучие и технический прогресс, которого достигли эллины к этому периоду, были куплены ценой духовно-нравственного упадка и разложения эллинов. Дух цивилизации вполне соответствует потребностям серой посредственности, субпассионариев. Как пишет О. Шпенглер, теперь Космополитизм заменяет Отечество, холодный практический ум благоговение к преданию и укладу, научная иррациональность остатки прежней религии сердца, и над всем главенствует культ денег.

Отличительной чертой эпохи эллинизма становится стремление человеческой личности к безграничному, сверхчеловеческому могуществу. Андреев Ю.В. справедливо отмечает, что это время может быть признано, с одной стороны, вершиной античного индивидуализма, а с другой стороны, его полным крахом и самоотрицанием. Забыв Бога, ╚эллинистический человек устал от тяжкого груза личной моральной ответственности за свои поступки и испытывал чувство пресыщения духовной вседозволенностью╩ [4, с.385]. Отречение от веры предков неизбежно привело греков к утрате той этнической доминанты, которая являлась объединяющим началом при формировании эллинского этноса в начале I тысячелетия до н.э. А это, в свою очередь, рано или поздно должно было привести к утрате эллинами этнической самоидентификации и гибели этноса.

Питирим Сорокин период эллинизма считает временем, когда на смену идеалистической системе V-IV вв. до н.э. приходит чувственная культура. Чувственная культура - культура сенсорная, эмпирическая, светская и ╚соответствующая этому миру. Она основана на одном главном принципе: объективная действительность и смысл ее сенсорны. ╚Вне этой чувственной реальности нет ничего, или есть что-либо такое, чего мы не можем прочувствовать, а это - эквивалент нереального, несуществующего. Как таковым им можно пренебречь╩. Понятно, что в таких условиях религия, как откровение Бога, опускается до уровня вторичного ╚социального убеждения╩. Трансцендентальная религия и абсолютная этика фактически игнорируются и если и сохраняются, то только как архаизм. Вместе с тем, они приобретают всё тот же утилитарный, чувственный, прагматический или инструментальный характер [5, с.472]. Поэтому такая религия применительно к чувственной культуре может быть названа псевдорелигией.

В конце III века до н.э. ╚истинной веры уже не было и общественные жертвоприношения стали поводом для пиршеств среди всеобщего ликования╩ [13, с.142]. А история взятия Сиракуз римлянами - яркое тому доказательство. Благодаря научному гению Архимеда, сиракузяне еще сдерживали осаду римского войска. Но как только наступил праздник, посвященный Артемиде, они тут же нашли повод оставить военные дела и предались пьянству - религиозные жертвоприношения потеряли к этому времени сакральный характер и превратились в подобие светской пирушки. Естественно, что теперь Сиракузам уже не смогли помочь ни хитроумные машины Архимеда, ни неприступные фортификационные укрепления. Город пал под натиском доблестных воинов римского полководца Марка (См.: Pol.VIII.5-9,37).

И если раньше любовь к Отечеству составляла благочестие греков, то с потерей веры этнос терял и свое Отечество, ибо земля потому и была ╚священной╩, что на ней обитали греческие боги. Когда Эллада перестала быть для эллинов Отечеством, она стала страной обывателей, у которых на первом месте было их материальное благополучие и комфорт. А обожествленные при жизни цари, граждане, демос должны были осчастливить и облагодетельствовать их уже здесь, в этом мире. И.С. Свенцицкая отмечает интересную деталь: ╚Слово ╚богобоязненность╩ (deisidaimonia), которое в классическое время употреблялось в положительном смысле (например, у Ксенофонта), начиная с периода эллинизма обозначает суеверие (с оттенком порицания) у Феофраста, Полибия, Страбона и более поздних текстах, например у Лукиана╩ [14, с.228]. Так, по мнению Полибия, богопочитание необходимо для удержания толпы в пределах законности. Ну чем не марксистский подход!? ╚┘Так как всякая толпа легкомысленна и преисполнена нечестивых вожделений, неразумных стремлений, духа насилия, то только и остается обуздывать ее таинственными ужасами и грозными зрелищами. Поэтому, мне кажется, древние намеренно и с расчетом внушали толпе такого рода понятие о богах, о преисподней, напротив, нынешнее поколение, отвергая эти понятия, действует слепо и безрассудно╩ (Pol.VI.56.6-15).

Вполне понятно, что знаменитый историк, который пишет прагматическую историю в эпоху чувственных культур, цивилизации и инерционной стадии эллинского этногенеза, подвергает уничижительной критике тех авторов, кто без нужды прибегает к помощи богов в своих рассказах. ╚Будучи не в состоянии провести свое повествование к развязке и найти выход из вымыслов, они вводят богов и божеских сыновей в историю действительных событий╩ (Pol.III.47.7-8). Полибий порицает тех, кто ╚величает судьбу или рок виновниками общенародных событий или превратностей отдельных лиц╩. По его мнению, только необычайные и необъяснимые явления природы и события должно почитать делами богов. ╚Действительно, в тех затруднительных случаях, когда по слабости человеческой нельзя или трудно распознать причину, там можно отнести ее к божеству или судьбе: например, продолжительные, необычайно обильные ливни и дожди, с другой стороны жара и холода, вследствие их бесплодие, причины коих нелегко отыскать╩ (Pol.XXXVII.9.1-7). Вот она, типичная псевдорелигия современников Полибия, лишенная искренней веры и живого богообщения, без мистического опыта богопознания, которая опирается только лишь на человеческий разум и логику здравого смысла.

Но не только рационализм, прагматизм и утилитаризм характеризуют религиозную жизнь эллинов к.III - II вв. до н.э. Религиозная индифферентность, безбожие неизбежно должны были привести греков к боготворчеству. Полибий приводит массу примеров того, как безрелигиозная Эллада расправлялась со своей верой и своими святынями. Так, этолиец Скопас и македонский царь Филипп V воевали не с людьми только, но и с богами. Скопас во главе этолийских войск вторгся в Македонию и подошел к Дию. ╚Он вошел в город, покинутый населением, срыл стены, разрушил дома и гимнасии, кроме того, сжег портики, окружавшие храм, уничтожил все священные предметы, служившие к украшению храма или употреблявшиеся в дело на всенародных празднествах┘ Таким образом, этот человек в самом начале войны [Союзническая война 120-117 гг. до н.э. - Д.К.] с первого же шага воевал не с людьми только, но и с богами, и когда он возвратился в Этолию, его не признали нечестивцем, но превозносили и взирали на него как на доблестного мужа, оказавшего услугу государству╩ (Pol.IV.62.2-4).

Точно так же повел себя и македонский царь Филипп V, мстя этолийцам за разгромы в Дии и Додоне. ╚Македоняне жгли портики, уничтожали и все прочие храмовые здания┘ Не только крыши обращали они в пепел, но и самые здания равняли с землею; опрокинули кумиры числом не менее двух тысяч, множество кумиров, не имевших на себе посвящений богам или не изображавших лика божества, было уничтожено┘ Царь и друзья его проникнуты были полнейшею уверенностью в справедливости и законности такого образа действий╩ (Pol.V.9.2-6).

Да, сильно изменились стереотипы поведения эллинов к концу III-II вв. до н.э. Богоборчество и святотатство вождя Этолийской федерации и македонского царя не только не вызвали порицаний у эллинов, но их действия молчаливо признавались справедливыми, вполне законными и даже достойными доблестного мужа.!!! Но чего еще можно было ожидать от заурядных обывателей, давным-давно утративших образ Божий и поклонявшихся земным идолам - могуществу безграничной, сверхчеловеческой власти обожествленного при жизни человеко-бога и столь же всепокоряющему культу денег. Повторим еще раз, только безрелигиозная толпа обывателей могла равнодушно смотреть на действия Скопаса и Филиппа V. К сожалению, в это время практически все эллины из героев стали равнодушными обывателями.

Страшнее всего, что разрушали, грабили и уничтожали алтари, храмы и священные рощи сами же греки. (Македоняне к этому времени уже были носителями эллинской культуры и защищали рубежи Эллады от вторжений варваров.) В к.III - II вв. до н.э. эллины действовали как варвары, словно они сами были те персы, которые в начале V столетия уничтожали в Элладе, прежде всего, храмы и посвященные богам предметы (Pol.V.10.8). Иными словами, если раньше вера эллинов сплотила народ на борьбу с грозным врагом, и сами боги помогали им выстоять в неравном противоборстве, то теперь эллины своими руками уничтожали то, ради чего их славные предки отдавали жизни на полях брани, - духовную скрепу, которая, единственная, придавала этносу его неповторимое своеобразие. Утрачивая религию, а значит, и духовную неповторимость, все люди становятся похожи друг на друга. Так как сильно различаясь в стремлениях духовных, они общи в логике и материальных потребностях [15, с.50].

Как только греки стали уничтожать своих богов, они перестали осознавать себя единым народом, они потеряли последнюю нить, связывавшую их с героями времен Гомера и Гесиода. А уже через несколько десятилетий они без сопротивления покорились Риму. Гедонисты и безбожники не могли сплотить народ, ведь они, по определению, не могли быть пассионариями, творящими народы и культуры, они являли собой субпассионарный шлак, который разрывал эллинский этнос на части и вёл его к самоуничтожению.

Даже просвещенный ум Полибия, скептика и прагматика, не находит оправданий поведению Скопаса и Филиппа V. ╚Без всякой нужды сокрушать храмы, вместе с ними кумиры и все подобные сооружения, уничтожение коих не сулит ни малейшей выгоды одному и нисколько не ослабляет сил другого, по крайности для той войны, которая ведется в данное время, - не есть ли это поведение неистовствующего безумца?╩ (Pol.V.11.3-4).

Карта 2. Греция в V - IV вв.  (83 КВ) из "История Европы с древнейших времен до наших дней", том первый "Древняя Европа".

А ведь еще в V-IV вв. до н.э., в кровавые годы надлома, эллины стремились следовать неписаному правилу: ╚При вторжении в неприятельскую землю щадить местные святилища╩. Согласно эллинской традиции, захватившие какую-нибудь землю - большую или малую - неизменно становятся также и владельцами ее святилищ и обязаны заботиться о почитании их согласно установленным обычаям (Thyc.IV.98.2). Даже во времена многочисленных междоусобных войн, которые сотрясали Элладу больше столетия, начиная со втор. половины V века до н.э., когда на священных землях у храмов воюющими сторонами сооружались мощные фортификационные сооружения (Thyc.IV.90.2-3; Xen.Hell.histor.VII.4.31-32), эллины не стремились умышленно вредить святилищам (Thyc.IV.98.1), а тем более уничтожать их, что становится нормой во время вооруженных конфликтов в эпоху чувственной культуры. Подавляющее большинство современников Фукидида, Ксенофонта не были безбожниками, хотя вера народа и его вождей стремительно угасала и вырождалась в обрядоверие, они верили, что ╚боги не оставляют без возмездия творящих безбожные и богопротивные дела╩ (Xen.Hell.histor.V.4.1). Но пройдет еще каких-то двести лет, и нравы греческого этноса станут совершенно иными: теперь эллины не боялись прослыть святотатцами и спокойно разграбляли общегреческие святыни. ╚Тимей ограбил святилище Посейдона на Тенаре и святилище Артемиды в Лусах, Фарик расхитил святыню Геры в Аргосе, Паликрат святыню Посейдона в Мантинее. А что сказать о Латтабе и Никострате? Разве они в мирное время не нарушили всенародного празднества беотян и не вели себя при этом как скифы и галаты?╩ (Pol.IX.34.8-11).

А лакедемоняне, которые в VI в. до н.э. веление божества считали важнее долга смертным, утратив богобоязненность, оказались способны совершать самые жестокие преступления. Вот как повествует Полибий о волнениях, начавшихся в Спарте после изгнания царя Клеомена в 221 году до н.э. ╚По случаю некоего исконного жертвоприношения возмужавшие граждане с оружием в руках должны были участвовать в торжественном шествии к храму Афины Обитательницы людского долга, между тем на обязанности эфоров лежало совершить жертвоприношение и для этого оставаться подле храма. В таких-то обстоятельствах часть вооруженной молодежи, участвовавшая в процессии, внезапно напала на приносивших жертву эфоров и умертвила их, невзирая на то, что святилище это дает верное убежище всем, даже приговоренным к смерти. Со стороны людей, дерзнувших совершить злодеяние, пренебрежение к святилищу и лютость их простерлись в это время до того, что все эфоры были умерщвлены подле жертвенника и у самого стола богини╩ (Pol.IV.35.2-4). Налицо было полное моральное и духовное разложение эллинского этноса.

╚Внешним образом обряды культа всё более и более развивались и увеличивались┘; - пишет в своей работе В.В. Латышев, - но как совершались эти праздники уже в IV в. до Р.Х., видно из свидетельства Исократа (Ареоп.29), что древнейшие и священнейшие обряды или совсем не исполнялись, или же их исполнение отдавалось на откуп, тогда как разные второстепенные празднества, если с ними было соединено какое-нибудь угощение народа, совершались с величайшей пышностью. Вследствие такого извращения религиозные верования должны были всё более падать и заменяться или равнодушием, или полным неверием. После падения греческой свободы этот упадок религии сказался, между прочим, в том, что обоготворение стало распространяться не только на умерших великих деятелей, но и на живых людей┘ Даже там, где рядом с такими культами удерживалось древнее богопочитание, оно состояло главным образом в пышных жертвах и дарах, которыми тщеславие богачей старалось привлечь к себе внимание и благодарность избалованной черни┘╩ [16, с.18].

Религиозный и нравственный упадок, охвативший все области Эллады, шел рука об руку с активным распространением всякого рода суеверий. Знахари, заклинатели, толкователи снов, маги и целители прочно и надежно обосновываются в городах Эллады, ведь религиозные потребности народа, который уходит от Бога, тем не менее никуда не исчезают, просто теперь их будут пытаться удовлетворить при помощи магии и оккультизма, подменяя ими живую радость богопознания. Да так оно и было. ╚Внутренней религиозной потребностью оставалось или искать утешения в философии, разделившейся к тому времени на множество сект, или предаться суеверию, всевозможные проявления которого легко уживались на этой выродившейся почве┘╩ [16, с.18]. Действительно, нельзя не согласиться с А. Менем, который считал, что из всех периодов древности прообразом XIX и ХХ веков в наибольшей степени может служить цивилизация эллинизма.

* * *

Карта 1. Греция в период формирования раннеклассового общества (52 КВ) из "История Европы с древнейших времен до наших дней", том первый "Древняя Европа".

Эллины VIII-V вв. до н.э. были пассионарным этносом, а потому героическое мировоззрение, тесно связанное с самой эллинской религией, компенсировало даже отсутствовавшую в этой религии веру в бессмертие души. ╚Люди, создававшие греческую цивилизацию в VIII-V вв. до н.э., были сильны духом, твердо верили в самих себя и хорошо знали, чего они ждут от жизни┘ Человек, воспитанный в традициях героического мировосприятия, интуитивно сознавал, что его короткая жизнь является лишь частью большой исторической судьбы его родного полиса, а через нее и судьбы всего греческого народа и даже всего космоса и что сам он - лишь одно из множества звеньев в неразрывной цепи уходящих в прошлое и будущее человеческих поколений. Мысливший такими категориями индивид знал, что его цель жизни состоит лишь в том, чтобы┘ приблизиться в доблести к героям древних сказаний и тем снискать благодарную память среди сограждан [4, с.367].

Резкое снижение пассионарности, которое началось в кровавые годы надлома (втор. пол. V - IV вв. до н.э.), привело к тому, что эллины стали утрачивать героическое мироощущение. Они становились заурядными обывателями, для которых героический стереотип поведения - ╚радость поверженного героя, умирающего ради общества и ради славы╩ - давно уже не являлся смыслообразующим фактором повседневной жизни. В эпоху инерционной стадии этногенеза ╚героизм больше не представляется им чем-то таким, что затрагивало бы их лично. Боги - это для них уже не действующее начало, не таинственное побуждение к борьбе, с тем чтобы лучшие люди в этой принятой ими борьбе превзошли себя╩ [17, с.295-296]. Одним словом, ╚великая историческая иллюзия╩ греческого народа, основанная на стремлении каждого эллина уподобиться доблести и превзойти в славе героев древних преданий и тем самым приблизиться к богам, вполне отвечала идеалам пассионариев, каковые вплоть до V в. до н.э. формировали стереотипы поведения эллинского этноса. Но как только с утратой пассионарности в греческом этносе на первый план стали выдвигаться интересы пассивного и тихого обывателя, героический императив навсегда ушел в прошлое.

Лишенная героического стержня, традиционная греческая религия была буквально создана для обывателя, так считал А.Ф. Лосев. ╚Религия, в которой нет мистики, нет таинства, нет догматов, нет всего аппарата грехопадений и искуплений, всевозможных смертей и воскресений, суда, мук и прочее, т.е. религия, которая попросту является только моралью, такая религия, очевидно, не только вполне безвредна для мещанства, но оно специально выдумывает для себя такую религию╩ [18, с.466]. В инерционной фазе этногенеза, когда господствующими стали интересы обывателя и серой посредственности, со всей остротой обнаружилась духовная нищета, ущербность и примитивность традиционной греческой религии, очевидны стали все ее слабые стороны: чрезмерная очеловеченность греческих богов и их полнейшая бездуховность, даже можно сказать их аморальность; отстраненность их от судьбы конкретного человека и неспособность помочь человеку в спасении; отсутствие веры в бессмертие души; отсутствие мистики, догматов и пророков.

Утрачивая жизненную энергию, эллины теряли способность к развитию и творчеству, в том числе и в религиозной сфере. Ведь ╚уровень религиозного сознания - культа - и уровень пассионарного напряжения этнической системы взаимообусловлены. Для создания оригинальной системы мировоззрения требуется не только доктрина, но и способность воспринять ее, а это доступно не всем членам этноса. Однако пассионарная элита, восприняв то или иное учение, вводит его в стереотип поведения, тем самым вовлекая в принятый настрой массы обывателей, принимающих доктрину без критики╩ [1, с.244]. С увеличением количества субпассионариев в этносе - гедонистов, циников, пьяниц и развратников - необратимо наступает чувственная культура. В таких условиях греческая религия, утратив живую веру и чувство благоговения перед Сущим, превратилась в псевдорелигию, ничего общего не имеющую с Божественной Истиной, которая открывается милостью Божьей пророкам, мистикам, ╚отцам церкви╩ [5, с.463].

Карта 4. Эллинистические государства (129КВ) из "История Европы с древнейших времен до наших дней", том первый "Древняя Европа".

Поэтому те эллины, кто стремился еще познать Бога, кого не устраивала собственная вера, вынуждены были обращаться к всевозможным восточным культам. Как писал А. Мень, эллины смотрели с надеждой не столько на олимпийцев, сколько на таинственные культуры Востока, ведь к эпохе римского завоевания светский дух уже полностью лишил их религию мистического ореола [19, с.148]. С III в. до н.э. начинается активное заимствование эллинами восточных божеств. И даже на Делосе, священном острове Аполлона, возникает целый квартал, состоявший из святилищ египетских и сирийских богов. ╚Культы восточных богов вносили в духовную жизнь греков тот элемент мистического экстаза, которого им всегда остро недоставало в их собственной слишком рассудочной религии╩ [4, с.383]. Но такая ╚религиозная всеядность╩ несла с собой смертельную угрозу: принимая всевозможные восточные культы, эллины утрачивали ту духовную скрепу, которая служила важнейшим индикатором самоидентификации этноса. Итогом этого процесса, процесса всесмешения, синкретизма в религии могло стать только одно - гибель эллинского этноса и ассимиляция его окружающими народами.

Примечания

1. Гумилёв Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. - М., 1992.

2. Андреев Ю.В. Апология язычества или о религиозности древних греков // Вестник древней истории. - 1998. - ╧1

3. Мень А. Магизм и единобожие. - М., 1991.

4. Андреев Ю.В. Цена свободы и гармонии. - СПб., 1998.

5. Сорокин П. Человек, цивилизация, общество. - М., 1992.

6. Нильссон М. Греческая народная религия. - СПб., 1998.

7. Гиро П. Частная и общественная жизнь греков. - СПб., 1995.

8. Гумилёв Л.Н. Ритмы Евразии. - М., 1993.

9. Гумилёв Л.Н. Конец и вновь начало. - М., 1994.

10. Лев Гумилёв - Дмирий Балашов. В какое время мы живем? // Согласие. - 1990. - ╧1.

11. Гумилёв Л.Н. Этносфера: История людей и история природы. - М., 1993.

12. Шпенглер О. Закат Европы. - Минск, 1998. Т.1.

13. Левек П. Эллинистический мир. - М., 1989.

14. Эллинизм: восток и запад. - М., 1992.

15. Гумилёв Л.Н. Историко-философские сочинения князя Н.С. Трубецкого. (Заметки последнего евразийца) / Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. - М., 1995. - С.50.

16. Латышев В.В. Очерк греческих древностей. - СПб., 1997. Т.2.

17. Боннар А. Греческая цивилизация. - М., 1992. Т.3.

18. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Итоги тысячелетнего развития. - М., 1994. Кн.II.

19. Мень А. История религии. - М., 1994.

Дроздов К.С. (Белгородский государственный университет, исторический факультет)

В работе рассматривается проблема взаимовлияния двух факторов: этнического и религиозного. На основе пассионарной теории этноса показана смена фаз (стадий) эллинского этногенеза, изменение уровня жизненной активности этноса (его пассионарности) на протяжении четырех столетий. Одновременно рассматривается и характер религиозной жизни Эллады, которая понимается не как статическое состояние, а как динамический процесс, во многом обусловленный сменой фаз (стадий) эллинского этногенеза. В работе сделана попытка соотнести всплеск пассионарности VI-V вв. до н.э. и религиозный подъем Эллады в этот период, а затем - отсутствие пассионарного напряжения этнической системы в конце III - нач. II вв. до н.э. и полнейшую бездуховность эллинов на фоне развития культа обожествленных при жизни царей, демоса. Анализ этнических стереотипов поведения нач. VI - нач. II вв. до н.э. показал, что пока пассионарность пронизывала Элладу в большей или меньшей степени, шло творческое развитие этноса, в том числе и в религиозной сфере, но как только пассионариев (героев-полубогов) сменили субпассионарии (пьяницы и развратники), живая вера предков исчезла и была подменена обрядоверием, а вскоре наступило безверие и даже боготворчество. Наконец, сделан вывод о том, что утрата эллинами веры привела их этнос к потере самоидентификации и в ближайшей перспективе обещала скорую гибель, ведь разнясь в потребностях духовных, народы общи в логике и материальных интересах.