Послесловие к интернет-изданию монографии Л.Н.Гумилева "Старобурятская живопись. Исторические сюжеты в иконографии Агинского дацана"

Ю.Ю.Шевченко, к.и.н.

Всегда сложно писать послесловие к монографиям больших ученых, ибо над каждой фразой довлеет дилемма акцентов: уделить ли основное внимание книге, написанной человеком, или же, человеку, написавшему книгу. В данном случае, важны обе составляющие, ибо стала легендарной личность автора "Старобурятской живописи" (впрочем, таковым Лев Николаевич Гумилев был и при жизни), и крайне актуальной стала тема, связанная с "мистикой Востока" (в Санкт-Петербургском государственном университете в этом году - 1999- открыта кафедра, специализированная на данном круге проблем).

Изучение кочевников Центральной Азии, которым занимался Л.Н.Гумилев, предполагало знание их окружения в наиболее полном объеме. А это и Великий Китай, и Тибет и Иранское нагорье во всем многообразии исторических судеб народов, населявших эти субконтиненты. "Весомо, грубо, зримо" столкнулся с Востоком Л.Н. - коллектор геологической экспедиции в Саянах (1931), а затем - заключенный в лагере под Норильском (1938-1943).

Апогей "восточной темы" (увлечение буддологией, Тибетом) пришелся на годы, следовавшие за пребыванием в окопах на фронтах Второй мировой - Великой Отечественной войны. Это было время работы на Алтае (1948) в археологической экспедиции под руководством Сергея Ивановича Руденко. "Пазарыкские курганы", где экспедиция С.И.Руденко проводила раскопки - погребальные памятники нескольких эпох, от "скифской" ( примерно с V в. до н.э.) до "гуннской" (первые века н.э.) включительно. Это были "реальные следы" народов, представляющих предысторию Великого Тюркютского каганата - гигантской раннесредневековой державы. А эта тема - возникновение степной империи от Тихого океана до Черного моря на заре раннего средневековья - привлекла еще студента Л.Гумилева (1937).

И вот одно из┘ нет, это было не "живое впечатление 1948 г.", а "настоящее потрясение!" - так Л.Н. рассказывал о "тогдашнем состоянии души" (видимо, оно усилилось в последующие годы заключения в лагере Чурбай Нура около Караганды в 1949-1956 гг.). "Он, как Паниковский, был человеком без паспорта, и его называли Ригден┘" Встреча с невысоким коренастым человеком, который безболезненно остужал во рту расплавленный свинец, потрясла не только Льва Николаевича Гумилева. "Человек без паспорта" был буддистом, что только разожгло интерес к разросшемуся древу человеческих мировоззрений, объединенных общим патронимическим началом - именем царевича Муни из династии Сакья, прозванного Просветленным (Буддой).

Буддология в России до 1917 г., по определению акад. В.В.Бартольда, всегда занимала ведущее место в мировой исторической науке. Труды академика Российской Императорской Академии наук - С.Ф.Ольденбурга и его предшественников, наряду с подготовкой к переизданию "Собрания сведений по исторической географии Восточной и Срединной Азии" отца Иакинфа (Н.Я.Бичурина), - стали для Л.Н.Гумилева надежной опорой в изучении истории Центральной Азии. А Тибет всегда волновал ум и сердце, был таинственно - притягателен для европейцев, впервые вступивших в эту "Terra Incognito" строем в два батальона в 1903 г. вслед за эмиссарами Российского Императорского Географического общества - Гомбоджабом Цебековичем Цыбиковым и ламой Цэрэном.

С изданиями и рукописями православного священника Иакинфа по истории Центральной Азии и с записками Цыбикова и Цэрэна по Тибету к лету 1948 г., когда выехала на Алтай Пазарыкская экспедиция С.И.Руденко, Л.Н. уже был знаком. Накануне археологических исследований в Пазарыке Л.Н. работал библиотекарем в Научной библиотеке психоневрологической больницы. В качестве экспедиционного научного сотрудника в самом конце 1948 г. он защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук (под руководством М.И.Атрамонова), посвятив ее Первому тюрскому каганату.

Однако новоиспеченный кандидат наук оказался простым безработным, ибо работа в археологической экспедиции - занятие исключительно сезонное. Вот тогда к просьбам профессоров Михаила Илларионовича Артамонова и Сергея Ивановича Руденко прислушался директор новообразованного научно-этнологического центра Академии наук СССР - Музея антропологии и этнографии (Кунсткамера) им. Петра Великого - Л.П.Потапов (ранее Кунсткамера включала и нынешний Зоологический музей). Он рискнул принять опального, и уже отсидевшего один срок кандидата исторических наук Льва Гумилева на "временную работу" научным сотрудником. Лев Николаевич был принят, как теперь принято это называть на "халтуру", или на "шабашку".

Буквально накануне Великой Отечественной войны, в 1941 г. научный сотрудник Музея антропологии и этнографии Г.А.Гловацкий привез в Кунсткамеру два вагона с буддийскими предметами из закрытого накануне буддийского монастыря - Агинского дацана. Эта гигантская коллекция и в послевоенные годы оставалась не описанной и научно не обработанной. Взяться за столь объемный, поистине титанический труд оказалось не под силу штатным работникам Кунсткамеры, которые и так были завалены обильными необработанными коллекциями и материалами многочисленных полевых изысканий. Вот на такую-то "временную" работу был приглашен научным сотрудником Л.Н.Гумилев. Он занялся не только коллекцией из Агинского дацана, но и проблемой распространения буддизма в Срединной и Центральной Азии. В XII томе трудов Музея антропологии и этнографии (1949), давно ставшем библиографической редкостью, вышла его статья "Статуэтки воинов из Туюк-Мазара". А вот изучение буддийской коллекции из Агинского дацана было прервано очередным - третьим - арестом и лагерной ссылкой на 10 лет. Л.Н. был арестован в день своего возвращения из очередной научной экспедиции (7 ноября 1949).

Но 10 месяцев работы Л.Н.Гумилева в Музее антропологии и этнографии (Кунсткамера) принесли этому старейшему музею России полную опись коллекции Агинского дацана. Опись Л.Н.Гумилева - это единственный "след коллекции" в Музее. Упомянем здесь, что к визиту Далай-Ламы - Лобсана Чжамбо XIV в Россию Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) Российской Академии наук вернул все находившиеся в фондах и экспозициях предметы восстановленному и возобновленному монастырю "желтой веры", как принято называть тибетскую ветвь буддизма - Агинскому дацану.

Первая публикация по материалам Агинской коллекции "Легенда и действительность Древнего Тибета" состоялась лишь в 1960 г. в "Вестнике истории мировой культуры" (N 3). Материал, обработанный Л.Н., в бытность его заключенным, так никто и не использовал. Информация по тибетской ветви буддизма широко использовалась Л.Н. при написании работ о древней монгольской религии (Докл.Геогр. об-ва СССР. Л., 1968. Вып.5) и в совместных с Б.И.Кузнецовым статьях по древней тибетской религии "Бон" (Докл. Отделений и комиссий Географ. об-ва СССР. Л., 1970. Вып.15). Последние заставили Л.Н.Гумилева задуматься о "суперэтнической целостности" Тибета, о трех основных направлениях тибетского "буддизма".

Л.Н. рассмотрел трансформацию философской доктрины буддизма, ее превращение в магию, а затем в религию. В этих грандиозных исторических метаморфозах, собственно "буддийской" религией могла бы, строго говоря, называться лишь "секта желтых шапок" -"гелуг-по",- "Большая колесница" (Махаяна) Нагарджуны, реформированная в XV в. Цзонкавой.

Б.И.Кузнецов и Л.Н.Гумилев показали, что "секта черных шапок" - "бонг-по" или древняя "Бон", восходит к митраизму. "Секта красных шапок", ее появление на исторической арене - один из сюжетов "Старобурятской живописи".

Мистические элементы Алмазной колесницы "непроявлено" содержались и в проповедях исторического Будды, и в учениях его последователей, таких как Нагарджуна, сформировав к VI в.н.э. индийскую ветвь тантраяны. Элементы мистической практики, свойственные и Алмазной колеснице известны в Индии издавна, и активно использовались в лайя-йоге (йоге мистических символов), а во II в.н.э. распространялись одним из риши - Махарамой Кунтой. Но вплетение тантраяны в живую ткань политической истории Тибета и ее трансформация при взаимодействии с манихейством рассмотрена как проблема взаимодействия между Великой степью, Тибетом и Великим Китаем, в политических коллизиях Уйгурии и Тангутского царства. Это вклад в Историю (и, не исключено, что в теологию) Л.Н.Гумилева.

Есть в книге Л.Н. удивительно яркие и точные наблюдения: европеец в напудренном парике, попираемый "защитником веры" - трехглазым дармапалой. Есть в книге и некоторые неточности, - отмечаемые востоковедами-буддологами, неясности в атрибуции ("Будда Сакья Муни" или "Майтрея" на илл.1 ?). А положения Л.Н. о времени и месте рождения "Алмазной колесницы" (Тантарьяны) по сей день остаются дискуссионными. Но пока не появилось ни одной негативной рецензии специалистов в области "тибетского буддизма", где критиковался бы сам подход (и результаты этого подхода) к решению поставленных в монографии проблем.

И еще только одна реплика: Лев Николаевич Гумилев - человек православный. И для него царевич Сиддхарха - почитаемый православными, блаженный царевич Иосаф Прекрасный, пришедший в Православный христианский поминальник из пехлевийского текста, с легкой руки Св. Иоанна Дамаскина. Именно так, синхронно мирному привнесению христианства на Русь "бородатыми монахами", видится Л.Н.Гумилеву распространение учения Будды в Тибете, - учения, которое Л.Н. вообще не склонен считать религией, поскольку на "иконах" буддийского канона нет божеств, а изображены на них просветленные люди (которых могло быть столько, "сколько песчинок в Ганге"), и их путь стал примером для подражания.

МАЭ РАН (Кунсткамера)

31 июля 1999